Родиться заново

– И слава богу! – мгновенно соглашается Николаева. – Иначе… Это же… Да это же полный капец будет!

Иногда Юлькина буйная фантазия меня очень пугает, впрочем, и сама Юлька тоже. Что она забыла в медицине – для меня до сих пор остаётся загадкой. Не дожидаясь, пока эта кладезь идей разденется, я разворачиваюсь и иду в комнату.

– И тем не менее…

– Юль, наверное за два месяца я смогла бы догадаться, что со мной что-то не так.

– А с тобой что-то не так? – Никак не отстанет.

Мне не хочется признаваться, что со мной как раз всё «не так». Я не знаю, как называется чувство, когда тебе не хватает конкретного человека рядом, хотя других ты совершенно не хочешь видеть. Наверное это зависимость. И мне очень сложно даётся это вынужденное одиночество. Когда ты знаешь, что у тебя и твоих отношений есть будущее, ты ждёшь его, это самое будущее. Надеешься, что рано или поздно твоему ожиданию придёт конец. Это даёт силы пережить ещё один день. Потом ещё один… А чего ждать мне – я не знаю. И он этого становится только тоскливее. Даже Лёшины сообщения разбиваются об объективную действительность, которая стоит перед моими глазами – его жена беременна.

Подруга терпеливо ждёт ответ, и я, стараясь говорить спокойно, отвечаю:

– Если ты сейчас намекаешь на регулярность цикла, то хочу тебя разочаровать – тут всё в порядке.

Не совсем так, но это не столь важно.

– Да-а? А я вот вижу резкую смену настроения, раздражительность, плаксивость…

– И что? Такие признаки как раз и означают скорое наступление «красной армии». Юль, у меня не было задержки, – уверяю её. Выделения были, но очень скудные. Но они были. Честно говоря, в любой другой ситуации, я бы обеспокоилась, но сейчас, со своей апатией, мне не до цикла. Был, и ладно.

– И что?! Тебе прекрасно известно, что задержка, точнее её отсутствие, не является стопроцентной гарантией, что нет беременности.

– И тем не менее, именно отсутствие месячных – самый тревожный признак. У меня его нет. – Я чётко произношу каждое слово.

«Зато у Марины есть все доказательства того, что она беременна», – царапает сознание. И я готова разреветься прямо сейчас.

– Надя, ты поправилась.

Юля демонстративно показывает на тесно облегающую футболку. Ну да, маловата стала. Ткань села скорее всего.

– Угу. Буду меньше есть.

– Нет, Надь. У тебя грудь увеличилась.

Только Николаева может рассмотреть под футболкой, что грудь стала больше.

– Буду есть меньше капусты, – шучу, но шутка остаётся незамеченной. – Ещё признаки есть? – спрашиваю с издёвкой.

– Я могу определить увеличена ли матка.

– Я тоже могу это определить. Только перед месячными она как раз и будет увеличена.

У меня действительно неприятные ощущения внизу живота. Словно вот-вот начнётся цикл. Я даже на работе испугалась, что так и есть.

– Короче! – Николаева упирает руки в бока. – Я – в аптеку, а ты…

– А я достану бабушкины гадальный карты и сварю кофе, – отвечаю в тон.

– И это говорит человек с медицинским образованием! – В меня летит упрёк. – Вот пока ты не сделаешь тест, я от тебя не отстану. А на картах, так уж и быть, погадаем, кто родится, но потом сверим с результатами УЗИ.

И эта ненормальная действительно начинает напяливать куртку.

– Я взяла ключ. – Доносится из прихожей.

Машу на Юльку рукой. Если ей так хочется – пусть идёт. Переубедить в чём-то Николаеву очень сложно, а отговаривать – бесполезно. Только вот верно говорят, что слово не воробей…

Я подхожу к большому зеркалу и задираю вверх футболку, пристально разглядывая своё отражение. И ничего я не поправилась! Грудь, да, немного увеличена и реагирует на пальпацию. Но и это я могу объяснить. Спать в одиночестве – настоящая пытка, особенно, если мне снится Лёша. А он снится мне постоянно. Тут немудрено, что грудь стала такой чувствительной. За то время, что мы были вместе, я успела привыкнуть засыпать пусть не в объятиях, но рядом с любимым мужчиной. Чувствуя его дыхание и стук сердца. Я ощущала себя настоящей женщиной, нужной и желанной. А низ живота всегда отзывался приятной заполненностью. Это сейчас и душа, и тело измаялись в одиночестве.

Лёша не забывал про защиту. Если, конечно, не считать ту последнюю сумасшедшую ночь, когда мы оба были словно не в себе. Но как раз на утро у меня были кровянистые выделения, и я решила, что цикл сбился.

С горечью провожу по совершенно плоскому животу. Может, если бы во мне росла частичка любимого, то было бы не так одиноко? Только что почувствует сам Алексей, узнав об этом? Почему-то ответ на этот вопрос я тоже не хочу знать. Как не хочу ставить его перед таким выбором. Опускаю футболку. Хлопковая ткань неприятно касается груди, и внизу живота всё сжимается в комок, словно каменеет. Как спазм. Как… Гипертонус.

В ужасе распахиваю глаза, глубоко дышу, ошеломлённая неожиданным открытием, и не сразу понимаю, что в комнате звонит телефон.

– Алло? – принимаю вызов, стараясь прийти в себя.

– Надя, это Серж. У меня пропущенные звонки… Извини. Я был очень занят. Что-то случилось?

– Нет. Всё хорошо. – Облизываю пересохшие губы, совершенно забыв, что звонила ему. – Я хотела…

– Надя, очень плохая связь. Говори громче, пожалуйста.

Связь здесь ни при чём. Это голос меня не слушается.

– Вы знаете, что Марина собирается приехать к Лёше?

Я должна предупредить, чтобы её не подпускали даже близко.

– Конечно. Алексей сам отправил ей вызов.

«Алексей сам отправил ей вызов…» – отдаётся эхом.

Дальше я ничего не слышу.

– А как давно? – спрашиваю зачем-то.

– В начале недели. – Убивает ответ.

Ведь мне Алексей об этом ничего не писал. Посчитал неважным?

– Я рада… что вы… знаете… об этом.

– Всё хорошо. – Бьёт по вискам.

Всё. Хорошо.

Глава 29

От крепкого удара по моей щеке голову отводит в сторону.

– Юля! – выкрикиваю, приходя в себя. – Ты чего дерёшься?

– Ну, наконец-то! Какого чёрта ты меня так пугаешь?! Пульс есть, а реакции нет.

– Всё хорошо, – повторяю несвоим голосом.

– А ну, дай сюда! – Николаева вытаскивает из моей руки телефон и проверяет входящие звонки.

На краю сознания отмечаю, что давно нужно поставить блокировку. Только от Николаевой это не спасёт. Она со спокойной душой и чистым сердцем ампутирует нужный палец, чтобы её снять.