Роддом. Сериал. Кадры 14–26

– Да я сам поеду! С тобой, разумеется…

– Ты-то что оголять будешь?!

– Ну всё, хватит. Кого я ещё пошлю? Ничего, развеешься. Понедельник день неоперационный. На эту конференцию ещё и Денисенко катится. А меня попросили кого-то всё-таки грамотного прислать.

– Они там, в Минсоцздраве, сами не сильно далеко от Денисенко ушли. Были бы грамотные – давно были бы в курсе, что на подобных конференциях несут. Ладно, ты прав, развеюсь… Развеюсь, разозлюсь, озверею…

– Когда ты звереешь, ты великолепно выглядишь! – игриво заметил начмед, протягивая заведующей отделением обсервации программку конференции «Роды без границ».

Через час Татьяна Георгиевна и Маргарита Андреевна поднялись на этаж, где располагался большой конференц-зал одной из далеко не последних столичных гостиниц.

– Слушай, всегда удивляюсь, откуда они бабки на всё это берут? – достаточно громко сказала Марго, когда они подошли к регистрационным столам.

Любезная девочка выдала им бейджики и папочки с блокнотиками, ручками, отличного полиграфического исполнения раздаточные материалы и книгу какой-то Светланы Золотарь «Рождение в пространстве Любви».

– И на это?! – удивилась ещё раз Маргарита Андреевна.

Первые минут сорок (полчаса из которых пришлись на отрицание врачебной помощи в родах) какая-то тётенька, обозначенная в программе как Евгения Лоу, несла текст о необходимости окончательного уестествления всего естественного, и о том, как это важно – любить любовь. И всё такое прочее. Маргарита Андреевна даже сладко прикорнула на плече подруги.

– Вставай, соня, кофе-брейк!

– Да-да, кофе и сигаретка не помешают!

– Без сигаретки. В коридоре гостиницы курить запрещено!

– Да чтобы я не нашла тут балкончик или лестницу?! Без никотина я вообще от этой чуши осатанею!

– Ты же спала!

– А подсознание?! Ментальный рефлекс на информационный поток?..

После короткого перерыва продемонстрировали парочку роликов. Схватки в домашних условиях. Муж любит жену, радуется и трёт поясницу. Старшие детки любят маму, радуются и трут поясницу. Жизнерадостный золотистый ретривер любит хозяйку, радуется. И трёт поясницу. Потужной в полумраке ванны откуда-то сверху любительской камерой. Роды в надутый бассейн где-то в московской квартире – в основном крупные планы домашней акушерки в розовых рюшечках. Роды в бассейн кафельный стационарный – любящие радостные лица роженицы и мужа крупным планом. После следующего кофе-брейка, во время которого Марго рвала и метала, образуя вокруг них с Мальцевой зону отчуждения и перешёптывания, снова вышла Евгения со странной фамилией Лоу (муж – работник не то американской общины христианской молодёжи, не то активный участник движения адвентистов «прямиком к седьмому дню») и представила какую-то синюшную девочку Леночку. Слащавым, экзальтированным на грани катарсиса, голосом она объявила:

– А сейчас Леночка расскажет нам, как она пришла к любви, и поделится собственным опытом! Просим, Леночка!

Раздались бурные долго несмолкающие аплодисменты. Профессор Елизавета Петровна Денисенко, сидящая в первом ряду, чуть ладоши себе не отбила. Спящий на заднем ряду Ельский, переменил позу и продолжил пребывать в объятиях Морфея. Во всяком случае глаза у него были закрыты и дыхание было глубоким и ровным. И только Татьяна Георгиевна и Маргарита Андреевна сидели, переглядываясь, и чувствуя себя совершенно неуместными на этом празднике всеобщей оголтелой любви к праздникам.

