Родиной призванные(Повесть)

Мелькнула тень.

— Вот это да! — крикнул вдруг Данченков, бросаясь навстречу дяде Коле.

Лицо Никишова, испачканное отходами масла, было темно-лиловым.

— Ай да Никишов!.. И в таком виде ты решил прийти на свидание в изысканное общество? — проговорил Федор, смеясь.

— Мне вовсе не улыбается такая прогулка — каждый километр стоит огромного труда и хитрости, — но сам себе приказал. Трудно не подчиниться дисциплине, которую для себя установил.

— Садись!.. Ты чем-то недоволен, взволнован. Может, мне чаще тебе приказывать? Так, что ли?

— А может, и верно! — Глаза Никишова смотрели так, словно он чего-то долго ждал и вдруг понял, что ждать больше нечего. — Важные сведения принес! Слушай, Федор, а что не поймешь — переспроси. Вчера ночью наши пятый раз бомбили авиабазу. Плохо получилось. Дюда изобрел хитрую маскировку. В южной части летного поля гитлеровцы установили несколько десятков фанерных макетов. Наши приняли их за боевые самолеты и весь груз обрушили на камуфляж. И как бомбили!

— Сейчас же передам в штаб фронта… Расскажешь Антонову точнее, где теперь немецкие самолеты. И это все? Помни, что ты теперь мой заместитель по разведке.

— Слишком круто поднимаешь меня. — Никишов замигал, а потом прищурил левый глаз, словно прицелился. — Так вот, в здании Сергеевской школы фрицы создали ночной санаторий. Они напуганы налетами. Сергеевскую школу мы хорошо знаем. Двухэтажное кирпичное здание. Есть подвал. Дело Дюда поставил на европейский лад. Ресторан, вино, музыка. На утеху летчикам привозят девиц. Поляки всё разузнали: какая охрана, где стоянка машин, где зал, где спальня. Указали все посты по охране санатория. Вот где можно прихватить фашистских асов. Олсуфьевский аэродром тоже наши бомбят, так и те летчики в Сергеевку тянутся. Тут можно такую уху сварить!

— Молодцы! Ой, молодцы! Я и сам об этом думал… Ну, командир, дай руку!.. Какое дело подготовил!

Федор стал подробно расспрашивать его обо всем, что выяснили поляки, чех Робличка, подпольщики и больные, приезжавшие к Митрачковой. Мысленно он уже разрабатывал варианты, как и когда провести эту операцию. Видно было: этими сведениями заинтересовался.

— А все же я пошлю свою разведку, — раздумчиво произнес Данченков.

— Это как же? Не веришь мне? Я не только твой разведчик, но и доверенный райкома, — вспыхнул Никишов.

— Дружище! — обнял его за плечи Данченков. — Мы вместе, не славу же делим. Доверяю тебе, но… Ты понимаешь, я ведь военный человек, мне надо узнать для проведения успешного боя все детали, учесть все мелочи.

Ну вот, к примеру, где установить пулеметы, чтобы простреливать коридоры, а главное, спуск в подвал? Скажи, где?.. Или вот еще: запалить сразу сараи и машины или весь огонь — на здание? Село кругом. Значит, надо так вести обстрел, чтобы не побить своих.

— Да, твоя взяла, — согласился Никишов.

О разгроме Сергеевского ночного санатория сохранился достоверный документ. Вот немного сокращенная выписка из дневника командира отряда Федора Данченкова:

«Мысль уничтожить фашистских молодчиков в санатории не давала мне покоя. Мы с комиссаром Гайдуковым подробно разрабатывали план нападения. Опыта крупных операций у нас еще не было. Всю зиму готовили подрывников, учили делать мины, собирали по берегам речки оружие, плели партизанскую обувку — чуни (вроде лаптей, только из свежей кожи), ставили мины на железной дороге и большаках, вели массово-политическую работу и конечно же вместе с подпольщиками занимались разведкой, поэтому операции нашего отряда проходили успешно. Деревня Бочары стала нашей базой. Здесь у нас была рота, вооруженная двумя пушками-сорокапятками и шестью станковыми пулеметами на тачанках. Отряд рос с каждым днем, и оружия требовалось все больше и больше.

