Родной ребенок. Такие разные братья

Джанеки решила сделать так, как он просит, и отправилась к подруге. Она бы охотнее встретилась с Раджем, но здраво рассудила, что на сегодня с него достаточно их семейки — пусть немного оправится и переварит полученную информацию.

Ее одноклассница Радха искренне обрадовалась гостье и весь вечер занимала ее, как могла: в основном рассказами о своем первенце, маленьком вундеркинде, который показался Джанеки весьма посредственным и даже унылым ребенком. Впрочем, возможно, на его месте и сама Джанеки стала бы вскоре такой, так как ему постоянно приходилось отбиваться от матери, отца и пары бабушек, норовящих потискать единственное чадо, взять его на руки или с чувством ущипнуть за толстую щеку. Досидеть в этой семье до полуночи было просто невозможно, даже при условии, что маленький семейный кумир отправился в постель довольно рано. Уже в десять Джанеки поняла, что ее терпение вот-вот лопнет, встала и, решив не дожидаться обещанной машины, отправилась домой на такси.

Она вышла из автомобиля, не доезжая до ворот, чтоб не спугнуть гостью, которая, как она предполагала, все еще была в их доме, и, стараясь не шуметь, проскользнула в дом. Из гостиной послышались мужские голоса, что весьма озадачило настроившуюся на романтическую ногу девушку. Неужели все-таки консилиум, подумала она, чувствуя, как у нее от страха начинают дрожать колени. Бедный папа, что все-таки с ним происходит?!

Решив, что в таком деле не может быть ничего неприличного, она отправилась на веранду с твердым намерением подслушать все, о чем говорится в комнате. Она дочь и имеет право знать, чем болен ее отец, а потому может подслушивать, вскрывать письма, подглядывать и делать все, что считает нужным.

Не подозревая о том, что не далее как сегодня в полдень отец примерно таким же способом осуществлял свои родительские права в выяснении ее секретов, Джанеки спряталась за шкаф с посудой и бутылками, стоявший в самом углу обширной веранды, увитой зеленью, и стала прислушиваться к тому, о чем шел разговор.

Вскоре мужчины облегчили ей эту задачу, выйдя с сигаретами на воздух. Двоих из них Джанеки сразу узнала — она встречала их в доме, третьего видела впервые.

— Вы не перебрали с утра, дорогой адвокат? — спросил он развязно. — Может быть, мир виделся вам в слишком уж трагичном освещении?

— Уверяю вас, я был совершенно трезв, — с раздражением ответил отец. — Это действительно совершенно то же лицо, можете мне поверить.

Нет, это не консилиум, решила Джанеки. Врачи спрашивают о спиртном, но не совсем так. Тогда о чем же они говорят? Уж не встреча ли с Раджем обсуждается?

— Не каждый, у кого борода, Рабиндранат Тагор, — заметил хорошо знакомый ей господин Тхарма Лингам и первым засмеялся, довольный своим остроумием.

Смех подобострастно поддержали все присутствующие, в том числе и ее отец. Джанеки всегда видела, как менялся отец в присутствии этого человека, что не нравилось ей. Такой спокойный, с чувством собственного достоинства, он сразу же становился каким-то суетливым, угодливым, даже заискивающим перед всемогущим гостем, напоминая ей их дворецкого.

— Говорят, у каждого в мире есть семь двойников, — вступил в разговор знакомый Джанеки, толстяк-мукомол Амбарасан.

— Где-то ходят и ваши двойники, дорогой адвокат, и мои, мне говорили даже, что я немного смахиваю на покойного сэра Уинстона Черчилля. А? Как вам кажется?

«Скорее на мешок с рисом», — неприязненно подумала Джанеки.

— Вчера я видел нищего инвалида. Он страшно похож на вас. Неужели ваш сын? — не унимался со своими шуточками Тхарма Лингам.

Пережидая новый взрыв полуискреннего хохота, Джанеки мучительно пыталась сообразить, о чем идет речь? Неужели ее Радж на кого-то похож, и это имеет для папы такое важное значение, что он собрал всех этих важных господ для того, чтобы обсудить с ними это сходство. Может быть, Радж принадлежит к какому-нибудь клану, конкурирующему с кланом Тхарма Лингама. Может, его отец, о котором адвокат сегодня выспрашивал у Раджа, в чем-то был замешан, и теперь ее папа пытается спасти свое доброе имя и честь своей дочери, собравшейся замуж за сына недостойного человека?

