Рога под нимбом
Шрифт:
Хотелось расхохотаться. Едва смог сдержаться, чтоб этого не сделать! Кто бы мог подумать, что однажды я, высший демон среднего круга (пусть и в прошлом), буду оделять светлым благословением? Кстати… Я знаю структуру только одного, того самого, что когда-то выпросил у Тариила для спасения генерала Золотова. Мое любопытство тогда заставило меня изучить структуру, чтобы знать, чем она может грозить демону… Стоит ли говорить, что применять мне ее еще не приходилось? А ведь магистр явно ожидает чего-то подобного, простым «благословляю тебя, сын мой», сказанным в стиле православных попов я здесь не отделаюсь… Попытаюсь воссоздать ту энергоструктуру…
Мощными тисками воли сдавил свою демоническую составляющую, чтобы, не дай Тьма, не проявилась в неподходящий момент. Сейчас я хожу по острию клинка, предстоящее действие требует максимальной концентрации. Малейшая вспышка темных сил немедленно насторожит старика. Вывернув себя едва ли не наизнанку, я убедился, что темная часть моей сущности находится в самых глубоких слоях энергоструктуры. Дальше. Возлагаю ладонь на голову магистра. Сконцентрировав
Голова магистра скрылась за ярким сиянием. Что-то я не припоминаю подобного воздействия на Золотова. Или есть влияние каких-то разнящихся факторов? Но это ерунда! Стоило сиянию рассеяться и внимательно взиравшие на действо монахи, свободные от несения дежурства на стенах, дружно выпучили глаза. Я тоже чуть не выпучил, но вовремя вспомнил, что это должно быть для меня вроде как в порядке вещей. Состроил важное выражение на лице, внутренне ругая себя на ста шестидесяти языках одновременно. Нет, ну сколько я уже со светлыми силами работаю? Не мог раньше проверить воздействие структуры и разобраться в вариациях? Это светлое благословение нужно было доработать, тогда бы не случился такой конфуз! Но что теперь говорить?
Передо мной на одном колене стоял молодой монашек, лет тридцати на вид, широкоплечий, с крепкой фигурой и густой каштановой шевелюрой. На молодом лице совершенно неуместно смотрелись уставшие от жизни и навалившихся хлопот глаза старика.
– Чудо… – волной пошел по монахам благоговейный шепот.
– Чудо! – уже громче воскликнул ближний ко мне монашек.
Все присутствующие стали медленно опускаться на колени. Магистр ощутил в себе изменения, но еще не понял их суть. Он стал непонимающе озираться, с недоумением взирая на упершихся лбами в пол своих подчиненных. Сжалившись над смертным, я вытащил из внутреннего кармана маленькое зеркальце, с которым в последнее время не расставался, отслеживая проявления у себя безумия, и протянул магистру. Тот взял искомое, посмотрел на свое отражение и застыл. Как статуя. Даже дышать стал реже!
– Ты… но… это же…
– Это награда за верность Свету, – прервал я невнятное блеяние магистра. – А теперь, если не возражаете, я бы хотел все же отдохнуть и набраться сил. Пробиться к вам сквозь войско темного дорого мне стоило (Еще как дорого, во мне столько дырок наделали, пусть и по предварительному сговору, но вполне реальных!) так что, если не возражаете, я уделю некоторое время сну. Распорядитесь принести мне свежую одежду и не тревожьте. По крайней мере до тех пор, пока уважаемые графы не будут готовы принять меня.
– Да-да, конечно, – очнулся Цориш. Быстро он в себя пришел, удивительно твердый характер.
