Родной ребенок. Такие разные братья

Раджа заказал бренди, два мясных блюда и два кофе. Друзья выпили и закусили. Ананд совершенно не пьянел, но несколько пришел в себя. Они провели за столом почти два часа, обмениваясь фразами, не касающимися катастрофы и личной жизни друг друга. Расплатившись, друзья вышли из кабачка. Раджа остановил такси. Они сели в машину, которая обогнув мавзолей Тадж-Махал, вырулила на шоссе, ведущее в аэропорт…

Самолет приземлился в бомбейском аэропорту перед восходом солнца. Такси, повизгивая на виражах, мчалось по еще не загруженному транспортом шоссе Марин-драйв.

Ананд испытывал страх и непонятное ощущение стыда, когда входил в свой дом. Ему не хотелось переступать его порог. Знакомый запах ударил ему в ноздри. Его обостренное обоняние ловило малейшие нюансы запахов: запах роз, грудного молока, легкого и сладкого пота младенца. Ему стало страшно, и он, опустив глаза, сел, уставившись в одну точку.

Раджа с беспокойством смотрел на своего друга и однокашника и готов был заплакать. Он так понимал Ананда! Раджа подсел к нему.

Подошел Раму и, не сказав ни слова, красноречиво посмотрел на Раджу.

— Чаю, пожалуйста, Раму, и… выпить.

Слуга поклонился и тут же исчез.

Над головой Ананда, глядя в пространство стеклянными глазами, висело чучело винторогой антилопы — подарок дяди.

Через несколько минут Раму подкатил к ним столик с чаем, легкой закуской, бутылкой бренди и минеральной водой.

— Ананд, надо бы выпить с дороги, — осторожно сказал Раджа.

— Пожалуй.

Друзья молча пили чай.

Ананд обвел глазами холл, и в поле его зрения попала застывшая фигура старого Раму.

— Рам, Рам, Раму! — тихо сказал Ананд.

Слуга подошел к Ананду и совершил глубокий пронам.

— Рад видеть вас, господин, живым и здоровым! — с почтением сказал слуга.

— Ананд! — раздался густой баритон. — Ты приехал, дорогой мой племянник!

Джавар торопливо спустился с лестницы. Ананд рухнул перед ним на колени и уткнулся лицом в его живот. Плечи Ананда содрогались.

— Ананд, поднимись. Я все знаю. Не будем пока об этом.

Убитый горем племянник поднялся.

Джавар готовил себя к встрече с Анандом с вечера.

Раджа дал ему телеграмму из аэропорта Агры, сообщив, что Ананд нашелся и что они вылетают ночным рейсом.

Раму принес третью рюмку.

— Принеси и четвертую, — сказал ему Джавар.

Тот повиновался.

— Садись, выпей с нами, Раму, — сказал дядя.

— За встречу. Какая бы они ни была, но встреча есть встреча. Что может быть лучше встречи между людьми! — И Джавар, тряхнув головой, залпом выпил обжигающий напиток. — Хороша огненная водичка! — сказал он и взял кусочек сыру, сбрызнув его лимонным соком.

— Итак, о делах, — взял на себя инициативу Джавар. — Раджа, Ананд поедет со мной в Найроби. Я так решил. И никаких возражений быть не должно, — сказал он строго.

Слуга поднялся, поблагодарив кивком головы, и отошел к столу, на котором стояло приготовленное для них горячее блюдо.

— А ты, Раджа, пока будешь возглавлять фирму. Помощника найди себе сам. Или, может быть, тебе подобрать?

— У меня есть прекрасный человек и специалист. Он хоть завтра готов работать со мной.

— Вот и отлично! — отметил Джавар. — Ананд поработает со мной. Связь будем держать регулярно. Это все. Мне нечего добавить. Сейчас, после завтрака, немного отдохнем, а потом съездим в офис. Оттуда и закажем два билета в Кению на завтрашнее утро. Итак, еще по одной. Раму, подавай, пожалуйста, горячее!

«Да, хорошие, прекрасные были кюфты», — с грустью вспомнилось ему. Джавар быстро поднялся, но молодые люди успели уловить глухое рыдание, вырвавшееся из глубины души Джавара, которого очень любила и ценила Деваки, его незабвенная невестка.

Дядя подошел к столу.

— Раму, сигару, пожалуйста!

Он закурил и выпустил струю дыма в потолок.

До горячего никто не дотронулся.

— Через сорок минут встречаемся в холле, — сказал дядя и медленно поднялся наверх.

Ананд задремал, не вставая с кресла, он боялся подниматься в спальню, а тем более заходить в детскую.

Раджа дремал рядом с ним.

Большие часы в футляре из красного дерева стучали, отмеряя ход времени. В саду сухо трещали цикады. Ущербная луна тихо освещала спящий город.

Уверенно ступая по лестнице, Джавар спустился в холл в легком синем костюме и белой рубашке без галстука. Его седые волосы были гладко причесаны. Борода, отливая серебром, обрамляла широкий подбородок. Он кашлянул. Молодые люди при виде старшего, поспешно встали.

— Раджа, будь любезен, закажи такси, — сказал дядя спокойным деловым тоном.

— Хорошо, — ответил тот.

— «Премьер» пусть отдохнет, — добавил Джавар.

Пока Раджа набирал номер телефона, он подошел к Ананду и положил ему на плечо руку.

— Дорогой мой племянник! Я вижу тебя живым и здоровым. Судьба есть судьба. Ты почитал счастье, выпавшее на твою долю. Вращение колеса подобно смене радостей и горестей, — дядя закурил сигару и сел в кресло напротив Ананда. — Мне нужен заместитель, и, я думаю, ты смог бы взвалить на себя часть моей ноши. Дел невпроворот. Ты согласен?

— Да, дядя, — глухо ответил Ананд.

Через полчаса подъехало такси, и все трое отправились в офис.

Джавар внимательно рассматривал помещение.

— О, Ананд! Какие прекрасные фотообои! Деодары! Озеро Дал! Когда же я там побываю?! Вот жизнь, ничего не успеваю, — он сел в кресло. — Ну, рассказывай, Раджа, о своих прогнозах. Да, и на какой же стадии строительство цеха?

— Уже монтируется технологическое оборудование. Помощник, которого я хочу взять, сейчас подъедет, и я вас познакомлю.

После ознакомления с делами и финансами фирмы, Джавар остался доволен валютными накоплениями.

— Да, хорош процент! Раджа, ты молодец! — сказал он, впервые улыбнувшись за последнее время, и погладил свою бороду.

«Доволен», — отметил про себя Ананд.

Раджа торжествовал.

Спустя полчаса появился молодой человек невысокого роста крепкого телосложения. Сквозь редкие черные прядки на его голове просвечивала лысина.

Раджа представил его Джавахарлалу и Ананду.

— С сегодняшнего дня, молодой человек, вы впрягаетесь в одну упряжку с Раджой и тянете наш общий воз, только в одном направлении с нами, я имею в виду себя и Ананда. С оплатой решит Раджа. Он ваш начальник. Это все, — он оглядел молодых людей спокойными серыми глазами, в которых притаилась безмерная печаль, и с неохотой поднялся с кресла.