Роковые иллюзии

Так начался четырнадцатилетний период жизни Орлова в качестве беглеца. Центр, очевидно, не имел понятия о том, что бывший начальник советской тайной полиции в Испании был уже на борту судна в Атлантическом океане, когда в Москву на следующий день сообщили, что «Швед» не появился, как планировалось, в парижском посольстве. Согласно документам НКВД, двое суток спустя Ежов лично занялся этим делом. 21 июля, когда «Монклэр» пришвартовался в Монреале и Орловы сошли по трапу на канадскую землю, Ежов готовился отправить «летучие эскадроны» на поиски пропавшего.

Канадские власти оказали Орлову дружеский прием. Проверив его дипломатический паспорт и прочитав рекомендательное письмо от главы их консульства в Париже, офицер иммиграционной службы выдал генералу удостоверение личности, позволяющее ему пребывание в Канаде в течение двух месяцев в качестве иностранца, получившего визу на временное пребывание в стране. Орловы привезли с собой припрятанную в ручном багаже крупную сумму в валюте США. Впоследствии советские власти будут утверждать, что это были оперативные фонды НКВД, украденные из сейфа в служебном

347

помещении барселонской резидентуры. Подтверждающее доказательство находится на странице 170 первого тома досье Орлова, где содержится заключение по обследованию сейфа барселонской резидентуры, сделанному после его исчезновения. Там сообщается, что недостача составляла около 60 ООО долларов, предположительно взятых Орловым. Эта сумма была значительно больше той, которая, по свидетельству Орлова, была при нем, когда он прибыл в Северную Америку. Он так и не объяснил расхождение в цифрах, и из документов НКВД тоже неясно, было ли какое-либо другое объяснение исчезновению столь значительной суммы [655] .

655

Дело Орлова № 32476, т. 1, с. 129, АСВРР.

«Когда я вступил на территорию Соединенных Штатов, у меня было 22 800 долларов», — позднее свидетельствовал Орлов, настаивая на том, что все это до последнего гроша составляло его «сбережения». В 1955 году он заверял Службу иммиграции и натурализации США, что он был «высокооплачиваемым должностным лицом», чей «оклад в последние годы составлял 900 долларов в месяц, а заработок жены — 350 долларов в месяц». Утверждая, что деньги всегда выплачивались ему в долларах, когда он работал за границей, Орлов говорил, что при этом не было никаких вычетов. В результате оказывалось, что общая сумма, которую Орловы привезли с собой, составляла несколько более суммы их общих заработков за два года их пребывания в Испании. Однако, поскольку сюда не могли быть включены расходы на жизненные нужды или оплата счетов за лечение их дочери, Орлов заявил, что в эту сумму входили наличные деньги из фонда, которые они копили, чтобы послать Веру в «школу-санаторий» в Швейцарии, когда ей исполнится шестнадцать лет [656] . Как бы ни получил он эти деньги, это была крупная сумма; в нынешних ценах более 250 000 долларов. Символично, что одно из первых действий г-жи Орловой в Канаде заключалось в том, чтобы, воспользовавшись преимуществами капиталистической системы, заставить свое состояние работать на них, принося проценты: она открыла сберегательный счет в Монреальском банке за № 300937 на имя Берг [657] .

656

Показания Орлова СИН, р. 48; досье Орлова, ФБР, № 105-6073, ЗСИ; показания Орлова СИН, 27 июня 1955 г. Serial 303, р. 13; досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.

657

Подробности о банковском счете приводятся в докладе ФБР от 29 марта 1954 г., досье ФБР, № 105-6073, ЗСИ, и подтверждаются я резюме интервью со служащим «Пилгрим волт компани» в Бостоне, в которой Орловы арендовали сейф для хранения. Serial 186, р. 10; досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.

Банковская расчетная книжка была открыта на имя Марии, с тем чтобы она могла прожить независимо и заботиться о дочери в том случае, если ежовские «летучие эскадроны» расправятся с ее мужем. При тех обстоятельствах это была вполне оправданная мера предосторожности, поскольку, как оказалось, запись, сделанная в его личном досье в августе 1938 года, хотя и не намечала его кандидатуру для немедленной ликвидации, но рассматривала эту возможность. В записи отмечалось, что его «бегство рассматриваем как результат испуга и недоразумения», однако занимаемое Орловым положение было настолько высоким, что «сам факт побега является антипартийным поступком, граничащим с предательством» [658] .

658

Августовская запись в деле Орлова № 32476, т. 1, с. 170, АСВРР.

«Это была опасная игра, — впоследствии вспоминал Орлов. — Я понимал, что кремлевские террористы уже в пути, чтобы отыскать и ликвидировать меня». Орлов решил, что кроме защиты себя и своей семьи необходимо принять подобные меры в отношении своей матери и тещи, которые в то время были живы. Он предпринял шантаж, угрожая Сталину: «Я написал письма Сталину и начальнику НКВД Ежову, предупреждая, что если они попытаются отыграться на моей матери или теще или если им удастся убить меня, мой адвокат опубликует все известные мне сведения о преступлениях Сталина, которые я перечислил в этих двух письмах» [659] .

659

Показания Орлова СИН, досье ФБР, № 105-6073, ЗСИ; досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.

