Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
Френсис торопливо поднялся и пошел к нему, радуясь, что избавился от надоедливого безумца.
Глава двадцать девятая
Через всю свою беспорядочную и беспутную жизнь Френсис Амбарасан пронес только две постоянные привязанности: к вкусной и обильной еде и рыбной ловле. Обсуждение с поваром ежедневного меню отнимало у занятого, солидного бизнесмена столько времени, что, узнав об этом, его деловые партнеры только развели бы руками. Что же касается ловли рыбы, то она происходила всегда на одном и том же месте, в одно и то же время — с раннего утра до полудня в субботу — и была так же неизменна, как восход солнца. Ни клев, ни погода, ни срочные переговоры или не терпящие отлагательств
Несмотря на все уговоры жены, мечтающей построить дом в этом восхитительном месте, Френсис предпочитал сохранить его исключительно как личный заповедник рыбной ловли. Огромный парк, луг, песчаный берег со специально поставленными сходнями, старый двухэтажный садовый павильон, оставшийся от прежних владельцев, и домик сторожа — вот и все, что составляло «Ситу» — его гордость и любовь.
Рыбы в Хугли никогда не было много, и на этот раз Амбарасану удалось поймать лишь двух крошечных ершей. Он злился и обвинял в не слишком удачной ловле этих несносных парней, которые решили именно сегодня вывозить сено из усадьбы. А все жадность его благоверной — вздумала продавать пропадающее сено, скошенное на лугу и в парке, какой-то фирме. И вот теперь посреди его парка стоит обшарпанный грузовик, и два каких-то типа с интересом наблюдают за хозяином, сидящим с удочкой в руках вот уже который час подряд.
Парни действительно больше валялись на солнышке и скалили зубы, глядя на маленького толстячка, вырядившегося в ковбойскую шляпу и замшевую рубаку с бахромой, которого и видно-то не было из-за расставленных тут же, на сходнях, термосов, коробок и пакетов с едой. Конечно, где уж ему за удочкой уследить, когда только и делает, что разворачивает упаковку и наливает кофе в маленькую чашечку! Грузить сено они не торопились, потому что сегодня им шла двойная почасовая оплата за работу в выходной, а их босс вряд ли заявится сюда проверить доблестный труд.
Зато хозяин усадьбы с радостью выгнал бы их, да вот только разморило его немного и неохота стало кричать и чего-то добиваться от этих негодяев. Тем более, что в перспективе это привело бы только к неприятностям с женой, уже наверняка с успехом вложившей вырученные за сено деньги во что-нибудь очень нужное — например, в новую шляпку.
Он не терпел здесь даже присутствия слуг, а эта мотовка ради лишних ста рупий готова впустить в усадьбу хоть всю Калькутту! Ярость Амбарасана дошла до точки кипения, когда он увидел вдобавок ко всему еще и двух хорошеньких беленьких болонок, которые, выскочив из парка, устремились прямо к нему. А это еще что? Может быть, она сдала его «Ситу» Обществу защиты собак или ветеринарной лечебнице?
От злости толстяк схватил крышку от термоса и запустил ее в одну из неотличимых друг от друга болонок. Но собачка и не подумала пугаться. Она легко подпрыгнула и моментально схватила зубами пролетающий мимо предмет, а затем отнесла его к раскладному стульчику Амбарасана и положила у его ног. Исполнив этот номер, она вернулась к своей подружке, и обе болонки грациозно поклонились не слишком гостеприимному хозяину.
— Вот это да! — удивился тот. — Ученые животные!
Уловив нотки восхищения в его голосе, собачки решили дать единственному зрителю представление. Они принялись прыгать друг через друга, вставать в стойку на передних лапах и даже танцевать. Амбарасан был в восторге. Он поманил болонок к себе и предложил им выбрать угощение по вкусу из разложенных повсюду пакетов.
— Рекомендую шоколадное печенье — очень свежее, — подмигнул он. — Или вы предпочитаете колбаски?
