Роковой соблазн

— Раз ты знаешь, кто он, колись, что между вами происходит, — зарядила прямотой Лиля. — Он ведь гораздо моложе тебя. Не беден. У вас всё серьёзно? Вы встречаетесь?

И что бы вы ответили ей? Пассивно слушать про достижения вчерашнего любовника — одно. Выворачивать душу наизнанку, пусть и перед хорошей знакомой, практически подругой — другое. Держать горькое разочарование в себе — третье.

Немного помолчав, я выбрала последний вариант.

— Уже не знаю…

Моя собеседница нахмурилась. Было заметно, Лиля что-то лихорадочно соображает. Её тёплая мягкая ладонь легла на мою руку.

— Ань, рассказывай. Будем вместе разбираться.

Сложно обнажать своё сокровенное перед кем-то, но сестра Сергея отличалась добродушием и, несмотря на разрыв отношений с её братом, не осуждала меня. Взвесив «за» и «против», я рассказала ей историю появления Макса в моей жизни и завершила её, когда кофе остыл. Лиля некоторое время молчала и, побарабанив пальцами по столу, наконец, заговорила:

— Три дня — большой срок для принятия реальности и переосмысления действий Романовского. Знаешь, я бы на твоём месте не отшивала Макса. Дай ему ещё один шанс. Разве ты сама не хочешь быть с ним счастливой? А участок я бы продала, но не его отцу.

Сошлась она со мной в единой мысли. Как поступить с лавандовой фермой, я без подсказки Лили знала. В последующие дни завершала сбор пригодных для сушки цветов, не без постоянных мыслей о продаже и Максе.

Его образ и выразительные тёмные глаза постоянно всплывали в сознании. Всё, что происходило между нами, как фильм на экране, проносилось в памяти. Всё… от момента первой встречи возле автозаправки до последнего предложения пользоваться его домом. Всё, что он делал и говорил…

Ох, чёрт!

Только бы не вспоминать, как он просил не уходить. Не слышать больше того надрыва в его голосе. Он ведь действительно меня любил.

Как бы Макс не стремился помочь отцу, не могла отрицать: нам необходимо было спокойно поговорить снова.

В субботу я решила воспользоваться его благосклонностью. Оставив своих верных питомцев на попечение не менее верных арендаторов близняшек, сначала отправилась в Центр к нотариусу, а затем в «Лазурный берег».

Глава 26

Макс

Мой отец возвышался скалой, сидя во главе огромного дубового стола. Собрание акционеров затянулось, и настроение лидера компании под финал дебатов стало адским. Он холодно смотрел на источник, создавший проблемы в Сочи, и, взяв себя в руки, снисходительно предоставил ему попытку оправдаться после моей версии изложения событий:

— Итак, Евгений Павлович, возможно, ты недостаточно правильно понял мои распоряжения и слишком ревностно отнёсся к их исполнению. Давайте выслушаем версию произошедшего на стройке непосредственно от господина Ярцева.

— Поддерживаю! — одобрительно отозвалось несколько голосов.

Жаркое завершение собрания намечалось. Ради справедливости и вывода на чистую воду юриста, пожалуй, стоило провести в конференц-зале лишний час. Каждый из нас жаждал услышать его объяснения.

Ярцев бросил на Аркадия сердитый взгляд и презрительно посмотрел на сидевших за столом акционеров. «Кучка подпевал! Тоже мне… чёртовы присяжные!» — так и сквозили презрением его мысли. Лицо юриста покраснело от ярости. Когда он стремился в правление «Юнивест-Строй», не думал, что гонка станет для него честной конкуренцией, а не просто панибратским утверждением. Жизнь предоставляла ему возможность стать в будущем холдинга не просто стареющим юристом, а кем-то более значительным. И Ярцев, как клещ, обеими руками вцепился в эту возможность.

Он, словно скалолаз, карабкался на вершину Эльбруса, что было для него огромным усилием, — всерьёз занялся изучением экономики и многочисленных видов деятельности нашей компании. И хоть Евгений Павлович не особо разобрался в финансовой стороне дела — это обстоятельство его не остановило. Он надеялся стать генератором идей «Юнивест-Строй» (я даже был уверен, что он ими переполнен), но облажался… и облажался сильно.