— Да о чем здесь беспокоиться? — пожал плечами Амбарасан. — Парень хочет жениться на вашей дочери? Пусть женится! Будет у вас под присмотром.

— Не под присмотром, а на глазах, все время рядом со мной, чтобы напоминать мне о том, что я хочу забыть! — почти прокричал адвокат и стремительно выбежал в гостиную.

«Да, — вздохнула Джанеки, — похоже, дела мои не так уж хороши. Папа не хочет видеть Раджа. Вот так номер! А ведь Радж такой обаятельный. Что же он может напоминать такого, о чем так тяжело и неприятно думать отцу? Вообще-то он не переносит, когда кто-нибудь заговаривает о процессах, проигранных им в суде или прошедших не так, как бы ему хотелось. Может, он защищал отца Раджа, и тот получил большой срок»? В любом случае вся эта история Джанеки очень не нравилась.

И, как видно, не только ей.

— Адвокат что-то сильно сдал, — вполголоса заметил Амбарасан, склонившись к уху Тхарма Лингама.

— Да, нервишки шалят, — задумчиво ответил тот. — Может наделать глупостей.

— Вот и я о том же. Вся эта история с призраками яйца выеденного не стоит, но ему мерещатся тени прошлого, а это часто заводит в тупик, — продолжал толстяк Френсис.

— Причем неприятности будут у всех нас, а не только у него, — вмешался в разговор третий. — Мы должны принимать меры предосторожности. Думаю, адвокату следует всерьез подлечиться.

Джанеки затаила дыхание, напряженно вслушиваясь, что именно друзья отца намерены предпринять, но тут неожиданно рассмеялся Тхарма Лингам, хорошего настроения которого в этот вечер ничто не могло поколебать:

— Оставьте эти мысли, господа, а не то я решу, что и вы всерьез напуганы привидениями. Что, боитесь мертвых, уважаемый Налла Нингам? А что касается адвоката, то ему действительно нужно подлечиться. Я знаю лучшее лекарство, избавляющее от неврастении: немного бренди смешать с хорошенькой веселой крошкой в короткой юбке и принимать это три раза в день!

— Не слишком ли часто? — захихикал толстяк. — От такого лечения и помереть недолго! В нашем-то возрасте…

— Это тебе, жирный боров, надо быть осторожным, — вмешался третий. — А господин Тхарма Лингам в такой форме, что ему это только на пользу!

— Прошу о моем возрасте не напоминать, — весело откликнулся тот. — Свою старость я держу в сейфе за тремя стальными дверями — пусть только попробует вырваться!

Все трое довольно рассмеялись, а Джанеки с такой злобой сжала кулаки, что поранила себе ладонь длинными ногтями. Она просто ненавидела эту троицу, так легко решающую, как поступить с ней, ее женихом, ее отцом. Кто они такие, в конце концов, что решают нашу судьбу в нашем же доме!

Ей очень хотелось спрыгнуть в сад, чтобы не видеть и не слышать их больше, но она не решилась — вдруг они что-нибудь придумают, от чего будет зависеть их с отцом дальнейшая жизнь. Но разговор о делах был уже закончен, и гости засобирались уходить. К воротам один за другим подъезжали шикарные автомобили с шоферами и увозили своих хозяев прочь из дома адвоката Сатья Мурти, где, как казалось Джанеки, с этого дня поселилась смутная тревога и ожидание беды.

Глава двадцать пятая

— Я вас всех убью. Кто скажет, что у меня нет для этого оснований?!

При этих словах артисты цирка, плотным кольцом окружившие героев разыгрывавшейся на их глазах драмы, с глухим ропотом отступили назад. От хозяина сегодня можно ожидать чего угодно, даже убийства. Он вполне способен выполнить свое обещание и всадить в кого-нибудь заряд дроби. Сейчас он похож на мечущегося в тесной клетке льва, готового с радостью растерзать первого, кто попадется ему в лапы.

— Меня предали сразу двое: моя родная дочь и тот, кого я считал своим сыном! — кричал Шарма, воздевая к небу руки. — Неужели это сделал ты, Апу? Я отдал тебе свое сердце, а ты обманул меня!