Родиться царём

Похмелившись, весёлые они спустились вниз и позвали Олега с собой, таскать из будки рубероид к лебёдке. Но, открыв дверь, увидали, как бессовестно гуляет сквозняк по складу.

На том месте, где лежал рубероид, валялся рваный облитый битумом резиновый сапог и старые тоже вымаранные битумом брезентовые брюки.

Кровельщик переглянулись между собой, и моментально протрезвели:

– Куда рубероид делся? – округлил глаза Митька, – мы же оставляли под обрез, чтобы доделать крышу.

– Не иначе деревенские мужики спёрли, – выдал свою версию Косарев. – Надо милицию срочно вызывать, пускай по дворам ищут, а то перепродадут в другое село и ищи ветра в поле.

– Правильно вызывайте, – подал голос Олег, – а я как член комсомола молчать не буду, всю правду скажу, как меня учил великий Ленин.

В комсомоле он, конечно, никогда не состоял, так как, в школе, считался отъявленным анархистом, отвергающий все патриотические собрания и различные митинги.

– Ты, что видал, кто своровал наш хлеб? – занервничал Черных.

– Конечно, видел, и номер машины записал, – спокойно сказал Олег.

– Это уже лучше, – облегчённо вздохнул Митька. – Мы сейчас пойдём в гаражи и по номеру машины узнаем шофёра. Поговорим с ним серьёзно, потребуем возврата и магарыч за молчание.

Олег подошёл к валявшему резиновому сапогу и с размаху ударив его ногой, артистически заявил:

– Вы что бригада коммунистического труда, совсем память потеряли? Мы вчера вместе с водопроводчиком обозревали, как вы загружали целый самосвал рубероидом, и потом пошли в магазин. У вас пир горой стоял от левого навара. Так что уважаемые коллеги выбирайте одно из двух; либо вы идёте к участковому, либо едете на лесоторговую базу и покупаете там сто пять рулонов рубероида по семь рублей за рулон. Я без зарплаты по причине вашего воровства сидеть не желаю, – напустил он на себя важности.

Олег в этот миг чувствовал себя хозяином положения. Ему нравилось наблюдать за этими алчными и пьяными рожами. Они хоть грамоты и не знали, но законы чтили, и по мере возможности соблюдали их. После веско угрожающего заявления Грачёва они мгновенно забыли об участковом. Им было уже не в руку к нему обращаться. Паника забралась в их подленькие душонки, и тревога отчётливо проявилась на трусливых физиономиях. Потому что знали, факт кражи был не оспорим и обратное, доказывать Грачёву они не собирались.

Первым из оцепенения вышел Черныш:

– Нам такое количество рулонов сюда не надо, хватит и пятидесяти, – завизжал Черныш. – Решили, что сделаем трёх слойку, а весь верх зальём битумом. Скинемся звеном по нужной сумме, и будет всё «хоккей»!

Олег сдержался, чтобы не рассмеяться. Его подтачивало всем им кинуть в рожу заслуженный упрёк:

«Что козлы, допились до беспамятства, теперь делайте свой личный материальный вклад в строительство школы».

Но Олег мудро промолчал. Только приблизился вплотную к брызгающему слюной Чернышу и небрежно водрузив ему свою руку на плечо, сказал:

– Не забывайте, ваша честь? Этот объект возводят для детей, а не для ваших ненасытных мясных утроб. Эта несчастная школа, не дожидаясь ввода в эксплуатацию, уже потерпела крушение ввиду промашек болгарских строителей. Хотите и вы себя опозорить? Давайте, вперёд! А я к вашей компании присоединяться не желаю.

– Как это не желаешь, мы же одна бригада, – пробубнил Черныш.

– Я позавчера товарищ коммунист разгрузил один машину, в которой было сто пять рулонов и не меньше, а вы без зазрения совести пропили его. И стелить мы будем четыре слоя, а не три, так как в этом здании будут находиться цветы жизни! А ты мне про единение толкуешь.

– Ты чего это комсомолец как Ленин с броневика перед нами выступаешь, – напал на Олега Митька. – Молчал, молчал всё время, а сегодня против коллектива идёшь, или газет правдивых начитался?

Олег резко развернулся лицом к Митьке:

– Не надо передо мной гопака отплясывать? – металлическим голосом заявил Олег. – Я вам сказал своё слово, а вы, как хотите, думайте, – закрепил своё доминирующее положение Дорогой, и хладнокровно добавил. – Тоже мне коллектив нашёл, как пить, так без меня, а как кражу погашать, так со мной. Нет, я свою совесть в утиль сливать не собираюсь! Не получится «хоккей», – передразнил он Черныша.

Митька, недовольно поводил по сторонам своим курносым носом. Выругался непонятно в чей – то адрес и, махнув рукой, гневно посмотрел на Олега:

– Ладно, комсомол, иди туши котёл? – Сегодня смысла нет битум варить.

В бытовке Олег по их просьбе подсчитал им убыток. Сумма была высокой – семьсот тридцать пять рублей. Эти цифры они каждый воспринял, как весьма крупную трагедию семейного бюджета. Олег до копейки поделил эту сумму на четверых, не обмолвившись ни одним словом о себе и предложил на следующий день возместить пропитые материалы.

В этот день все занимались только утеплением крыши, других работ не производили, отсутствие рубероида ощущалось. Олега в этот день никто не задевал плоскими шутками. Мало того в перерыв пригласили к своему хлебосольному столу, но он скромно отказался и вышел из бытовки, сославшись на то, что обедать, намерен в колхозной столовой.

Он уже с нетерпением предвкушал праздничные дни. Оставалось только до конца сбить спесь с этой передовой бригады.

Глава 5

Утром следующего дня, когда строители сели в заказной автобус, мужики из всех бригад начали раздавать карты. На банк клали по десять копеек, но при крупных сварах счастливчик снимал половину своего месячного заработка, а это сто пятьдесят рублей. Олег в это время находился в качестве зрителя. Из верхнего прозрачного кармана рубашки у него отчётливо просматривались несколько купюр красных десятирублёвок. Он специально одел, эту рубашку, чтобы засветить свои червонцы перед алчными мужиками. И это не убежало от их взглядов:

– Чего ты всегда зрителем бываешь? – спросил Черныш, – присоединяйся, может, повезёт. Новичкам говорят, всегда фартит.

– Нет, боже упаси, я в них никогда не играл, боюсь, проиграюсь в пух и прах, – начал притворно ломаться Олег.

– Посчитать очки сможешь и больше ничего не надо, – уговаривал Черныш.

Олег подсел ближе к картёжникам:

– Эх, была, не была, дай и мне карту попробую разок сыграть, – поставил Олег на банк деньги.