— Да вы уже всё услышали! Максим Аркадьевич изложил именно то, что вам нужно знать о случившемся! — взорвался Ярцев, подтвердив мою версию. — А кто-нибудь из вас задумывался, чего мне стоило попытаться приобрести эту землю? Никто другой что-то не согласился пойти на переговоры с Москвиной. Так что мои методы — сущий пустяк в достижении цели. А цели во благо — не преступление. Компании нужен был этот участок. Срочно. А вы тут сидите такие умные на своих задницах и ничего не делаете!

Каждый из восьми собравшихся вежливо принял объяснение. Коллеги в деловых костюмах негласно обсудили ценность «великой» цели, переглянувшись. Я безошибочно определил, какой вежливый «привет» последует за этим. Скептическая участь постигла, по ходу, последний замысел юриста.

— А вам не приходила в голову мысль поинтересоваться, а одобряет ли Аркадий Борисович такое мероприятие, как захват земли?

Саркастический вопрос, заданный одним из сидевших за столом акционеров, выражал общее мнение участников собрания, определённо настроенных против выходки Ярцева. Так что ждать поддержки от них ему не стоило.

— Да, но время не терпело… Разве это не обоснование для решения проблемы?..

— Да при чем тут временное обоснование, Евгений?! — не выдержал ещё один из акционеров. — Скажите ему, что к чему, Аркадий Борисович.

— Уж не думал ли ты, Евгений Павлович, что нас обрадует незаконная перипетия? — начал обманчиво мягко стелить отец, что никак не соответствовало его внутреннему состоянию. — Наши проблемы изначально не были связаны ни со временем. Твоя забота обозначалась контролем над строительными бригадами, а в результате твоего дебюта мы получили издержки как с рабочей силой, так и с простоем. Плюс слухи, циркулирующие в компании. — Аркадий остановил жестом попытку Ярцева открыть рот, чтобы назвать виновника кривотолков. — Это — минное поле, и в любой момент может произойти взрыв. Представь, что будет, когда слухи о задержке сдачи объектов дойдут до дольщиков? Да, добрая часть закидает нас исками. Потребует возврата вложений, а слухи не стихнут, пока не будет построен обещанный элитный комплекс. Но хуже всего то, что осколки, разлетевшиеся после взрыва, нанесут удар по репутации «Юнивест-Строй». Ты предлагаешь нам поставить на карту капитал и деловую репутацию, а также закрыть глаза на попытку авантюры?..

Занятно было видеть, как посерел законник. Даже я не ожидал, что отец выскажется против: ведь он в последнее время так рьяно его оправдывал.

— А идите вы, подпевалы… все лесом! — Ярцев поднялся со стула и обвёл мужчин, сидящих за столом, ненавидящим взглядом.

— Это твоё последнее слово, Евгений? — Аркадий явно охренел от его дерзости.

— Так о чём говорить? Меня всё равно не услышат. Да здесь рука руку моет!

— Ах ты лицемер вонючий! Надеюсь, тебе не нужно напоминать о последствиях твоих слов?

— Не нужно! — оскалился Павлович. — Без работы не останусь. Ваша беда в том, что все вы — дураки! Вы все вместе и гроша ломаного не стоите! Если бы не я, имели бы вы сейчас вес и акции холдинга!

Уже не верный слуга отца прихватил портфель и, не оглядываясь, вышел из зала совещаний.

— Людмила, вычеркните, пожалуйста, последнее замечание Ярцева из протокола, — невозмутимо произнёс отец. — Продолжим собрание, господа.

Двадцать минут потребовалось акционерам, чтобы обсудить оставшиеся вопросы. Отец, казалось, пребывал в прекрасном настроении под конец собрания. Он дождался ухода офис-менеджера и, кивнув в сторону своего кабинета, намекнул мне перейти туда для дальнейшей беседы. Предложив занять его кресло, Аркадий вместо громогласных речей, предпочёл подойти к окну и стал сосредоточенно всматриваться в красивый вид столицы.