Всего пары минут хватило магистру на то, чтобы полностью выгнать всех орденцев из казармы, предоставив все немаленькое помещение в мое единоличное пользование. Увы, нары от этого удобнее не стали, но это меня в данный момент не беспокоило. Устроившись на жестком матрасе, я разделил сознание. Сейчас передо мной стояло сразу несколько важных задач. Незаметное, микроскопическое заклинание, внедренное в энергоструктуру магистра во время «благословения», позволяло видеть и слышать все, что с ним происходит. Пока ничего особенного, все обитатели замка собрались вокруг него, изумляясь внезапному омоложению и расспрашивая обо мне. Но это не продлится долго. Они на осадном положении, так что дела насущные очень скоро должны вновь полностью занять внимание обитателей крепости. Вторым, не менее важным делом, был анализ и полный разбор конструкции светлого благословения. Сомневаться в том, что желающих приобщиться к Свету будет очень много, не приходилось. Сейчас ночь, я до утра усердно изображаю из себя спящего, но днем мне придется выйти из казармы. И отказать просящим в благословении я не смогу, иначе вызову подозрения и придется сражаться раньше времени, да еще и днем. Нужно адаптировать заклинание, сделав его как можно проще. Омоложение магистра я еще сумел списать на награду за долгую и верную службу, но если такие чудеса произойдут со всеми… Нет уж, обойдутся. Третьей частью своего сознания я стал усиленно анализировать печать, сдерживающую мою истинную энергоструктуру, которой и являлось мое смертное тело. Изначально мне казалось, что печать ослабевает от использования излишнего количества магических сил. И это так, но более всего на нее влияют, как это ни смешно, физические повреждения. Нет, синяки и царапины не в счет, а вот сложные переломы и ранения, которые не были немедленно залечены… Если подумать, то каждый раз, когда печать ослабевала, я получал доступ к все большей части своих возможностей. И началось все в момент падения под ноги коней при появлении в этом мире. Никто не оказал мне своевременной помощи, тело, оно же печать, долго находилось в тяжелом состоянии… После этого ко мне вернулась мизерная часть сил. То, что моя рука стала когтистой и чешуйчатой, оказалось признаком полного разрушения печати на этом участке. Другими словами, моя энергоструктура в правой руке приняла изначальный вид, а уже обратно в человеческую форму я ее привожу усилием воли. Но внешние проявления повреждения печати произошли не сразу после пробуждении в той камере, а в течение двух недель. О чем это говорит? Я все это время активно занимался магией с Ирзаном, часто на пределе своих ограниченных сил. Вероятно, это усугубило ситуацию. Допустим. Язык и зубы приобрели истинный вид после трех дней пути.
А ведь я тогда не ел, не пил и не спал. Мог ли я довести этим свое смертное тело до такого уровня истощения, что печать вновь необратимо ослабла? Ответ очевиден. Выходит, не только внешние повреждения чреваты? Я обязан в прямом смысле жить по примеру смертных, беспокоясь о собственной физической оболочке? Неприятное открытие. Раньше я еще до конца не понимал механизма, с помощью которого Непознаваемые заблокировали мои силы. Осознал только сегодня, когда нежить нанесла мне заранее оговоренные ранения, с которыми я довольно долгое время ходил, делая вид, что не имею сил и времени на самоизлечение. Потом был очень неаккуратный подъем моего тела на стену, во время которого я с огромным трудом смог удержать рвущиеся сквозь печать энергетические каналы, стремившиеся вырваться из под давления магии Непознаваемых, удерживавшей их в неестественном положении. Энергоструктура стремилась выправиться, принять естественную форму, и только Тьма знает, каких волевых усилий мне стоило заставить ее остаться в свернутом положении. Кстати, это частично подтверждало мою теорию о способах контроля и сдерживания собственной энергетики. И какой из всего этого можно сделать вывод? Довольно простой и одновременно крайне сложный. Я должен избегать любых телесных повреждений и как можно меньше использовать собственные способности. Учитывая ситуацию, в которой я оказался, и мои изначальные намерения, сделать это будет очень и очень сложно. Невозможно. С другой стороны, какой тогда вообще смысл от этого запечатывания? Рано или поздно моя сущность сорвет с себя любые ограничители вне зависимости от того, как бережно я буду относиться к собственному телу. Но если к тому моменту мне не удастся научиться контролировать свою энергетику, то все эти мучения окажутся напрасными. Выходит, магию я применять должен, медленно разрушая печать и принимая контроль над своим истинным организмом? Полагаю, это будет наилучшим решением. В конце концов, сегодня мне удалось сдержать себя, а это, хоть и маленькая, но победа!Цориш, наконец, отделался от любопытных монахов. Около часа я наблюдал за его перемещениями. Ушлый магистр умудрялся в кратчайшие сроки побывать везде, где только можно. Я даже и не мечтал о таком невольном разведчике. Меньше чем за час я уже был в курсе планировки крепости, размещения постов, расположения потайных ходов и даже пароль-ответов постовых! И все только благодаря тому, что у помолодевшего магистра внезапно случился приступ паранойи. Чутье у Цориша оказалось действительно звериным, вот только он и не догадывался, что причина его беспокойства, которая вынудила в срочном порядке проверить все стратегические объекты, находилась в нем самом и представляла собой микроскопическое следящее заклятие. Поддавшись плохим предчувствиям, магистр сам же стал их причиной. Хех.