Орлов отмечает, что дублирующие друг друга письма на тридцати семи страницах были написаны им вскоре после прибытия в Канаду. Согласно его письменному отчету и последующим показаниям перед сенатом США, в них содержался длинный перечень преступлений советского диктатора. Начиная с убийства Кирова и не скупясь на ужасные подробности, он, по его словам, составил список преступлений Сталина, включавший использование НКВД для получения признаний и фабрикации обвинений для сфальсифицированных московских судебных процессов и «чисток» маршала Тухачевского и других командиров Красной Армии. Чтобы посчитаться с Ежовым, Орлов сообщил «Большому Хозяину» о том, как Скоблин, один из похитителей генерала Миллера, игнорировал строгие указания Кремля и укрылся в советском посольстве в Париже в сентябре 1937 года.

«Я предупредил его самым решительным образом, что если он осмелится отыграться на наших матерях, я опубликую все, что знаю, — писал Орлов, драматизируя события таким образом, что это сделало бы честь любому голливудскому сценаристу. — Я был уверен, что Сталину придется отложить свою месть до тех пор, пока не удастся похитить меня и заставить отдать мои спрятанные записки, чтобы не допустить публикации секретов его преступлении» [660] .

Это был грандиозный шантаж, и для его осуществления Орлову пришлось найти способ доставить по адресу свои требования, не раскрывая своего местопребывания. Ему удалось это сделать, заручившись помощью двух своих русских двоюродных братьев, эмигрировавших в Америку.

660

Orlov. «Stalin's Crimes», p. xiv.

«По прибытии в Канаду из Европы я позвонил своему двоюродному брату Исааку Рабиновичу, — свидетельствовал впоследствии Орлов. — Я попросил его связаться с Натаном Курником и прислать его ко мне в Монреаль. Мне было нужно, чтобы Натан доставил мои письма в Париж» [661] .

Орлов встречался с несколькими членами семьи Курников, когда навещал Рабиновича во время своего пребывания в Соединенных Штатах осенью 1932 года. Он знал их еще в детстве, когда братья Натан, Макс, Исидор и их сестра Флоренс жили в Погорске, расположенном примерно в восьмидесяти пяти милях от дома семейства Фельдбиных в Бобруйске. Поездка даже на такое короткое расстояние была для еврейской семьи в царской России на переломе века не таким простым делом. По воспоминаниям Исидора, до того как Курники эмигрировали в Америку в 1905 году, обе семьи были едва знакомы между собой [662] . Поэтому они едва ли были близкими друзьями, и, как вспоминал Натан, сам он никогда не общался с Орловым до того, как он в один прекрасный день не приехал в дом их двоюродного брата Рабиновича в Бронксе в сентябре 1932 года. Там был Орлов, и они тогда проболтали о России в течение примерно полутора часов. Курник рассказал ФБР в 1954 году, что он не установил точно, что делал Орлов в Соединенных Штатах. Он лишь знал, что Орлов направлялся в Детройт для «покупки автомобильных деталей». Поэтому, по словам Натана Курника, он был удивлен, когда в июле 1938 года позвонил Орлов, сообщил, что попал в беду, и спросил его, не сможет ли он сразу же приехать в Монреаль [663] .

661

Показания Орлова, данные Под присягой следователям СИН Дж. Дж. Кодио и С. Е. Мэйсону 27 июня 1955 г. Serial 303; досье Орлова, ФБР, № 104-22869, ЗСИ.

662

Ответ ФБР об интервью с Исидором Курником и его сестрой, г-жой Флоренс Келлерман (не прошедший цензуру), 31 января 1955 г. см. Investigative Records Repository Records (IRR), Orlov Alexander, С 8 04 3116 RG 319 Records of Army Staff National Archive, Washington.

663

Отчет из Лос-Анджелеса об интервью с Натаном Курником 8 октября 1954 г., Serial 246 LA 105-01608; досье Орлова, ФБР, № 105-22869, ЗСИ.

«Я был не вполне уверен, что он сможет оказать мне эту услугу», — впоследствии говорил Орлов представителям иммиграционных властей, въедливо допрашивавших его, почему столь дальний родственник, с которым он не виделся много лет, по первому слову своего двоюродного брата всецело предоставил себя в его распоряжение. Он ответил, что Курник был «очень хорошим и близким родственником»; в детские годы Орлова в России он был «лучшим другом моих родителей» [664] . Он сказал, что его двоюродный брат, который был двадцатью годами старше, помог его отцу в финансовом отношении. Если бы Натан не согласился, сказал Орлов, то я «попросил бы какого-нибудь другого родственника приехать ко мне». Услуга, которую он просил оказать своего двоюродного брата, была обременительной, признавал он. Но такая взаимопомощь была традицией среди сплоченных еврейских семей, которые в России объединялись, чтобы пережить погромы. Это осталось сильной традицией и среди еврейской эмигрантской общины в Нью-Йорке. Поэтому трудно было бы отказать в помощи такому влиятельному члену общины, как Рабинович, когда он обратился с просьбой от имени Орлова.

664

Там же.

Сам Натан Курник рассказал ФБР, что «знал и любил отца Орлова». Это было еще одной причиной того, что он сразу же отправился в Монреаль. Там он поселился в отеле «Виндзор». Согласно инструкциям Рабиновича, он встретился с Орловым в вестибюле, и тот попросил Курника поехать во Францию и передать два письма в советское посольство в Париже. Курник согласился, но он сначала должен был съездить в Нью-Йорк, чтобы получить паспорт. Он возвратился в Канаду к началу августа, и, по его словам, одолжил Орлову 2000 долларов. О том, чтобы он дал в долг, его не просили, рассказывал Курник, и ему казалось, что его двоюродный брат «живет хорошо и, по-видимому, не нуждается в деньгах» [665] .

665

Там же.