Ромео

Распахнув дверцу, она плюхнулась на пассажирское сиденье, уставилась на перчаточный ящик. Ее тошнило. Она вспомнила, что не пообедала. И вообще: когда в последний раз она ела? Этого она тоже не помнила.

Открой ящик, Сара. Ты была очень решительна перед камерой. Да, но тогда я еще не была уверена в том, что имею дело с Ромео. Как же, рассказывай. Разве ты не знала этого с самого начала? Почему ты все время лжешь самой себе?

Распахнув ящик, он не увидела медальона. Что, если он уже забрал его? И где теперь он вынырнет? Что это — флирт, или он попросту хочет довести ее до сумасшествия? А есть ли разница?

Она начала судорожно рыться в ящике, расшвыривая бумаги, фантики от конфет и прочий хлам, пока наконец не наткнулась на медальон. Золотое сердце. Живое. Пульсирующее. Вонючее. О, Боже…

— Сара.

Она была так ошеломлена, услышав свое имя, что даже подпрыгнула, едва не задев головой потолок кабины.

— Вы! — вырвалось у нее.

Вагнер наклонился и пристально посмотрел на девушку. Взгляд его был непривычно нежен.

Сара поймала себя на том, что не может спокойно смотреть на него. И предпочла отвернуться, вновь уставившись на медальон. Когда она потянулась к сердечку, Вагнер крепко схватил ее за запястье. Вытащив из кармана платок, он осторожно извлек медальон из ящика.

— Его нужно проверить на отпечатки пальцев.

— Это от него. Теперь я точно знаю. — Собственный голос показался ей чужим. Она была бы рада, если бы этот голос принадлежал не ей. Нет, если бы она не принадлежала ему, могла бы скрыться от него. Скрыться от всего и от всех. Ты — маменькина дочка. И не забывай об этом.

— Я в курсе, — спокойно произнес Вагнер. — Только что в машине я разговаривал по телефону с Аллегро. Он рассказал мне о записке, которую получил ваш приятель Берни. Я помчался сюда в надежде застать вас. Я знал, что вы будете… расстроены.

Взгляд ее упал на медальон, который Вагнер держал в руке.

— Там… внутри что-то есть.

Эту информацию ему тоже передали. Единственной загадкой оставалось теперь содержимое медальона.

Вагнер все так же пристально смотрел на нее.

— Вы хотите узнать прямо сейчас?

Сара не могла оторвать взгляда от маленького сверкающего сердечка, выглядывающего из носового платка. Медальон казался сущей безделицей. Нелепой шуткой какого-то психа. Она вдруг подумала о том, что вот так же на ладони Вагнера могло лежать и ее сердце. Но нет, пока еще оно билось в груди, хотя биение его и отдавалось болью.

— Откройте, — выпалила она.

Ни слова не говоря, Вагнер достал из кармана еще один платок. Щелкнув замочком медальона, он открыл крышку.

Сара думала, что морально готова к любым неожиданностям, но стоило ей увидеть содержимое медальона, как слезы затуманили взгляд. В правую половину сердечка было вставлено миниатюрное фото Мелани. Красивая, жизнерадостная девочка-подросток. Лучезарная улыбка. Мелани светится от счастья. Сара тотчас узнала снимок. Он был из школьного выпускного альбома Мелани.

А что за фотография слева? Сара узнала и ее. Грустная маленькая девочка. Взгляд опущен. На губах — застывшая гримаса. Сара отчетливо помнила, когда был сделан этот снимок. Сразу же после одного из этих унизительных танцевальных конкурсов…

— Улыбайся, Сара.

— Я пытаюсь, папочка. Я пытаюсь, — звучит детский голос, полный отчаяния.

Берни объявился у Сары спустя двадцать минут после того, как она вернулась домой со студии. Открывая ему дверь, она подумала о том, что он наверняка зашел проведать ее. Но, стоило ей увидеть выражение его лица, как она поняла, что ошиблась, выдав желаемое за действительность. Как дорого она дала бы за то, чтобы хоть что-то из желаемого обернулось действительностью.

— Что случилось? Только не говори, что мне очередная… почта.

Берни устремил взгляд к потолку.

— Буря еще не грянула, но тучи сгущаются.

Сара измученно посмотрела на него. Сколько еще всего должно произойти, прежде чем она сможет сказать, что кошмар окончен?

— Что еще?

— Буквально через пять минут после нашего разговора позвонил доктор Фельдман. Я пытался связаться с тобой, но ты уже ушла из студии.

— Тебе звонил Фельдман?

— Да, искал тебя. К сожалению, он именно сегодня решил сказать твоему отцу о Мелани. Он хочет, чтобы ты срочно приехала в клинику. Сказал, что будет ждать тебя там.

Сара словно приросла к полу. Она не могла шелохнуться. Даже дыхание давалось ей с трудом.

— Я отвезу тебя.

Она покачала головой.

— Я не нуждаюсь в твоем разрешении, — твердо сказал Берни.

Подобие улыбки промелькнуло на ее губах.

— Я люблю тебя, Берни.

— Я это знаю, малышка.

Вагнер наблюдал за тем, как нервно расхаживает взад-вперед по кабинету его партнер.

— Мне это не нравится, — проворчал Аллегро.

— Что именно?

Аллегро бросил недовольный взгляд в его сторону. Он уже не на шутку рассвирепел.

— Все. Как ты мог позволить ей пойти на эту идиотскую передачу?

— А что ты от меня хочешь? Чтобы я арестовал ее? — огрызнулся Вагнер. — Что за криминал в ее желании выступить? Тем более что она думала, будто это проделки какого-нибудь ненормального…

— Мы должны вызвать ее сюда и зачитать ей закон о соблюдении правовой дисциплины. Что это такое? Скрывает вещественные доказательства, устраивает полицейским обструкцию…

— Черт возьми, Джон. С ней этот номер не пройдет. Мы добьемся лишь того, что еще больше настроим ее против себя.

Аллегро схватил со стола целлофановый пакет, в котором лежали открытка в форме сердца и конверт.

— Никаких почтовых отметок. Никто из служащих реабилитационного центра не знает, как могло затесаться это письмо в служебную почту. Я поручил Корки опросить каждого, кто работает в том здании. — Он бросил брезгливый взгляд на медальон, который лежал в отдельном пакете. — Думаешь, будут еще сюрпризы?

— А ты? — угрюмо произнес Вагнер.

Аллегро не сводил глаз с медальона.

— Сара сказала, где он мог раздобыть фотографии?

— Она почти уверена, что одна из них взята из школьного выпускного альбома. Вырезана из группового снимка команды по лакроссу или по плаванию. Доктор была капитаном обеих команд. Я уже отправил нашего человека на Скотт-стрит, где они раньше жили, — может, ему удастся разыскать школьный альбом того года выпуска.

— Да Ромео наверняка уже уволок его, — сказал Аллегро. — А как насчет фотографии Сары?