К его удивлению, собаки сделали в высшей степени странный выбор. Не прикоснувшись к еде, они остановили свое
внимание на его часах «Роллекс», небрежно брошенных на траву. Одна из болонок ловко подцепила их лапой, а потом осторожно взяла зубами, держа за ремешок. Мгновение — и обе они побежали прочь со своей добычей.— Эй, не слишком ли дорого вы берете за представление? — крикнул им вслед подвергшийся ограблению средь бела дня мукомол, все еще надеющийся, что это часть спектакля.
Но у собачек были серьезные намерения, они даже не обернулись. Тогда Амбарасан вскочил, и, проклиная неудачное утро, бросился за животными. Собачки, конечно, хороши, но не настолько же, чтобы одаривать их драгоценными часами! Кроме того, очень хотелось бы выяснить, как они сюда попали, и задать пару вопросов сторожу.
Маленькие бестии пробежали садом, совершенно не считаясь со стайерскими возможностями преследователя, и направились прямо в потемневший от дождей деревянный павильон. Амбарасан, последовав за ними, еще успел увидеть кончик белого хвоста, исчезнувший в конце лестницы, ведущей на второй этаж. Кряхтя, он предпринял восхождение по шатким ступеням.
То, что он увидел наверху, изрядно удивило толстяка. Он был здесь несколько лет назад и не припомнит, чтобы в этом небольшом овальном зале находилось что-нибудь, кроме кучи мусора. Но сейчас все было перегорожено сооружением, какого ему в жизни не приходилось видеть: железные столбики, соединяющие их канаты, желоба из расщепленного бамбука, веревки с гирями, свисающие тут и там, коробки из-под пива, укрепленные на обломках досок, и все это непостижимым образом связано между собой. Неужели его сторож развлекается вечерами, составляя эту головоломку из всего, что попадается под руку? Выяснить и уволить! План действий, тут же сложившийся в голове мукомола, был неизменным — он поступал так всегда и со всеми, кто хоть чуточку выходил за предписанные рамки.
Однако человек, появившийся невесть откуда перед Амбарасаном, слишком мало походил на его верзилу-сторожа. Сначала Френсис решил, что перед ним ребенок, но, приглядевшись, понял, что это карлик, причем не совсем обычный — его голова, плечи и грудь были вполне нормально развиты, и только ноги походили на ноги мальчика лет десяти.
Знакомые Амбарасану болонки с криминальными наклонностями улеглись у идеально вычищенных башмаков лилипута, а их добычу — часы — он вертел в руках на тоненькой тросточке. На его лице, удивившем толстяка мимолетным сходством с кем-то, кого он никак не мог вспомнить, играла странная улыбка. «Так не улыбаются, попавшись хозяину в чужих владениях», — подумал Амбарасан.
— Ты пришел за часами? — вместо приветствия спросил карлик. — Но ведь тебя уже не должно интересовать время — потому пес и взял твои часы. А впрочем, лови!
Часы серебряной молнией мелькнули в воздухе и попали точно в руку хозяину. Он посмотрел на них рассеянно, все еще пытаясь уловить точный смысл сказанных непрошеным гостем слов. Это ему не удалось, и он счел за благо улыбнуться в ответ удивительному незнакомцу, не заостряя вопрос о том, каким образом тот сюда попал. Неважно, в конце концов, как он здесь очутился, главное, чтоб поскорее убраться — Амбарасану почему-то было не по себе в обществе этого человека.
— Спасибо, — кивнул головой толстяк и любезно осведомился, указав на болонок: Твои собачки?
— Мои, — улыбнулся в ответ лилипут. Говорят, собаки предчувствуют приближение смерти, потому я и послал тебе этих вестников. Все, малышки, вы больше не нужны. Я уже здесь, Амбарасан, и мы встретились. Можете уходить, собачки!
Болонки сейчас же поднялись и бесшумно исчезли в лестничном проеме. Френсис предпочел бы, чтобы на их месте был он, тогда бы не пришлось стоять перед этим лилипутом и выслушивать его пугающие речи о смерти. Но, несмотря на свое острое желание бежать прочь отсюда, он продолжал оставаться неподвижным и покорным слушателем. Человек завораживал его, как, наверное, завораживает свою жертву взглядом кобра. Страшил и притягивал его взгляд, полный силы и какого-то колдовства.