Роковой гримуар

– Полицейские?
– Старик сразу сник, будто безропотно покорившись року, и жалобно произнёс: - Кто знает, мсье, может, этот гримуар, и в самом деле, проклят. Я не мог его отпустить. После того, как он перешёл в чужие руки, я не находил себе места. Мне казалось, я предал эту книгу, согласившись ее продать. Но огромная сумма, которую посулил ваш друг, ослепила меня. Мне срочно нужны были деньги, подходил срок оплаты аренды этой лавки. Она обходится мне в тридцать тысяч франков в год. И каждый раз мне нелегко их собрать. Вы же видите, что в моем магазинчике почти нет покупателей. А всё потому, что я - никудышный торговец. Я не в силах расстаться со многими из своих сокровищ. Всю жизнь собирал я эту коллекцию, и теперь мне больно думать, что она перестанет существовать. Смерти я не боюсь - я достаточно пожил на этом свете. Но меня страшит иное: не успеет моя голова слететь с плеч, как толпа жадных невежд растащит мои драгоценные раритеты.

Антиквар снял с пояса связку ключей и протянул мне.

– Мсье, я прошу об одном одолжении. Примите всё это от меня в дар.
– Он обвёл дрожащей рукой окружающие его старинные вещи.
– Я не хочу, чтобы они остались сиротами. Храните их, заботьтесь о них, как это делал я. Вы, как я вижу, человек незаурядного ума и, похоже, состоятельный. Вы не станете распродавать эти сокровища, правда? Вы-то понимаете их истинную ценность.

Я ошеломленно молчал, не зная, как повести себя в ответ на такое предложение. Не сошел ли с ума этот человек?

Взяв мою безвольно свисавшую руку и вложив ключи мне в ладонь, Дюбоннэ двинулся вдоль полок, целуя и гладя книги, картины, фарфор, словно те воистину были его детьми.

– Прощайте, прощайте!
– жалобно восклицал он.

Где-то в глубине лавки часы начали отбивать полдень.

– Полиция ждёт моего сигнала, - напомнил я.

Старик повернул ко мне лицо, залитое слезами, и через силу произнес:

– Мсье, дайте мне ещё десять минут, чтобы написать завещание на ваше имя. Кстати, как вас зовут?

Я, всё еще пребывая в оцепенении, произнес, словно сомнамбула:

– Морис Роже Луи де Шуазёль.

– Ваш адрес?

Я назвал его.

Антиквар подошел к секретеру в углу, начертал на листе бумаги несколько строк и протянул мне.

Я пробежал их глазами. Это было завещание, составленное по всей форме. Старик, и в самом деле, отписал мне все свое имущество! Но меня сейчас волновало совсем другое.

– Вы отдадите мне гримуар, раз я теперь его владелец?

– Конечно, - Дюбоннэ суетливо подвел меня к одному из книжных шкафов.
– Он здесь, за книгами. Дверца отпирается вот этим ключом.

Я открыл шкаф и отодвинул в сторону книги, за которыми был спрятан гримуар. Да, передо мной был тот самый, роковой манускрипт.

– Мсье де Шуазёль, вы позволите мне последний раз подержать эту книгу в руках?
– умоляюще произнес Дюбоннэ, заглядывая мне в глаза.

Над ним уже маячила тень гильотины, и я из христианского милосердия не смог отказать в просьбе.

Старик благоговейно взял гримуар, прижал его к груди и замер, уткнувшись лбом в верхний обрез. По сморщенным щекам снова заструились слезы.

Выждав пару минут, я жестко напомнил:

– Пора, мэтр Дюбоннэ. И да свершится правосудие!

– Нет! Нет! Не отдам!
– воскликнул антиквар, крепче сжав книгу, и вдруг дернулся, захрипел, начал заваливаться набок. Я еле успел его подхватить. Глаза старика закатились, феска свалилась, обнажив пергаментную лысину. Затем по его телу пробежали короткие судороги, и оно обмякло. Я всмотрелся в лицо Дюбоннэ. Старик был мертв.

Стал ли гримуар причиной его смерти, пусть косвенной, как это случилось и с Анри? И не таким ли образом проклятый манускрипт убивает своих владельцев? Убьет ли он и меня, если я приму его в наследство?.. Отогнав эти мысли, я перешагнул через неподвижное тело и сунул в карман завещание.

Примечания:

1) "Объяснять неясное ещё более неясным" (лат)

2) Криминальная французская полиция носила тогда название "Сюртэ" (фр. "безопасность")

3) Rue des Innocents, фр.
– улица Невинных