Ромашка для Горыныча
Шрифт:
— Гор, как тебе вообще удалось её охмурить? Ты, конечно, парень видный, но, прости, до твоей ромашки тебе далеко. Судя по твоим рассказам, ты ей и в подмётки не годишься! — заливисто смеётся Дарина.
Егор хмыкает, а я смущаюсь и ловлю его тёплый насмешливый взгляд.
С души будто камень падает. Они говорили обо мне? Он! Он говорил обо мне!
— Ой, у меня посадку объявили, я побежала, — спохватывается девушка.
— Ты куда летишь? К Потапу своему? — уточняет Егор с усмешкой.
— Конечно! К кому ж ещё? — смеётся она. —
— Пока, — шепчу в трубку, но Дарина уже сбрасывает звонок.
— Ну, убедилась? — тихо смеётся Егор, заглядывая мне в глаза и убирая телефон.
Мне стыдно. Невероятно стыдно за всё, что я надумала, за свои подозрения, за то, что снова сомневалась в нём.
Закрываю лицо руками, стараясь спрятаться от его взгляда. Красная, заплаканная, ещё и орала, била его, игнорировала, проверку эту устроила… Просто кошмар! Я — параноик… Истеричная дура!.. И… Ох!..
Егор мягко отводит мои руки от лица и чмокает в нос.
— Тук-тук, есть тут кто-нибудь? — шутливо спрашивает.
Отрицательно мотаю головой, чувствуя, как краска заливает лицо.
— А зря! — смеётся он. — Я ведь с подарками.
Заинтересованно приоткрываю один глаз.
— С какими?
— С такими, — шепчет он, наклоняясь и целуя меня в губы.
Его прикосновения мягкие, тёплые, как будто он пытается сгладить все мои переживания.
— И вот с такими…
С замиранием сердца жду каждое прикосновение губ.
— И вот с такими…
Кажется, я даже не дышу.
— А ещё с такими, — добавляет Горин, выпрямляясь и доставая что-то из кармана.
Я открываю рот, глядя на его раскрытую ладонь. На ней змеится изящный браслет, украшенный тонкой гравировкой.
— Нет, Егор, — шепчу, нахмурившись, — я не могу его принять. Это слишком дорого для меня.
— Ну, во-первых, — он берёт меня за руку, — ты для меня дороже.
Браслет мягко обвивается вокруг моего запястья.
— А, во-вторых, этот браслет сделан специально для тебя.
Подношу руку к лицу и читаю гравировку. Маленькие изящные буквы образуют слова: "Моя навсегда".
Сердце замирает, глаза распахиваются, и я резко поднимаю взгляд на Горина.
— Это, чтобы все знали — ты моя навсегда, — говорит Егор, повторяя надпись на браслете. — Люблю тебя, ромашка…
Мы долго целуемся в пустом спортзале, теряя счёт времени.
Руки Егора крепко прижимают меня к себе, и я прячусь в его тепле, забывая обо всём вокруг.
Но идиллию нарушает строгий голос уборщицы, которая ворчит и выгоняет нас из спортзала.
Мы смеёмся и, держась за руки, идём спасать мои конспекты, оставленные в запертой аудитории правоведения.
И вроде бы я счастлива. Но внутри гложет неприятное чувство. Словно маленький червячок точит сердце, шепчет, грызёт душу:
"Вы же из разных миров. Это всё не может быть всерьёз."
Невольно смотрю на Егора.
Его уверенная походка, дорогая одежда, манеры — всё напоминает о его высоком статусе. Красивый, видный, богатый парень. Влиятельные родители. Жизнь, в которой всё идеально.А кто я? Никто. Сирота без роду и племени. У меня нет ни громкой фамилии, ни денег, ни поддержки.
Сердце сжимается, и внутри всё замирает. Как он может любить такую, как я?..
Глава 21
— А почему ты учишься не в Москве? — спрашиваю уже вечером, когда мы, обнявшись, стоим на крыльце общежития.
— Ну, была там история, — усмехается Егор. — Немного начудил, и отец отправил меня в ссылку.
— Почему сюда? — вскидываю на него заинтересованный взгляд.
— Здесь у меня бабушка, — усмехается он. — Между прочим, строгая, грозная женщина. Бывшая учительница. Перевоспитывает меня.
— Получается? — смеюсь.
— С переменным успехом, — Егор хмыкает и неопределённо жмёт плечами.
— У меня тоже была бабушка, — сердце сжимается, когда вспоминаю свою неродную, но очень добрую и любимую бабулю. — Когда мама умерла… ей не дали надо мной опеку. Меня в детдом отправили, а бабушки Наташи совсем скоро не стало. Я даже с ней не попрощалась…
Затихаю, печально потупив взгляд и погружаясь в воспоминания о родных любимых людях.
— Я тебя с моей Анной Дмитриевной обязательно познакомлю, — утешает меня Егор. — Думаю, вы с ней быстро подружитесь.
Что? Испуганно хлопаю ресницами. Не-не-не! Не готова я к знакомству с его родственниками, тем более, строгими и грозными!
— Нееее… нааадо… — жалобно пищу, чем изрядно веселю Горина.
— Не бойся. Это она только со мной такая суровая, — Егор тихо, по-доброму, смеётся. — Всё человека из меня пытается вырастить. А ты ей понравишься. Она таких любит.
— Каких "таких"? — недоумённо приподнимаю брови.
— Ромашек, — смеётся он и чмокает меня в нос. — Девочек-отличниц. Будете меня на пару перевоспитывать.
Улыбаюсь. Вот как это у Горина так просто получается? Раз, — и отогнал грустные мысли.
— Кстати! — восклицает он. — Сюрприз ей сегодня устрою! Она же думает, что я прилечу только завтра.
Действительно, девчонки же позавчера говорили, что Егор приедет через три дня.
— И правда, — удивляюсь, — а почему ты приехал сегодня?
Он отстраняется, строго сдвигает брови и с нажимом произносит:
— Потому что кое-кто принципиально трубку не брал, сообщения не читал и вообще игнорил, как только мог!
— Ой, яяя… тебя в чёрный список… — осекаюсь, повинно опускаю глаза и смущённо закусываю губу.
— Я так и понял. Причём, по всем фронтам, — улыбается Горин и с намёком добавляет: — Но теперь-то, надеюсь, я реабилитирован, и можно меня достать оттуда?
— Конечно, — торопливо достаю из кармана телефон и убираю его номер из чёрного списка.