Родовое проклятие

Он просунул под нее руку, притянул к себе, прижал тесно-тесно, так, что они оказались нос к носу.

– А тебе было хорошо?

– Пытаюсь придумать, как половчей ответить, – в тон ему ответила она. Он улыбнулся.

– Знаешь, а я, оказывается, скучал по виду твоего обнаженного тела.

– Скучал? Моего обнаженного тела ты до сегодняшнего дня не видел.

– Конечно же, видел. Ты что, забыла, как ты, мы с Брэнной и Бойл с Фином улизнули купаться на речку?

– Мы никогда не… Ах, вот ты о чем. – Довольная, Мира сплела ноги с его ногами. – Мне было всего девять лет, извращенец!

– Но ты же была голая! Должен сказать, ты здорово выросла и очень симпатично округлилась в некоторых местах. – Он провел рукой по ее спине, ягодицам и задержался там. – Очень-очень симпатично, честное слово.

– А ты, если мне не изменяет память, был тогда худой как щепка. Ты тоже молодец. Мы тогда славно повеселились, – припомнила она. – Пообморозили хвосты, но время провели классно. Какие мы все были невинные! И беззаботные. Но он уже тогда за нами наблюдал.

– Нет. – Коннор поднес палец к ее губам. – Не надо о нем. Только не здесь и не сегодня.

– Ты прав. – Она запустила пальцы в его шевелюру. – Как ты думаешь, много таких, как мы, кого связывает столько лет и столько воспоминаний?

– Думаю, немного.

– Коннор, мы не можем это растерять. Не можем утратить то, чем мы друг для друга являемся. И для Брэнны, и для остальных. Мы должны поклясться. Что бы ни случилось, мы даже каплю этой дружбы не можем потерять!

– Тогда я дам клятву тебе, а ты – мне. – Он взял ее за руку, сплел ее пальцы со своими. – Священную клятву. Нерушимую. Друзьями мы были, друзьями останемся.

Мира увидела, как по их переплетенным пальцам бежит свет, ощутила его тепло.

– Даю тебе эту клятву.

– А я – тебе. – Он поцеловал ей пальцы, потом лицо, потом губы. – Мне нужно тебе еще кое-что сказать.

– Что такое?

– Дыхание у меня восстановилось.

И когда она засмеялась, он перекатился на живот и вновь очутился на ней.

Ей уже доводилось с ним завтракать. Бессчетное множество раз. Но никогда – за маленьким столом в ее квартире. И никогда – после совместного душа.

Может считать, ему повезло, подумалось ей, что вчера, когда она ездила в кондитерскую за десертом для мамы, прихватила и несколько свежих круассанов для себя.

Помимо этого, Мира сварила свою излюбленную овсянку – палочку-выручалочку, а Коннор тем временем возился с чаем, так как кофе в доме не оказалось.

– Сегодня собрание, – напомнил он, впиваясь зубами в круассан. – До чего же вкусные!

– Да уж. Я стараюсь пореже заходить в это кафе, а то меня там тянет скупать все дюжинами. Я к вам приеду прямо с работы, – добавила она. – Помогу Брэнне с готовкой, если сумею. Хорошо, что мы теперь видимся регулярно, хотя пока не видно гениальных идей насчет того, что и когда делать. Никого что-то не осеняет.

– Зато мы думаем, причем коллективно, и в итоге наверняка что-нибудь да родим.

Коннор говорил уверенно, а круассаны лишь добавляли ему оптимизма.

– А давай я по дороге завезу тебя на конюшню, а вечером заберу к нам? Сэкономишь бензин. И вообще глупо две машины гонять.

– Но тогда тебе придется потом отвозить меня домой.

– В том-то и состоит главная хитрость моего плана. – Коннор поднял чашку с чаем, салютуя сам себе. – Я привезу тебя домой и опять останусь у тебя – на ночь, если ты не против. Или ты можешь заночевать у нас.

Мира допила чай, который он заварил так крепко, что впору свалить слона.

– А что на это скажет Брэнна?

– Скоро узнаем. Мы же не станем от нее таиться – ни ты, ни я, даже если бы это было возможно. Но это невозможно, – добавил он, беззаботно поведя плечом. – Она все равно узнает.

– Ребятам всем надо это знать. – Мира решила, это не тот случай, чтобы скрытничать. – Так будет правильно. Не только потому, что мы друзья и одна семья, но потому что мы команда. В этом и состоит командный дух. Ведь правда?

Она размешивала кашу в тарелке, а Коннор изучал ее взглядом.

– Тебе не нужно на этот счет беспокоиться, Мира. Мы с тобой имеем право на такие отношения – ровно до того момента, пока нам это нравится. И никто из тех, кому мы дороги, не подумает осуждать нас за это.

– Это верно. Но что касается моей второй семьи – я о родственниках говорю, – то я бы предпочла, чтобы они оставались в неведении.

– Это уж как скажешь.

– Не в том дело, что я стыжусь, Коннор, ты только не подумай.

– Я и не думаю, – поднял он брови. Потом зачерпнул ложкой кашу и поднес к ее рту. – Я же тебя знаю. А раз знаю – с чего бы мне так думать?

– В этом преимущество наших с тобой отношений. Просто мать начнет охать и ахать, надумает пригласить тебя на ужин. А мне совсем не хочется возить грязь после очередного катаклизма на ее кухне. И новый счет из ресторана, боюсь, мне не потянуть. Да и вообще она скоро отправится гостить к Морин, и будем надеяться, что визит перейдет в фазу постоянного пребывания – если только это не обернется очередной катастрофой.

– Ты будешь по ней скучать.

– Хотелось бы получить такой шанс. – Мира шумно вздохнула, съела еще немного каши, а потом Коннору вздумалось опять покормить ее с ложки. – Звучит не очень красиво, но это чистая правда. Думаю, наши отношения только выиграют от того, что мы будем на некотором отдалении. И…

– И?

– Вчера, когда я к ней мчалась, гадая, что я там застану, я в какой-то момент подумала: а что, если это Кэвон на нее напал, как перед этим – на меня? Глупо, конечно, какие у него на это причины? Да и никогда их не было. Но я помню, как ты сказал, что тебе легче оттого, что в данной ситуации ваши родители далеко. И мне стало бы легче, если бы я могла то же самое сказать о своей маме. Проблема наша – нам и решать.

– Мы и решим.

Коннор высадил ее у конюшни, развернулся и поехал домой сменить вчерашнюю одежду на свежую.

Брэнна уже была на ногах – еще не одета, но уже с чашкой кофе и раскрытой книгой заклинаний Сорки на столе.

– А, Коннор, доброе утро.

– И тебе доброе утро, Брэнна.

Она смерила его испытующим взглядом поверх чашки.

– А как таким чудесным утром поживает наша Мира?

– Хорошо поживает. Я только что завез ее на работу, а сам вот решил переодеться. И взглянуть, как тут у тебя дела.