Родной ребенок. Такие разные братья

Любовь имеет эгоистическую сторону. Словом, если исключить беспокойства, связанные со службой, то жизнь Ананда и Деваки проходила счастливо, спокойно, словно этот мир был для них, детей Божьих, своеобразной колыбелью…

Полдень был мягким и золотистым. Тепло лилось с небес тихим дремлющим потоком. Ворковали горлицы, сухо трещали цикады. Павлины мирно грезили о чем-то под густой тенью манго.

Деваки с малышом сидела на террасе первого этажа и дремала, то и дело вздрагивая от малейшего движения или звука ребенка. Подходило время кормления. Она взяла младенца на руки. Тот, на мгновение флегматично приоткрыв один глаз, довольно уверенно присосался к пышной и мягкой материнской груди, видимо, утопая в неописуемом блаженстве от столь, казалось бы, органичной и нужной потребности, имеющей в данный момент глобальное значение для его жизни.

Через несколько минут пришла врач, чтобы осмотреть малыша и мать. Когда она уже собиралась уходить, послышался шум автомобиля. Это приехал к обеду Ананд. Он вошел легкой походкой, красивый, стройный, но несколько взволнованный. Это было видно по его глазам.

— Добрый день, — поприветствовал он супругу и поклонился доктору.

Затем подошел к малышу, который, открыв глазки, посмотрел на отца, затем то ли прищурился, то ли улыбнулся. Но Ананду показалось, что он его приветствует, улыбаясь.

— Деваки, мне необходимо уехать по делам фирмы, именно мне, — сообщил он. — Как нам быть? По дороге домой я все время думал об этом, но ничего не смог придумать! Не могу же я оставить тебя одну с малышом! — и Ананд сел на низкий табурет.

— Не волнуйтесь, — поправив очки, сказала врач, — ваш ребенок здоров, вы можете ехать.

— Да, но мне надо ехать на месяц в горный Кашмир, — пояснил Ананд.

В глубине души он чувствовал, что провести месяц без сына и жены ему будет, мягко выражаясь, нелегко.

— А что, если взять сына? — нерешительно спросил он.

— А знаете, это совсем неплохая идея, господин Ананд, — одобрила намерение отца врач. — Я думаю, вы правы. Там климат для него лучше. Ему будет полезен чистый горный воздух. Рекомендую: поезжайте всей семьей! — улыбаясь, подытожила она.

— Видимо, так будет лучше для всех нас, — сказал Ананд. — Кашмирская долина, озера, чудесные горы, хвойные деревья… Это верх блаженства. Прожить там месяц — это большое счастье.

На этом и порешили. Доктор попрощалась, дав матери дополнительно несколько советов по уходу за ребенком в пути.

Горный воздух, чистый, как хрусталь, заполнил легкие Викаса, когда он, слегка покачиваясь, шел по бетону аэродрома.

Войдя в просторное помещение, где находилась раздевалка, душевые и буфет, он услышал приветствия коллег:

— Викас! С благополучным возвращением!

Дружная компания летчиков, «приземлившаяся» за столом, услаждала свою плоть и кровь едой и питьем.

— Викас, дружище! — воскликнул «крутой» парень в куртке с черными густыми усами. — Выпей с нами!

— Нет, нет, господа! Не могу! В другой раз, — смеясь, ответил он. — У меня жена в положении. Я должен отвезти ее к своим родителям в Бомбей. Ведь через неделю мне предстоит продолжительный рейс.

Викас, поклонившись друзьям, зашагал к своей машине. Он завел мотор и, резко сорвавшись с места, покатил в Сринагар, оставляя за собой легкий кудрявый дымок из выхлопной трубы, отравлявший чистый горный воздух Кашмирской долины.

Когда он вошел в дом, Ешода встала с плетеного кресла и подошла к нему. Викас нежно обнял ее.

— Доктор приходил? — спросил он.

— Да, Вики. Он сказал, что все идет хорошо.

— Слава Богу! Ты собралась?

— Да.

— Отлично.

После плотного обеда Викас прилег отдохнуть.

Минут через сорок подъехало заказанное такси, и молодые супруги, погрузив два чемодана в багажник, сели в машину, которая повезла их в Калку, где они должны были сесть на поезд, идущий через Дели в Бомбей.

Ешода находилась на девятом месяце беременности.

— Это произойдет недели через три! — сказала она Викасу на ухо.

— К этому времени я прилечу в Бомбей, а может быть, и раньше, — тихо ответил он и пожал руку жены, лежавшую у него на колене…

Через несколько часов Ешода и Викас, мерно покачиваясь в двухместном купе мягкого вагона, ехали в Бомбей. За окном проплывали рисовые поля, чайные плантации на склонах холмов. Между кустами хлопчатника проглядывали архар и грэм. Чайные плантации пестрели красочными накидками сборщиков чая.

— А почему мы не полетели самолетом? — поправив за спиной подушку, спросила Ешода.

— Летчики, передвигаясь в пространстве по своим личным делам, предпочитают наземный транспорт воздушному, — улыбнувшись, ответил ей муж.

— Конечно, поездом спокойнее. И ощущение времени более полное, — ответила она.

— Это точно, — коротко подытожил Викас.

Ешода встала и попыталась снять с верхней боковой полки одеяло.

— Что ты делаешь, Ешода? — весело спросил Викас.

— Снимаю одеяло, — спокойно ответила беременная супруга.

— Я сам его сниму, — он встал и без труда снял два одеяла. — Я всегда к твоим услугам, Ешода! Твой поклонник и верный раб, ты только приказывай, и я исполню все, что надо.

— Что ж! Очень хорошо! — игриво ответила жена. — А какой платы требует раб?

— Ты сама понимаешь: рабу нужен здоровый, крепкий малыш. Я забочусь о своем будущем сыне. Вот поэтому я везу тебя из Кашмира в Бомбей, там мои отец и мать, они будут присматривать и ухаживать за тобой. Там я поставлю тебя на учет и наблюдение в новую клинику, где очень хорошие врачи.

Ешода благодарно посмотрела на мужа и, постелив постель, легла.

Викас накрыл ее одеялом и стал рассказывать ей о своем будущем рейсе в Таиланд и Китай…

Бомбейский железнодорожный вокзал «Виктория» гудел, как улей. На перроне кипела толпа народа. Все языки мира были слышны вокруг. Было пестро, разноцветно и разнообразно. Мужчины в белом, цветастом, клетчатом, полосатом; их головы увенчаны чалмами или обнажены и блестят на солнце. Женщины одеты в сари таких оттенков, которым трудно подобрать название. Повсюду снуют носильщики в больших красных тюрбанах. Один из них, крепкий коренастый парень, и подвез тележку с чемоданами Деваки и Ананда к вагону.