Не дремали и гестаповцы. В первых числах июня Константин Поворов через Сергутина сообщил, что к нам забрасывают двух шпионов. Поворов точно описал внешность обоих, характерные приметы. И как только шпионы появились, были тут же разоблачены и расстреляны. Уничтожив фашистских агентов, мы ускорили подготовку к нападению.

Я поручил Сергутину точнее узнать, как ведут себя летчики и всегда ли выезжают на ночь в Сергеевку. Было очень важно узнать, что в нелетную погоду немцев в санатории куда больше.

Нападение на санаторий, где все летчики хорошо вооружены да и Сеща совсем недалеко, — дело непростое.

Внимательно изучив сообщения подпольщиков, мы все же решили направить в Сергеевку разведку, чтобы выяснить поведение противника, время смены караулов, определить пути подхода, места, где лучше поставить засады, чтобы не допустить подкрепление из Сещи. Разведку из восьми бойцов возглавил Виноградов. Все они были одеты под полицаев и твердо заучили придуманные версии.

16 июня разведчики вернулись в отряд. Они сообщили, что в 24 часа в санатории становится тихо. Внешние посты ночью не меняются. Есть три поста, наблюдающих за полем. Иногда местность освещается ракетами. Охрана и население санатория ведут себя спокойно, о возможности нападения не думают. Подходы хорошие, ночью можно приблизиться незамеченными. Дома, в которых находятся немцы, можно прицельно обстрелять. Были также определены выгодные места для засад и минирования.

Весь день шла горячая подготовка к операции. Работа предстояла рискованная. Комиссар побеседовал с коммунистами и комсомольцами. Задача одна: быть впереди, на самых опасных и решающих участках. Нечего греха таить, кое-кто сомневался в успехе. Я не стеснялся своей назойливости: советовал, как вести себя в бою.

Еще раз душевно обратились к каждому бойцу. Паника или нарушение дисциплины могли нанести ущерб делу. Во всем отряде тщательно готовились оружие, боеприпасы. Конечно, оружие у нас было неважное — многие все еще пользовались ржавыми винтовками, добытыми со дна озер и речек. Учились ползать по-пластунски. Рассказывали, с кем будем иметь дело: еще ранее Поворов передал, что среди летчиков много бывших „кондоровцев“, жестоких асов, бомбивших мирное население Испании. Некоторые из них были отмечены Золотым испанским крестом — высшей наградой.

В 18 часов я построил весь личный состав и разъяснил задачу. Отряд разделили на две группы. Одну возглавил я, а вторую — комиссар Гайдуков. Нелишне заметить, что в начале июня Гайдуков привел в Бочары так называемый отряд малиновцев в составе девяноста человек. Это было серьезное пополнение. Теперь наш объединенный отряд представлял собой крупное соединение. Но вот и настали боевые часы. Когда мы двигались, тучи закрыли небо, пошел дождик. Мы радовались непогоде. Шли тихо, ни возгласа, ни огонька от цигарок, все чувствовали ответственность.

По нашим расчетам, группа Гайдукова заняла исходное положение. Моя группа в два часа тридцать минут подошла к санаторию. Тишина. Беру ракетницу. Холодный огонь взметнулся в темное небо: сигнал к бою. Винтовки, автоматы, пулеметы, минометы одновременно открыли огонь. Умелая маскировка надежно прятала партизан от глаз противника. Огонь! Огонь! Огонь! Был подожжен сарай, и гитлеровцы оказались в свете пожара. По ходу боя было заметно, что мы одерживаем верх.

От неожиданности, как и предполагалось нами, немцы выпрыгивали в окна, выскакивали во двор в нижнем белье, многие даже без оружия. Метались из одной стороны в другую. Санаторий горел. Сквозь шум и треск пожара слышались крики. Кто-то пытался командовать. Немцы недружно стреляли. Но деваться им было некуда: дым и огонь выгоняли затаившихся по углам и коридорам, и все падали сраженными. Но вот крики замолкли, только слышался треск пожара. Теперь мы принялись за уничтожение машин, находящихся возле санатория. Солдаты охраны куда-то попрятались и открыли огонь, когда мы стали отходить. В этом бою мы потеряли одного человека — Костю Емельянова. Разрывная пуля распорола ему живот.