Роковые иллюзии
Шрифт:
Дача свидетельских показаний Орловым была назначена на сентябрь 1955 года, когда в подкомитете будут проходить слушания по вопросу о применении закона о внутренней безопасности. В ходе предварительных обсуждений с главным адвокатом подкомитета Дж. Г. Сауруайном Орлов отработал показание, которое он даст против Марка Зборовского, агента НКВД, действовавшего в Париже в ближайшем окружении сына Троцкого Седова в 30-х годах [798] . Навязчивый страх Орлова перед убийством поутих, поскольку его свидетельское показание относилось к рассматриваемому в федеральном суде уголовному делу. Поэтому он будет давать показания на закрытом заседании, тайна его показаний будет сохранена, а протоколы не будут опубликованы в течение семи лет.
798
Сауруайн — Орлову, в папке Орлова, СПВБ, RG 46 NAW.
Во второй половине дня- 25 сентября 1955 г. бывший генерал НКВД в сопровождении жены вошел в кабинет 411 здания сената, чтобы предстать перед подкомитетом по внутренней безопасности. Председательствовал сенатор Джеймс О. Истленд. Орлов повторил свой рассказ о том, что он не мог до своего побега в 1938 году установить
799
Показания Орлова 25 сентября 1955 г. перед сенатским подкомитетом по внутренней безопасности. Orlov. «Legacy», p. 21.
Он утверждал, что не слышал имени Зборовского до лета 1954 года, когда 6 июля он встретился с Дэвидом Дж. Даллином, писателем, видным специалистом по Советскому Союзу, жена которого работала вместе со Зборовским в Париже до смерти Седова. Орлов сказал, что, поскольку он знал, что г-жа Даллин, тогда Лилия Эстрина, была близким другом «Марка», он отнесся к встрече с осторожностью. Поэтому он не связал с «Марком» вопрос Даллина о том, знал ли он агента Зборовского, который, как ему казалось, вернулся в свою родную Польшу. Только во время второй встречи с Даллином и его женой, на Рождество того года, они рассказали, что помогли Марку Зборовскому переехать в Соединенные Штаты в 1941 году и что он теперь является американским гражданином [800] .
800
Ibid.
Лидия Даллин сначала настойчиво утверждала, что Орлов ошибается, считая ее друга Марка сталинским агентом, который организовал кражу архивов Троцкого, сообщил Москве о местонахождении Рейсса и, возможно, приложил руку к загадочной смерти Седова в парижской клинике. Г-жа Даллин признала, что Орлов прав, только после того, как он вспомнил два конкретных эпизода, касающихся Седова, о которых Зборовский доложил в Москву. Сообщение об этих эпизодах Орлов видел в его досье.
На следующий день после встречи с Даллинами Орлов побывал в кабинете министра юстиции, чтобы сообщить, что Марк Зборовский, ныне натурализованный американский гражданин, является опасным советским агентом. Позже он получил возможность опознать Марка по фотографиям из архивов бюро. В ФБР он выразил обеспокоенность, что г-жа Даллин предупредит Зборовского о его намерении разоблачить его. Орле» сделал все, чтобы убедить ФБР и сенатский подкомитет в том, что советский шпион, которого, по его словам, он разоблачил, является одним из «самых ценных» советских агентов, которого заслали в 1941 году в Соединенные Штаты, чтобы действовать против него [801] .
801
Ibid.
«Я твердо убежден, что этот самый Зборовский все эти годы находился в Соединенных Штатах в качестве агента НКВД, осуществляющего крупномасштабную Шпионскую деятельность, — заявил Орлов. — Я доложил сотруднику ФБР, который обычно приходил ко мне за Информацией, о своем беспокойстве, что русские могут убить меня». Он сказал, что разделяет мнение Даллина, что Зборовский информировал НКВД о местонахождении Рейсса накануне его убийства. Тем не менее сотрудники ФБР сказали Орлову, чтобы он не боялся, поскольку Зборовский теперь сотрудничает с ними [802] .
802
Ibid., p. 23.
