Родовое проклятие

– У каждого из нас свои принципы. – Фин перевернул клинок. – Здесь кровь, причем вполне свежая.

– На столе окровавленным мечам не место. – Брэнна поднялась и забрала клинок. – Будет над чем поработать. И еще от солнцестояния кое-что осталось. Но ты сказал, кровь свежая – и это его кровь, и пролил он ее под защитой магии теней.

– Как только освобожусь, я приеду, и мы с тобой вдвоем поработаем, – пообещал Коннор.

– И я тоже, – добавила Айона. – Утро у нас сегодня напряженное, но после обеда, надеюсь, мои боссы дадут мне послабление.

Бойл погладил ее по коротко стриженной голове.

– Боссы же у тебя люди вменяемые. Я и Миру привезу, если от нас с ней есть толк. Ну, хоть еды привезем.

– Это уже кое-что. – Брэнна продолжала рассматривать меч. – Поскольку французского жаркого на всю ораву у меня уже не хватит.

– Тогда мы с Мирой берем это на себя и приедем сразу, как закончим дела на конюшне. А как только получится, пришлю Айону.

– Я за ней заскочу, – вызвался Коннор. – Думаю, нам надо хотя бы на время вернуться к такому порядку, чтобы никто в одиночку никуда не ходил и не ездил. Сегодня я могу перетасовать график и освободиться часам к трем, если это всех устроит.

– Отлично.

– А я пока останусь здесь, – заговорил Фин, и все умолкли. – Если никто не против.

– Не против. – Брэнна опустила меч. – А сейчас можете дружно привести в порядок мою кухню. Как освободишься, – повернулась она к Фину, – найдешь меня в мастерской.

Она вышла.

13

Следующий день у Миры был выходной, и большую его часть она провела у матери, помогая собирать вещи для «долгого визита», как они все это называли. А поскольку сборы требовали принятия решений – что брать, что оставлять, что отдать, а что просто выбросить на помойку, – то почти весь выходной день прошел у Миры под знаком пульсирующей головной боли.

Необходимость принимать какие бы то ни было решения приводила Колин Куинн, Мире ли не знать, в состояние мятущегося беспокойства. Простое, казалось бы, решение – брать или не брать три свои любимые узамбарские фиалки, – повергло ее в рыдания.

– Ну конечно, ты их возьмешь. – Мира всеми силами старалась балансировать на тонкой грани, разделяющей оптимизм и жесткость.

– Если я их оставлю, вам с Доналом придется забивать голову поливом и подкормками. А вдруг вы забудете?

– Обещаю не забывать. – Надо будет сразу отвезти их к Брэнне, которая умеет ухаживать за цветами. – Но думаю, тебе лучше взять их с собой.

– А вдруг Морин не захочет, чтобы они у нее в доме стояли?

– С чего бы Морин отказываться от цветов? – Балансируя на той же зыбкой грани, Мира нацепила решительную улыбку и взяла в руки одно из растений с пушистыми листочками и фиолетовыми бутонами. – Они такие очаровательные!

– Но ведь это ее дом, ты не забыла?

– А ты – ее мама, и это твои цветы.

Когда решение – хвала Господу! – наконец было принято, Мира с облегчением рассовала горшки с цветами в коробки, которые заранее выпросила в какой-то лавке.

– Но ведь…

– Прекрасно доедут, не волнуйся. – Семью семь – черт побери! – сорок девять. – Ты мне сама говорила, цветы – живые существа и чутко реагируют на музыку, человеческую речь и заботу. Без тебя они затоскуют и, скорее всего, завянут, как бы тщательно я за ними ни ухаживала.

Вдохновленная успехом, Мира запела «Снова в дорогу» и заложила пустоты в коробках скомканной бумагой. Пение дочери вызвало у Колин улыбку.

– Какой у тебя чудесный голос!

– От мамы достался, разве нет?

– У отца тоже был сильный, красивый голос.

– Хмм… – только и ответила Мира, продолжая повторять в уме таблицу умножения. – Так. И еще тебе понадобятся любимые фотографии, чтобы повесить на стену.

– Ой! – Колин моментально сомкнула пальцы рук – этот жест выражал у нее высшую степень неуверенности. – Даже не знаю… А как я их отберу?

– Я сама отберу, а ты потом их откроешь – и будет для тебя сюрприз. Слушай, я бы не прочь чайку выпить.

– Ой! Сейчас заварю.

– Было бы здорово. – Пять минут покоя.

Пока Колин хлопотала на кухне, Мира быстро выбрала фотографии – заключенные в рамки моменты прошлого: ее детство, братья и сестры и, хоть это было и не совсем кстати, родители вместе.

На одного из родителей она посмотрела особенно пристально – на снимке он стоял на фоне цветущего сада при солидном доме, где они жили когда-то, и улыбался. Красивое лицо. Приятный, статный мужчина – и море обаяния.

И полное отсутствие внутреннего стержня.

Мира обернула фотографию тканевой салфеткой, чтобы не пострадало стекло, и сунула в коробку. Может, матери лучше бы обойтись без постоянных напоминаний о том, что было, но, в конце концов, решать ей, ведь это ее жизнь.

И в данный момент эта жизнь уложилась в два чемодана, сумку через плечо и три картонные коробки.

Если визит превратится в переселение, то будут еще вещи, но пока Морин об этом и слышать не желает. Будут новые сборы, но главное, по мнению Миры, – будет и новая жизнь.

Сочтя, что дело сделано – или почти сделано, – она прошла в заднюю часть дома на кухню, где застала маму в слезах. Она тихо сидела за столом, спрятав лицо в ладонях.

– Ну, мам…

– Прости, прости. Чай так и не сделала. Мира, я в полной растерянности! Я всю жизнь прожила в Конге, знаю здесь все окрестности. А теперь…

– Мам, это совсем рядом. Ты уезжаешь не за тридевять земель. – Мира села и взяла мать за руки. – Меньше часа езды.

Колин подняла заплаканное лицо.

– Но я перестану видеться с тобой и Доналом!

– Мам, ты едешь погостить.

– А вдруг я никогда не вернусь? Вы же только об этом и мечтаете!

Загнанная в угол, Мира устыдилась.

– Мы мечтаем не о том, чтобы тебя сплавить, а чтобы тебе было хорошо. Я уверена: ты скоро сама захочешь там жить. А если надумаешь остаться с Морин, Шоном и ребятишками в Голоуэе, то мы будем вас навещать. Конечно! А как же? А если тебе там не понравится – вернешься сюда. Разве я не говорила, что оставлю дом за тобой?

– Я ненавижу этот дом! Мне здесь все ненавистно!

Ошеломленная, Мира разинула рот, но так и не нашлась, что на это сказать.

– Нет, нет, это не так, это неправда. – Колин, раскачиваясь, снова закрыла лицо руками. – Я люблю палисадник и сад за домом. Правда! Мне нравится смотреть на цветы и работать в саду. И я благодарна тебе за этот домик, он просто очаровательный!

Колин вынула из кармана бумажный платок и промокнула слезы.

– И спасибо Финбару Бэрку, что сдает мне его по цене гораздо ниже рыночной. И тебе – за то, что его оплачиваешь. И Доналу – за то, что так долго жил со мной. Всем вам за то, что вы не забывали мне звонить и справляться о моих делах. За то, что брали меня в поездки. Я знаю, вы все сговорились, чтобы я переехала к Морин в Гэлоуэй, но это ради моего же блага. Я же не совсем глупая.