Роковые иллюзии
Шрифт:
Когда Европа пала под напором нацистского «блицкрига», странствующее семейство переживало огромную личную трагедию. К смятению родителей, калифорнийское солнце появилось слишком поздно, чтобы остановить быстрое ухудшение состояния здоровья их обожаемой дочери. Вирус ревматической лихорадки, ослабивший сердце Веры после простуды десять лет назад, вызвал необходимость ее госпитализаций 22 мая 1940 г. В больнице «Добрых самаритян» ее лечил д-р Рассел У. Лайстер, который признал случай безнадежным и выписал ее 7 июня. Именно он по просьбе ФБР вспомнил, что вскоре после возвращения своей шестнадцатилетней пациентки домой, 15 июля 1940 г., он получил срочный вызов от ее родителей — они просили его прийти к ним, так как у их дочери неожиданно ухудшилось состояние здоровья. Когда д-р Лайстер прибыл, там уже находился другой врач, который только что сделал девочке укол, хотя был уверен, что она уже умерла. Поскольку, по словам д-ра Лайстера, он был уверен в том, что дочь Орловых никогда не выздоровеет, он без колебаний подписал свидетельство о смерти Вероники Берг. Оно было Зарегистрировано под № 9452 в Бюро регистрации рождения и смерти в Лос-Анджелесе [696] .
696
Там же. Доклад о беседе с д-ром Лайстером.
Смерть
697
Сообщение от 3 марта 1942 г., «Alexander Berg Internal Security 3 G (German)», Serial 1; досье Орлова, ФБР № 104-22869, ЗСИ.
Орловы привезли с собой самое драгоценное для них имущество. Урна с прахом дочери была помещена в склеп на местном кембриджском кладбище. Но еще более ценный предмет, который гарантировал их собственную безопасность, они поместили в сейф бостонского банка. Согласно сведениям, полученным от фирмы «Пилгрим сейф депозит волтс», некие г-н и г-жа Берг прибыли в банк на Милк-стрит, 31, 7 сентября 1940 г. Они назвали свой адрес: отель «Эссекс», Атлантик-авеню, и им был предоставлен личный сейф № 7165, аренда которого за год обходилась 7,5 доллара. Как показывает регистрационный формуляр сейфа, в течение последующих двенадцати месяцев Берги открывали его восемь раз [698] .
698
Беседа с клерком «Пилгрим траст компани» (имя вымарано), о которой докладывало бостонское отделение ФБР 3 марта 1942 г. Досье № 62-1246, Serial 1; досье Орлова, ФБР № 104-22869, ЗСИ.
По словам клерка, который в 1942 году видел содержимое этого сейфа, они хранили там банковскую сберегательную книжку и некоторое количество пленки в катушках и в конверте [699] . Тот факт, что двое иностранцев почему-то хранят в строгой секретности пленки, вызвал у чиновника подозрение, что Берги являются немецкими шпионами. По действовавшим тогда законам военного времени он был обязан сообщить обо всем в ФБР. Четырнадцать лет спустя большое жюри заставило Орлова представить пленки суду. Катушки 35-мм пленки оказались фильмом об их дочери и ее гувернантке, снятом в Испании. Однако его так и не допрашивали и не требовали, чтобы он продемонстрировал пленку, содержащуюся в конверте. О том, что на самом деле содержалось в сейфе, можно лишь строить догадки. Однако предположение о том, что пленка представляла собой негативы фотографий письма Ежову вместе с перечнем 62 секретных агентов и важнейших операций, полностью соответствовало бы обычной практике НКВД, которую применял Орлов, передавая в Москву конфиденциальные сообщения через курьера [700] .
699
Там же. Доклад ФБР, досье ФБР Ns 105-6073, ЗСИ, директору ФБР, 9 октября 1954 г., Serial 250; досье Орлова, СИН, ФБР № 105-22869, ЗСИ.
700
Письмо с приложением к нему, адресованное Николаю Ивановичу (Ежову) и подписанное «Шведов». Дело Орлова № 76659, т. 1, с. 98, АСВРР.
