Ромовый дневник

– А чего они хотят? – спросил я. – Тысячу радостных слов?

– Более или менее, – ответил Сандерсон. – Обработаем фотографии.

– Ладно, – сказал я. – Задачка не из простых. А что там насчет Зимбургера?

– А то, – отозвался он, – что мистеру Зимбургеру нужна брошюра. Он строит марину на острове Вьекес – это между нами и Сент-Томасом. Мы получим снимки и сделаем макет – ты напишешь текст, слов так на пятнадцать тысяч.

– Сколько он заплатит? – поинтересовался я.

– Тебе он ничего не заплатит, – ответил Сандерсон. – Нам он заплатит прямой гонорар, а мы выплатим тебе по двадцать пять долларов в день плюс расходы. Тебе придется съездить на Вьекес – скорее всего, с Зимбургером.

– О Господи, – простонал я.

Сандерсон улыбнулся.

– Никакой спешки. Скажем, в следующую пятницу. – Он добавил; – Брошюра будет ориентирована на инвесторов. Марина очень неслабая – два отеля, сотня коттеджей, все дела.

– Откуда у Зимбургера деньги? – спросил я.

Сандерсон покачал головой.

– Тут не только Зимбургер. Вместе с ним еще несколько человек работают. Откровенно говоря, он и меня просил присоединиться.

– Что же тебя остановило?

Он снова развернулся лицом к окну.

– Я еще не готов уволиться. Тут чертовски интересно работать.

– Не сомневаюсь, – сказал я. – Какая у тебя там доля – десять процентов с каждого доллара, инвестированного в остров?

Сандерсон ухмыльнулся.

– Корыстно мыслишь, Пол. Мы здесь затем, чтобы помогать колесикам крутиться.

Я встал, чтобы уйти.

– Ладно, приду завтра и заберу материал.

– Как насчет ленча? – спросил Сандерсон. – Самое время.

– Извини, – сказал я. – Надо бежать.

Он улыбнулся.

– На работу опаздываешь?

– Ага, – отозвался я. – Пора назад – над одной разоблачительной статейкой поработать.

– Не позволяй бойскаутской этике взять над собой верх, – посоветовал Сандерсон, по-прежнему улыбаясь. – Да, кстати о бойскаутах – скажи своему приятелю Йемону сюда заглянуть, когда будет возможность. У меня тут кое-что для него есть.

Я кивнул.

– Поставь его на работу с Зимбургером. Они отлично поладят.

Когда я вернулся в газету, Сала подозвал меня к столу и показал свежий номер «Эль-Диарио». На первой странице имелась живописная фотография нашей троицы. Я с трудом себя узнал – глаза как щели, взгляд наиподлейший, горблюсь на скамье, будто закоренелый преступник. Сала смотрелся пьяным, а Йемон – просто как маньяк.

– Когда они это дельце обтяпали? – спросил я.

– Не помню, – ответил он. – Но обтяпали они его классно.

Под фото была небольшая заметка.

– И что пишут? – поинтересовался я.

– Примерно то же, что врал начальник, – ответил Сала. – Большое будет счастье, если нас не линчуют.

– А Лоттерман что сказал?

– Он все еще в Понсе. Меня начал охватывать страх.

– Тебе непременно нужен пистолет, – заверил меня Моберг. – Ведь теперь они будут за тобой охотиться. Уж я-то этих свиней знаю – они наверняка постараются тебя угрохать.

К шести часам я стал так подавлен, что бросил все попытки поработать и отправился к Элу.

В тот самый момент, когда я поворачивал на Калле-О'Лири, стало слышно, как с противоположного направления приближается мотороллер Йемона. В тех узких улочках он издавал жуткий треск, и слышно его было кварталов за шесть. Мы прибыли к Элу одновременно. На заднем сиденье ехала Шено, и она соскочила, когда Йемон вырубил мотор. Оба казались пьяными. По пути в патио мы заказали гамбургеры и ром.

– Дела всё паршивей, – сообщил я, подтаскивая стул для Шено.

Йемон помрачнел.

– Этот ублюдок Лоттерман сегодня уклонился от слушаний. Вышла сущая чертовщина – эти хмыри из департамента труда видели нашу фотографию в «Эль-Диарио». Я даже вроде как рад, что Лоттерман не появился. Сегодня он мог бы выиграть.

– Ничего удивительного, – сказал я. – Картинка еще та. – Я покачал головой. – Лоттерман в Понсе – нам повезло.

– Будь оно все проклято, – выругался Йемон. – Мне на этой неделе до зарезу нужны деньги. Мы отправляемся на Сент-Томас – на карнавал.

– А, да, – отозвался я. – Я об этом слышал. Оргия ожидается жуткая.

– Я слышала, он чудесный! – воскликнула Шено. – Говорят, он будет не хуже того, что на Тринидаде.

– А поехали с нами, – предложил Йемон, – Скажи Лоттерману, что хочешь статью сделать.

– Вообще-то я бы не прочь, – сказал я. – А то Сан-Хуан меня совсем достал.

Йемон начал что-то говорить, но Шено его перебила.

– Сколько времени? – тревожно спросила она.

Я взглянул на часы.

– Скоро семь.

Она быстро встала.

– Мне надо идти – там в семь начинается. – Шено взяла сумочку и направилась к двери. – Вернусь через час, – крикнула она, – Не очень тут напивайтесь.

Я взглянул на Йемона.

– В большом соборе какая-то вроде как служба, – устало произнес он. – Один бог знает, что это такое, но ей непременно надо увидеть.

Я улыбнулся и покачал головой. Йемон кивнул.

– Ага, черт знает что. Будь я проклят, если знаю, что с ней делать.

– Что с ней делать? – переспросил я.

– Ну да. Я уже почти решил, что это место насквозь прогнило и пора отсюда убираться.

– Да, кстати, – сказал я. – Ты мне кое о чем напомнил. У Сандерсона есть для тебя работа – писать рекламные статьи. Его честность требует превратить в реальность то, что он про нас прошлой ночью наврал.

Йемон простонал.

– Блин, рекламные статьи. Как низко может пасть человек?

– Выясни это у Сандерсона, – посоветовал я. – Он хочет, чтобы ты с ним связался.

Он откинулся на спинку стула и уставился на стену, какое-то время ничего не отвечая.

– Его честность, – повторил он, словно препарируя это слово. – По-моему, у человека вроде Сандерсона честности не больше, чем у Иуды.

Я глотнул рома.

– Что заставляет тебя с этим типом общаться? – спросил Йемон. – Ты вечно туда ходишь – в нем есть что-то такое, чего я не вижу?

– Не знаю, – сказал я. – А что ты видишь?

– Да не так много, – ответил он. – Я знаю, что про него Сала говорит. А он говорит, что Сандерсон голубой – ну и, конечно, что он пустозвон, мерзавец и бог знает что еще. – Он помолчал. – Хотя Сала просто словами бросается: пустозвон, мерзавец, голубой – что с того? Мне любопытно, что ты, черт возьми, в этом типе видишь.