Леночка горячо поблагодарила присутствующих за поддержку и одобрение и начала свой рассказ:

– Мне не раз задавали вопрос: «Как вы к этому пришли?» – немного смущаясь, произнесла она вводную. – Наверно, уместно начать именно с ответа на этот вопрос. Когда я была беременна и искала информацию, я глотала каждый рассказ о домашних родах как живительную влагу… Но, всё равно, мне было этого недостаточно… Теперь, когда наш малыш родился, я понимаю, что сколько бы я ни прочитала таких рассказов, всё равно, ни один из них не сравнится со своим собственным опытом. Ни один из них не спасёт от ошибок, собственной глупости и разочарования…

– О! Последняя фраза мне нравится! – шепнула Маргарита на ухо подруге. – Неужто она сейчас тут вывалит что-нибудь эдакое, мол, пришлось нестись в родильный дом.

– Не думаю! – шепнула Мальцева в ответ. – Фильтр выступающих на подобных сборищах участниц такого не допустит. Ей, поди, эта Лоу, сто раз текст правила и заставила наизусть вызубрить и отрепетировать.

Девочка-Леночка тем временем продолжала:

– Поэтому, сразу выделю главные моменты: это доверие и взаимопонимание между родителями… и, конечно же, отсутствие страха, но не осторожности, а также мужество и ответственность.

– А это кусок из другой части, просто она с перепугу перепутала, да? – Марго беззвучно захихикала.

Мальцева в ответ лишь отмахнулась.

– Материнский инстинкт во мне проснулся ещё в детстве по отношению к моему младшему братику Женьке. Родился он здоровым, но роды были тяжёлыми – маме делали кесарево из-за того, что он обвился пуповиной. Впоследствии это сказалось на его внутричерепном давлении и в шесть месяцев у него случился приступ судорог.

– А чё так поздно сказалось-то? – снова-здорово принялась комментировать неугомонная Марго и даже обернулась к Ельскому в поисках поддержки. Но тот крепко спал. На Маргариту Андреевну зашикали.

– Мне было восемь лет тогда, поэтому подробностей не помню. Но из-за неправильно оказанной врачебной помощи он оказался прикованным к постели на одиннадцать лет… – Леночка еле сдерживала слёзы. – Ему поставили капельницу, но это было совершенно неправильно… – Голосок выступавшей задрожал. – Жидкость попала ему в череп и нарушила функционирование мозга и центральной нервной системы… – Тут девочка-Леночка совсем сорвалась, а в зале повисла звенящая пониманием и сочащаяся сочувствием гробовая тишина.

– Интересно, факт врачебной ошибки доказан или девица просто отсебятину несёт? – возмутилась Маргарита негромко и в никуда. Одна из женщин, сидящих в этом же ряду, кинула на Маргошу злобный взгляд и демонстративно пересела поближе к сцене.

– Потом, возможно, можно было помочь, – начала развивать после паузы девочка-Леночка «клинический разбор» случая брата Женьки, демонстрируя «клиническое мышление». – Но при наличии средств, а их не было. Вот, и поддерживали моего братика как могли. Ежедневно мама давала ему таблетки – по сути, успокоительное лекарство, даже наркотик. Чтобы спасти его от болезненных судорог. Передать в двух словах, насколько это всё запало в мою память и насколько повлияло на моё сознание, – невозможно! Я благодарна его душе за то, что он был с нами, ведь он научил меня самому главному – любить и замечать маленькие радости в каждом моменте. Теперь я понимаю, что всё было неспроста. И такие роды, и такая его и наша жизнь. Он пришёл как Учитель…

– Ну ёб твою мать! Как же она сразу-то не догадалась! – зашипела Маргарита Андреевна на ухо Татьяне Георгиевне.

– Маргоша, прекрати! – тихонько ответила Мальцева, еле сдерживая смех. Это ж надо было слышать, с какой интонацией акушерка прошипела свой не очень уместный текст.

– Простите, что я начала всё с такой грустной ноты, – извинилась перед аудиторией вполне себе уже так профессионально разговорившаяся девочка-Леночка. – Но, не зная этого, нельзя понять, насколько ещё с детства у меня зародилось очень настороженное отношение к медицине во всех её проявлениях…