Свидетельские показания, которые дал Орлов, были Последствии использованы против Зборовского, когда пять месяцев спустя, 29 февраля 1956 г., он предстал перед сенатским подкомитетом по внутренней бездарности. Однако имеющиеся документы КГБ и ФБР дают основания предполагать, что Зборовский «погорел» не благодаря Орлову, а что он попал в поле зрения ФБР задолго до того, как бывший генерал НКВД предупредил о нем ФБР в декабре 1954 года [803] .
Факты, которые теперь можно установить, показывают, что Зборовский прибыл в Соединенные Штаты в 1941 году, получив от Москвы инструкцию поддерживать связь с Центром через братьев Соб, которые были больше известны под именами Джек Собл и Роберт Соблен. Раньше эта пара руководила операциями Против последователей Троцкого в Германии, и Зборовский стал членом этой сети с прицелом, среди прочих, на Даллинов и Виктора Кравченко, советского дипломата, бежавшего в 1944 году. Зборовский продолжал поддерживать контакты и после войны, когда ни один человек в этой шпионской сети не догадывался, что один из ее членов, Борис Моррос, жизнерадостный голливудский кинопродюсер, был «перевербован» ФБР и стал осведомителем в 1947 году.
803
Эта версия выдвинута Гербертом Ромерштейном и Станиславом Левченко в «The KGB Against the Main Enemy — How the Soviet i Intelligence Service Operates Against the United States». Lexington Books, Massachusetts, 1989, p. 179.
Моррос попал в поле зрения агентов ФБР, когда в 1943 году встречался с Василием Зубилиным, резидентом НКВД, работавшим в советском посольстве в Вашингтоне [804] . ФБР держало Морроса под наблюдением в течение четырех лет, а затем вызвало его на допрос в июле 1947 года. После того как он признался, что работал на советских и руководил «Музыкальной компанией Бориса Морроса», которая имела отделения в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе и служила «крышей» для разведывательных операций, Моррос согласился стать
двойным агентом. Поэтому ФБР в течение последующих десяти лет имело возможность контролировать все операции групцы Собла через Морроса, пока в конце концов участники этой агентурной сети не были арестованы в 1957 году. По свидетельству Роберта Ламфира, то, что Зборовский является участником этой шпионской сети, было установлено в 1955 году. Ламфир, высокопоставленный офицер ФБР, занимавшийся контрразведкой, утверждал, что интерес к Зборовскому усилился после того, как у него возникло подозрение, что именно его называют оперативным псевдонимом, принадлежавшим агенту КГБ, который посылал в Москву отчеты о наблюдении за колонией русских белоэмигрантов в Нью-Йорке. Зборовский действовал в США под псевдонимом «Кант», который фигурировал, по-видимому, в отчетах о наблюдении. Эти шифрограммы передавались советским консульством в Нью-Йорке в Москву и перехватывались по проекту «Венона». Ламфир утверждал, что их подозрения подтвердились на допросе Эльзы Верно в нью-йоркском отделении ФБР. Вдову убитого агента НКВД Игнация Рейсса затем проследили до безлюдной дороги в Коннектикуте, где на встрече с Зборовским она предупредила его, что ФБР расспрашивало о нем [805] .804
Ibid., также см. Boris Morros. «My Ten Years as a Counterspy», Viking Press, New York, 1959, где утверждается, что он был в числе тех, кто пошел в ФБР, но это менее правдоподобно, чем версия ФБР.
805
Интервью с Робертом Ламфером в октябре 1992 года, дополняющее его заявления в «The FBI-KGB War», pp. 87–88.
Если Орлов был тем лицом, которое разоблачило Зборовского, то, по словам Ламфира, ему было в то время об этом ничего не известно. Это не ясно из рассекреченных досье ФБР, в которых отмечается лишь, что Зборовский «предоставил информацию о своем участии в советских шпионских операциях» в ходе «допросов, проведенных 2, 6 и 10 декабря 1954 года и 14 и 27 января 1955 года». Орлову было не известно, что ФБР уже трижды допрашивало Зборовского до того, как он сообщил 27 декабря его имя прокурору США в Нью-Йорке после второй встречи с Даллинами. Эта встреча состоялась за два дня до того, когда они, наконец, раскрыли ему имя Зборовского [806] .