Протоколы ФБР подтверждают предположение, что письма с перечислением преступлений Сталина, которые, как неоднократно свидетельствовал Орлов, он оставил у своего адвоката с условием вскрыть их в случае его смерти, были не чем иным, как фикцией, и что его настоящим «страховым полисом» была пленка, хранящаяся в конверте в сейфе бостонского банка. Эта важная деталь так никогда и не была бы обнаружена, если бы не пересмотр правил министерства финансов США относительно использования иностранцами сейфов для хранения, чего Орловы никак не могли предвидеть. Чтобы оставить как можно меньше следов своего присутствия, они тщательно избегали открывать текущий счет в США, и Мария продолжала снимать наличные деньги со своей канадской банковской сберегательной книжки.
Привычка оставлять включенным свет в квартире по соображениям безопасности была единственной расточительностью, которую себе позволяли Орловы после смерти дочери, освободившей их от обременительных расходов на лечение. С характерным вниманием к мелочам при составлении сметы расходов они настроились жить экономно [701] . Супруги подсчитали, что, если учесть счета за коммунальные услуги, но отказаться от всего, кроме самого необходимого в еде и одежде, при арендной плате в Бостоне в 45–50 долларов в месяц они смогут прожить примерно на 1500 долларов в год. Это позволило бы им растянуть свои денежные сбережения более чем на десяток лет, и лишь потом Орлову пришлось бы искать какую-нибудь работу. Записи о трудовой деятельности увеличили бы риск обнаружения их местонахождения [702] .
701
Доклад бостонского отделения — ФБР от 1 августа 1943 г., отмечающий сообщение, полученное в 1942 году от г-жи Дж. И. Коннелл, досье № 105-1024, Serial 63; досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.
702
Допрос Орлова в СИН 23 июня 1955 г. Досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.
Проблемы официальной регистрации возникли у Орловых осенью 1940 года, когда конгресс принял закон о регистрации иностранцев. Законопроект, который был реакцией на начало войны в Европе и поток беженцев, хлынувший в США, требовал, чтобы все иностранцы регистрировались и ежегодно проходили перерегистрацию, предупреждая за десять дней о любых изменениях адреса. Опасаясь, что открытая регистрация может подвергнуть его дополнительному риску и что, если он этого не сделает, его подвергнут депортации в Советский Союз, Орлов отправился поездом в Нью-Йорк, чтобы посоветоваться со своим адвокатом [703] . Финерти начал
работать в этом направлении в самых верхах министерства юстиции. Он встретился с Фрэнсисом Бидлом, генеральным прокурором США, который, как оказалось, был его старым приятелем. Именно Бидл снабдил Орловых рекомендательным письмом к Эрлу Г. Гаррисону, директору бюро регистрации иностранцев, который получил указание лично заняться этим связанным с секретностью делом [704] .703
Доклад бостонского отделения ФБР от 3 марта 1942 г., «Alexander Berg, Internal Security — G», Serial 1; досье Орлова, ФБР, № 104—22869, ЗСИ.
704
Информация, полученная ФБР от Джона Ф. Финерти. Досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.
По прибытии в Вашингтон 19 декабря 1940 г. Финерти взял с собой Орловых на неофициальную встречу с Гаррисоном. Объяснив необычное затруднительное положение, в котором находится его клиент, и угрозу убийства, Финерти упомянул, что генеральный прокурор согласился с тем, что было бы целесообразнее всего найти какую-то возможность зарегистрировать Орловых без указания их местопребывания. Тот факт, что сам Бидл лично заинтересовался этим делом, заставил Гаррисона быть сговорчивым, и он на словах согласился отбросить в виде исключения условие, установленное законом. Он сказал Орловым, что им нет необходимости информировать иммиграционную службу о своем адресе, при условии, что с ними можно будет связаться через Финерти [705] .
705
Там же.
