Россия будет воевать

Ответ: у них ума по сравнению с ним маловато.

На вопрос — как это? — отвечаю: смотря что считать за ум.

В данном случае за ум принимается не интеллектуальная сила, не вычислительные способности интеллекта, не созидательная синергия знаний. Нет, за ум тут принимается понимание жизни, правильного и неправильного, терпимого и нетерпимого, добра и зла. То есть за ум тут принимается не что иное, как идеология.

И вот в рамках этой идеологии воины-мореплаватели Лазарев и Беллинсгаузен, ученые Ленц, Шиллинг, Аносов ни в какое сравнение не идут с ничего не совершившим на свете, кроме европейского турне, молодого человека с правильным отношением к жизни. Его стандарты морали настолько высоки, что не позволяют ему соучастия в ужасной России с ее крепостным правом и дурными вкусами в области моды, в отличие от падших мореплавателей, реформаторов образования и ученых.

Вообще впоследствии самоутверждение за счет недостижимого для любого реального доброго дела повышения требований к морали станет вполне расхожим рецептом повышения самооценки.

Чуете что-то знакомое?

Да, это он. Наш медиакласс. Это он думает, что первый обнаружил рецепт чудесного превращения: стоит съездить в Европу в галстуке — тут же станешь сосудом с драгоценной субстанцией, возвышающей тебя над соотечественниками.

Почему так происходит?

Алгоритм прост.

Чем отличается российский интеллигент от простого смертного? Дипломом об образовании.

А откуда Россия получила свою науку, своих профессоров, своих первых ученных?

С Запада.

И вместе с наукой, знаниями, профессорами и образованием мы получали, как примесь, и западную идеологию, западный взгляд на нас же, предрассудки и мифы.

Суть в том, что у разных людей эта примесь всегда вызывала разную реакцию. Так, например, учившийся в Германии Ломоносов всю жизнь посвятил тому, чтобы побороть немецкие предрассудки в области исторической науки; тому, чтобы у России была великая русская литература, а не просто преклонение перед западной; были свои университеты, фабрики и заводы, была своя металлургия, своя минералогия, химия, физика и так далее. Он справедливо видел в науке огромную силу и желал, чтобы русские в полной мере обладали этой силой, позволяющей самим находить свое место в мире и самим быть хозяевами своей судьбы. Ломоносов ставил образование и науку на службу русскому народу и России, а не Россию и русский народ на службу образованцам. И он был сам достаточно силен, чтобы задуманное — воплощать.

Но были и есть люди амбициозные, но слабые — как умом, так и характером. Они не в состоянии отделить знание от предрассудка, не имеют достаточно воли, чтобы не преклониться перед чужой силой и не перенять взгляд сильного на самих себя и свою страну. Взгляд же этот добрым не будет никогда.

И они становятся рекламными агентами услуг западных интеллектуалов по взятию нашего разума, науки и представления о себе, добре и зле — на аутсорсинг.

Так вот люди и различаются. Одни становятся реально великими людьми, как тот же Ломоносов, Лобачевский или Карамзин, а другим уготована слава лишь как литературным персонажам сатирической самоутешительной комедии.

Поэтому рано или поздно они вслед за своим литературным чертежом произносят сакраментальное: «Карету мне, карету!», что в на современный русский можно перевести как «Тойоту мне, Тойоту!» или просто: «Пора валить».

Поравалитик — как и многие больные — довольно озлобленное существо. Поэтому за всякими «чтоб у вас тут все развалилось» и «да у вас тут только уроды нормально себя чувствуют» у него, как правило, не ржавеет.

Хотя для нормальных людей даже крепостное право — не повод сдаваться Наполеону или оставлять Антарктиду неоткрытой.

Особый путь как норма. О Красном Проекте и сменивших его химерах

13 февраля 2013

Так называемый российский «особый путь» давно уже является предметом, который одна часть медийной тусовки старательно оплевывает, а другая столь же старательно отстаивает.

Одни высокомерно посмеиваются и, ковыряясь в зубах, говорят, что выдумки все про какой-то там особый путь: нету его, а есть только отставание от общеевропейского исторического процесса.

Вторые, задыхаясь от патриотического чувства, цитируют тютчевское «Умом Россию не понять… аршином… стать… верить». А третьи с ехидцей отвечают им Губерманом: «Давно пора, е***а мать, умом Россию понимать» и довольно наблюдают за охватившей ряды противника истерикой.

Четвертые соглашаются с наличием некоего особого пути, после чего немедленно призывают все это прекратить. Потому что «особый путь» — это вера в Доброго Царя, обманутого боярами, ужасные Александр Невский, Петр Первый, Иван Грозный и Сталин! И еще немножечко Путин. То есть тирания, азиатчина, неполноценное христианство, православие, кровавые кирзовые сапоги и тысячелетнее рабство. В то время как на торной дороге Западной Цивилизации сплошняком модернизация, права человека, свободы, инновации и английский газон трехсотлетней выдержки.

Пятые же утверждают, что Особый Путь — это уникальная русская духовность, патриотизм, способность к самопожертвованию и самоограничению: крестьянушки, селянки, румяные гимназистки и березки, Вера, Царь и Отечество, — все то, над чем надругались большевики. Надругались, растоптали, замотали в колючую проволоку и расстреляли в спину из пулеметов, после чего загнали на баржу и затопили в Ледовитом океане.

Шестые под Особым Путем подразумевают Красный Проект, сбросивший с русского народа оковы царизма и капитала, пореблядства и мещанства и вырвавшийся из Темного Прошлого в Космос, и павший от предательского удара в спину.

За рубежом иностранные умники не отстают и выдвигают свои теории. Для части европейской интеллигенции Россия — надежда всего Человечества на новое слово в области духа. Для большей части европейской элиты Россия — дикая территория, на которой вечно царит тирания, а народ суть медведи, носящие шкуры мехом вовнутрь и только притворяющиеся европеоидами. От России и ее народа вечно исходит угроза Западной Цивилизации, и с этим надо что-то делать. Например, попробовать завоевать еще раз.

Все вышеперечисленное — не что иное, как чудовища, порожденные сном национального разума.

Россия без сюжета

Идеологическая и историческая картина России была ушлыми радетелями о народном благе сначала превращена в мозаику, а затем рассыпана. Это было сделано для того, чтобы Российская история утратила сюжет. А вне сюжета детали мозаики можно тасовать как угодно, подбирая только те цвета, которые нужны для обоснования любого выгодного манипулятору тезиса.

Когда нет возможности взглянуть на все произведение в целом, нет и возможности определить, что какой-то предмет, который вам предъявляют в качестве фрагмента его или неотъемлемой части, — на деле совершенно чужд произведению, инороден. Это дает почти полную свободу для вбрасывания фальшивок. Фальшивки в этом случае можно обнаружить только по чисто формальным и техническим признакам.

В качестве классического примера можно привести так называемое «Соглашение между НКВД и гестапо» о сотрудничестве в холокостостроении. Фальшивка была вычислена по причине того, что в ней значились не существующие на момент «подписания» организации, в ней стояли подписи людей, которые не могли подписать такой документ физически, не соответствовали звания и должности подписывающих лиц. Однако фальшивка продолжает постоянно всплывать в пропагандистских фильмах — таких как фильм «Советская история» латвийского режиссера Шнорре. В пользу латышского фальсификатора работает тот факт, что у огромной аудитории отсутствует общее представление о мировой истории начала ХХ века, включая гражданскую войну в Испании.