Роковая любовь немецкой принцессы

Вильгельмина чувствовала, как у нее похолодело лицо от страха. Видимо, она побледнела, потому что Екатерина улыбнулась с прежней, привычной ласковостью:

– А уж коли вновь о поэзии поговорить, так ведь наш великий Ломоносов писал о таких, как ты, кого по младости лет подъедает бес противоречия.

И с самым веселым выражением она прочла:

Жениться хорошо, да много и досады. Я слова не скажу про женские наряды: Кто мил, на том всегда приятен и убор; Хоть правда, что при том и кошелек неспор. Всего несноснее противные советы, Упрямые слова и спорные ответы. Пример нам показал недавно мужичок, Которого жену в воде постигнул рок. Он, к берегу пришед, увидел там соседа: Не усмотрел ли он, спросил, утопшей следа. Сосед советовал вниз берегом идти: Что быстрина туда должна ее снести. Но он ответствовал: «Я, братец, признаваюсь, Что век она жила со мною вопреки; То истинно теперь о том не сомневаюсь, Что, потонув, она плыла против реки».

Толмачи работали языками, один спорее другого. Посланники дипломатично улыбались. Русские все охотно хохотали – разумеется, исключая великих князей и Разумовского, который поглядывал на Минну с нескрываемым сочувствием и нервно крутил ножку бокала.

– А теперь, господа, – сказала Екатерина, – скажите, как вам понравилось вино, которое вы пили нынче? Я его получила из Испании протекцией сеньора де Ласси.

Де Ласси отвесил по сторонам изящные поклоны и забавно выговорил по-русски:

– Рад был служить вашему величеству.

Де Верак, Кобенцль и новый англичанин, Гаррис, подумали, что это хороший дипломатический ход. В самом деле, надо выучить пару-другую этих варварских словечек, ну и знать, когда их употреблять, чтобы к месту вышло. Ганнинг, которому предстояло уезжать, вздохнул с нескрываемым облегчением: ему калечить свою память не придется! Игры с великими князьями тоже пусть продолжает Гаррис. Эта страна пугала Ганнинга, он был рад покинуть ее. Здесь с утра до вечера совершались убийства, зверские убийства, а на них никто не обращал внимания. Причем чаще всего об убийствах сообщали громкоголосые разносчики рыбы. Шли по улицам со своим товаром и орали во все горло:

– Horrible assassinat [22] !

И никакая полиция на это не реагировала… может быть, потому, что разносчики кричали почему-то по-французски, а не по-русски…

…Забегая вперед, следует сказать, что Ганнинг так и уедет в Лондон, не узнав, что ни один из русских разносчиков знать не знал по-французски… просто они нахваливали свой товар:

– Рыба лососина!..

Но вернемся к застолью. Все наперебой хвалили вино, радуясь ослабевшему напряжению. Только великий князь, лишь коснувшись его губами, поставил бокал на стол.

22

Ужасное убийство! (фр.)

– Вашему высочеству не нравится? – расстроился де Ласси.

– Очень нравится, – кивнул Павел. – Оно похоже на мое любимое вино, которое я всегда пью за обедом… у него особенный, чуточку вишневый привкус. Однако после того вина я всегда хочу спать и даже задремываю прямо за столом. Но это дома. Одно дело, если я посплю при Вил… э-э, при Натали и графе Андрее, а совсем другое дело – в столь многолюдном собрании.

Он засмеялся, и все засмеялись вокруг.

Екатерина, вскинув брови, смотрела на сына:

– И давно тобой такая послеобеденная сонливость стала владеть?

– Да так, не помню, – легкомысленно ответил Павел.

Екатерина с опаской отхлебнула из своего бокала и улыбнулась:

– Ну а мне спать решительно не хочется! Тем более что впереди бал!

Гости вставали из-за стола. Екатерина исподлобья поглядывала на сына, потом на невестку и Разумовского. Эти двое стремительно переглянулись – на лицах плохо скрываемая тревога.

Екатерина слегка повела бровями на сына – Потемкин чуть приметно кивнул. Сделала знак Прасковье Александровне, указывая на Наталью и Разумовского, – та осуждающе поджала губы…

* * *

– Эй, – проворчал Ганс Шнитке и пнул кучера, лежащего на земле. – Что это с тобой? Неужто уютно тебе спать в луже?

Кучер – он был немец, тоже приехал из Гессенской земли, чтобы принцесса не чувствовала себя одинокой, – с трудом разлепил глаза, которые заливало дождем.

Поворочался неуклюже – Ганс помог ему подняться.

– Ничего не понимаю, – простонал кучер, хватаясь за голову, которая так и разламывалась от боли. – Я сидел на козлах, ну, дремал… я не помню, как свалился! И даже дождь не помешал мне уснуть!

– Может быть, ты перед отъездом выпил лишнего? – сказал Ганс, помогая кучеру подняться. – Ну давай, очнись: гости начинают разъезжаться. Господа должны еще вернуться в свой дворец, чтобы переодеться перед балом.

– Голова раскалывается, – причитал кучер. – Я, наверное, стукнулся головой…

– Не знаю, чем ты там стукнулся, – зло ответил Ганс. – Посмотри за лошадьми, а я тут огляжусь…

– Кого ты ищешь? – удивился кучер, всматриваясь в глубину аллеи, в которой стояла карета великих князей.

Ганс молчал, сжимая и разжимая кулаки.

Кого он ищет! Дьяволицу, вот кого. Конечно, она уже исчезла, скрылась вместе со своим пособником, но вдруг?..

Внезапно какое-то шевеленье почудилось в кустах. Ганс кинулся туда, протянул руку в сплетенье листвы, схватил кого-то… Хрупкие плечи, тонкий стан…

Женщина!

– Ага! – выдохнул Ганс с ненавистью. – Теперь я буду говорить, а ты меня слушать!

– Пусти меня! – застонала женщина. – Ты с ума сошел!

Она говорила по-русски.

Звук ее голоса, незнакомые слова отрезвили Ганса. Его пальцы, которые уже почти стиснулись на горле женщины, разжались. Он схватил ее за плечи и потащил к затейливому фонарю, стоявшему на повороте аллеи.

На самом деле в этом не было необходимости, он уже заранее знал, что это – не та, не та женщина, с которой он говорил в карете.

Но на всякий случай всмотрелся в сумеречном свете в ее лицо.

Не та! Молоденькая, совсем девчонка, хорошо одетая… что она делает тут, в кустах?

Да не все ли равно? Это не она!

Ганс с такой силой оттолкнул от себя девушку, что она отлетела на несколько шагов и не упала только чудом.

– Сумасшедший! – крикнула девушка тонким, пронзительным голосом. – Я все знаю про тебя!

Но она говорила по-русски, и он ничего не понял.

Зло ощерился – спохватившаяся девушка испуганно взвизгнула и бросилась наутек.

Ганс схватился руками за голову.

Надо справиться с собой. Никто ничего не должен заподозрить. Эта девка, которую он по ошибке чуть не придушил, – наверное, чья-то служанка, которая влезла в кусты, чтобы справить нужду. Она ничего не могла видеть, а если и видела – то лишь неизвестных мужчину и женщину, которые выбрались из кареты великих князей и канули в ночи. Мало ли кто они могли быть! В любом случае она не слышала ни одного слова из того разговора.