Чтобы в этой необычной договоренности не было ни сучка ни задоринки, Гаррисон дал подробное указание своему личному помощнику Сюэллу проводить Орловых и их адвоката в здание почтамта на Пенсильвания-авеню. Там Ричард Э. Эглстон, инспектор, занимающийся регистрацией иностранцев, оформил документы Орловых и взял у них отпечатки пальцев. В графе «гражданство» Орлов указал: «Никакого; последнее — гражданин России» и написал свои псевдонимы — Леон Фельдбин и Леон Курник. Он указал адрес отеля «Веллингтон», Бродвей, Нью-Йорк, и манхаттанский адрес своего друга детства Розовского — для связи в чрезвычайных обстоятельствах [706] . Тринадцать лет спустя Эглстон вспомнит по просьбе ФБР, как его удивило, что г-жа Орлова во время этой встречи достала из сумочки собственную промокательную бумагу, чтобы вытереть пальцы; он сказал ФБР, что с Орловыми «обошлись по-особому вследствие телефонного звонка, полученного им» от директора бюро регистрации иностранцев. Он сказал, что у него сложилось впечатление, что все эти особые привилегии были предоставлены Орловым потому, что «они были дальними родственниками кого-нибудь из русского дворянства» [707] . Финерти выразил признательность за необычное внимание к своим клиентам в письмах генеральному прокурору и комиссару службы иммиграции. Гаррисон ответил теплым посланием: «Ваши друзья так серьезно относятся к соблюдению законов, что самое меньшее, что мы могли сделать, это обеспечить все возможное в смысле защиты». Это письменное подтверждение того, что в иммиграционных законах США было сделано исключение по усмотрению высокопоставленных чиновников из Вашингтона. Впоследствии это спасет Орлова от депортации, когда в 1953 году его вызовут для объяснения необычных обстоятельств его регистрации [708] .
706
Во время первого собеседования в СИН Орлов утверждал, что не может припомнить, называл ли он для использования в качестве контакта адвоката или своего друга Розовского. Хотя имя вымарано из рассекреченных протоколов, совершенно ясно, что это был Розовский, поскольку название юридической конторы Финерти было слишком длинным, чтобы уместиться на месте вымарки.
707
Доклад 1953 года о собеседовании с Эглстоном NY — 6073, Serial 39, р. 11; досье Орлова, ФБР, № 104-22869. Подробные сведения с карточки регистрации иностранцев Орлова № 2472620 19 декабря 1940 г. приводятся в записке ФБР Толсону от 29 апреля 1953 г. Досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.
708
Доклад ФБР об Эглстоне, там же.
Затем Орловы возвратились в Бостон к своей спартанской замкнутой жизни в пятидесятидолларовых комнатах дома г-жи Коннелл в Кембридже. Они прожили там еще полтора года, поскольку у Марии установились с хозяйкой дружеские отношения. Г-жа Коннелл впоследствии рассказывала в ФБР, что г-жа Берг говорила ей, что раньше они с мужем жили в Лос-Анджелесе, где у ее мужа была книжная лавка. Она вспоминала также, что за два года, которые Берги прожили в ее доме, они почти все время находились в квартире, выходя из дому лишь изредка [709] .
709
Информация, полученная бостонским отделением ФБР от г-жи Коннелл 13 августа 1953 г., Serial 63, р. 2; досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.
Как раз во время одного из своих редких выездов в Бостон, 16 августа 1941 г., Орловы испытали неприятное потрясение. Когда они пришли в банк, чтобы открыть свой сейф, их пригласили в кабинет управляющего банковскими сейфами. Прошло уже около шести месяцев с тех пор, как они в последний раз открывали свой сейф. Между тем президент Рузвельт издал указ, согласно которому замораживалась вся собственность стран «оси» в Соединенных Штатах, что было предпринято в ответ на агрессию Японии в Индокитае. Для ужесточения этих мер требовалось также, чтобы лица, имеющие личные сейфы в банках, предъявляли удостоверения о натурализации или предоставляли банку подробную опись содержимого их сейфов. Когда Орловым сообщили о новых правилах, они были вынуждены признать, что не были натурализованы. У банковского служащего сразу же возникли подозрения, когда мужчина сказал, что у него нет времени сделать это тотчас же, поскольку «он спешит». Однако, когда Орлов пообещал вернуться через десять дней, ему разрешили изъять два паспорта и сберегательную книжку канадского банка. За тем, как они открывали сейф, наблюдал клерк, впоследствии рассказавший ФБР о пленках. Он добавил, что Бергам очень хотелось изъять и пленки, но он не разрешил им сделать это [710] .
710
Беседа со служащим «Пилгрим траст компани» (имя вымарано), о которой докладывало бостонское отделение ФБР 3 марта 1942 г. Досье № 62-1246, Serial 1, р. 2, досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.