Небо уже успело посветлеть. Долгая и трудная ночь подошла к концу, затихли пьяные крики и смех в донжоне, засуетились многочисленные рабы, занятые уборкой, стиркой и прочими бытовыми заботами. Цориш, так и не сумевший избавиться от неприятных предчувствий, решительно шагнул в донжон. Пропетляв по узким, изгибающимся змеей коридорам, магистр решительно постучался в массивную дверь. Дверь открылась, на пороге показалась симпатичная рабыня, которая, увидев гостя, уважительно поклонилась и впустила монаха. В богато убранной гостиной возле горящего камина в глубоком кресле сидела знатная дама в черном охотничьем костюме, практически не скрывавшем очертаний ее подтянутой хищной фигуры. На властном лице женщины не дрогнул ни единый мускул, когда рабыня доложила ей о приходе магистра. Только рука чуть заметно качнула бокалом с вином, но рабыне было достаточно этого незаметного знака хозяйки. Цориш, дождавшись приглашения рабыни, проследовал к камину и занял соседнее кресло, по примеру застывшей безмолвным изваянием женщины.
– Наслышана о твоем омоложении, – наконец разлепила она свои тонкие губы. – Прими мои поздравления.
Магистр поднял на собеседницу свои совершенно неуместные в этом теле стариковские глаза, в которых горела ничем не замутненная ярость, но промолчал. Если женщина и была удивлена его реакцией, то не подала виду.
– Он сказал, зачем пришел? – задала вопрос женщина после нескольких минут тяжелой тишины.
– Нет, но догадки имеются. Завтра станет ясно, насколько они верны.
– Он действительно смог отворить светлый источник?
– Прямо в ладонях! Я чуть с ума не сошел, когда это увидел!
– И что теперь будешь делать? Передашь ему командование? Насколько я знаю, именно это от тебя требуется по уставу ордена.
– Еще не хватало. Выслушаем его сообщение, с которым он явился, после чего подмешаем в еду или питье немного яда.
– Обезумел? – внезапно взвилась со своего места женщина. От внешней невозмутимости не осталось и следа, а лицо исказила гримаса злобы. – Он невероятно силен! В одиночку пробился сквозь армию врага! Да с его помощью мы сможем не только сдержать натиск колдунов, но и убить узурпатора! Эти проклятые темные убили моего мужа! Я живу только ради того дня, когда сумею отомстить, а ты предлагаешь избавиться от единственного шанса этому исполниться! Только посмей поднять на него руку!
– Графиня Ирена Кайми, извольте взять себя в руки и выслушать мои доводы, – тяжелый покровительственный тон, который так не вязался с внешним обликом молодого человека, тем не менее остудил гнев женщины. Выпустив воздух через зубы, она вновь заняла свое место в кресле и натянула на лицо маску невозмутимости.
– Объяснись, – властно приказала она уже совершенно спокойным ледяным тоном.
– Его прислала к нам Селина. Еще доводы требуются?
– Что? – невозмутимость вновь была нарушена, но в этот раз ненадолго. – Она же мертва!