806
Марк Зборовский, проживающий по Уэбб-авеню, 2451, Бронкс, Нью-Йорк, в ходе собеседований, проведенных 2, 6 и 10 декабря 1954 г., а также 14 и 27 января 1955 г., дал показания о своей работе в советской разведке. FBI Report №NY 105-17490; без даты, Orlov FBI File.
Из разговоров с Даллинами Орлов мог понять, что Зборовский уже находится под подозрением, и использовать этот факт, с тем чтобы войти в доверие к прокурору. Возможно, Орлов хотел, чтобы все выглядело так, будто он разоблачает Зборовского, но из заявлений Ламфира и документов ФБР явствует, что он был не первым, кто раскрыл фамилию «Марка». И не Орлов был человеком, из-за которого последовали допросы Зборовского, имевшие результатом его частичное признание в шпионской деятельности против Седова во Франции. Это произошло в январе 1957 года, когда удалось получить неопровержимые доказательства участия Зборовского в шпионской деятельности в США в составе агентурной сети Собла. Тогда Моррос передал письмо, написанное Джеком Соблом Зубилину (Зарубину). В письме Собл привлекал внимание Центра к тому факту, что Зборовского допрашивал сенатский подкомитет по внутренней безопасности, и, обеспокоенный тем, что его признание поставило бы под угрозу его агентурную сеть, он сообщал, что ФБР с 1954 года «обрабатывает Зборовского» с целью получения признания [807] . Опасаясь, что его сеть находится под угрозой разоблачения, Собл настоятельно просил Центр «принять самые срочные меры». Москва, очевидно, решила, что ни Собл, ни его сеть не стоят усилий для обеспечения их бегства, и несколько месяцев спустя он был арестован. В марте 1957 года «маяки» этой давно находившейся под наблюдением советской шпионской сети в США предстали перед федеральным Большим жюри.
807
Сообщение, которое не удалось обнаружить в досье Зборовского из архивов КГБ, было представлено в качестве доказательства в ходе суда над ним и приводится Ромерштейном и Левченко На с. 197.
Однако в досье Зборовского, хранящемся в архивах КГБ, не содержится никаких сведений об этом письме, зато имеется предупреждение Московскому центру, полученное через парижскую резидентуру за год до этого. Из него видно, что к 1954 году он уже находился под подозрением у ФБР. В Москве, по-видимому, не придали этому особого значения, поскольку, как показывает его досье, Зборовский не поддерживал с ними прямей связи с 1945 года. Не имеется там и никаких указаний на то, что Зборовский был для Собла такой важной фигурой, как это полагало ФБР. Это подтверждается отсутствием каких-либо сведений в его досье после 1945 года, когда, как указывает одна запись, «Кант» был «заморожен». К 1945 году в КГБ считали, что Зборовский исчерпал себя [808] .
808
В 1945 году даже та ничтожная переписка, которая велась по его делам, прекратилась, и, как указывается, он был «заморожен». Дело Зборовского № 31660.
Однако Орлов во время своих показаний в подкомитете по внутренней безопасности возвел Зборовского в ранг ведущего советского шпиона и «руководителя нескольких шпионских сетей» в США. Когда Зборовский предстал в феврале 1957 года перед Большим жюри, он решительно отрицал, что знаком с Соблом, который уже назвал его, а также имена других членов сети, включая своего брата Роберта вместе с его женой Майрой и другими главными членами советской агентурной сети. Всех их судили и приговорили за шпионаж; Роберт Соблен впоследствии бежал в Израиль, а в 1962 году покончил жизнь самоубийством в Лондоне на пути в Нью-Йорк после того, как был выдан американцам [809] .
809
Сообщения о судебных процессах над Зборовским в «Нью-Йорк тайме», 21 ноября 1958 г., 21–28 ноября 1962 г.