Россия и мусульманский мир № 11 / 2013

Главным фактором риска является геополитическое положение Астрахани в Каспийском регионе, на границе с исламским миром и на перекрестке миграционных путей, что, соответственно, повышает конфликтогенность самого региона и опасность спонтанного возникновения межличностных и межэтнических конфликтов, часто связанных с миграционными потоками. Риском является и близость северокавказских республик, через которые проходят миграционные потоки, продуцирующие новые для региона конфессиональные направления, прежде всего, в терминологии В.М. Викторина, «поволжско-предкавказское мусульманское обновленчество». Действительно, за фасадом весьма благополучных официальной истории и политики, по мнению А. Магомедова, «в своей новейшей истории Астрахань пережила весьма драматичную страницу, связанную с “нетрадиционным” радикальным исламом. Эта субрегиональная специфика объясняется астраханско-кавказским исламским синтезом с доминированием дагестанской группировки сторонников радикального ислама». Миграционные потоки могут индуцировать и конфликты на бытовой почве, облеченные в форму межэтнических и межконфессиональных отношений.

Еще одним фактором риска, практически универсальным для любой поликонфессиональной территории, являются транснациональные религиозные сети и объединения, в том числе и исламистского характера, нарушающие международные правовые нормы и представляющие собой террористическую угрозу.

В-третьих, это споры гражданско-правового и хозяйственного характера между акторами государственно-конфессиональных отношений, оцененные в СМИ как конфликты на конфессиональной почве.

В-четвертых, это реальные акты межконфессиональной вражды, выражающиеся в разжигании конфессиональной нетерпимости и религиозном вандализме и хулиганстве.

По мнению астраханских ученых Э. Зелетдиновой и М. Лагуткина, конфликтологические аспекты межконфессиональных и межэтнических отношений в Астраханской области «формируют запрос на поиск и выработку научно-практических решений в целях минимизации рисков эскалации межэтнической напряженности». Мы считаем, что региональная государственно-конфессиональная политика полиэтничного Астраханского региона в целом направлена на создание системы конфессиональной безопасности, возникающей в результате оперативного реагирования на постоянно возрастающие риски межконфессиональных конфликтов, скрытых под ритуальной формой сдержанного нейтралитета, и формирующейся с учетом целого ряда факторов – исторического, антропного, геополитического. При этом всем акторам конфессиональной политики необходимо осознать, что создание системы конфессиональной безопасности является не второстепенной задачей, а важнейшим условием сохранения национальной безопасности. Таким образом, мы видим, что, решая задачу сохранения конфессиональной безопасности, государственно-конфессиональная политика региона должна строиться с учетом вышеперечисленных рисков.

«Каспийский регион: Политика, экономика, культура», Астрахань, 2013 г., № 1, с. 99–104.

Роль ислама в процессе модернизации Северо-Кавказского региона: теоретический аспект

Г. Юсупова, доктор философских наук, главный научный сотрудник С. Алибекова, кандидат философских наук, старший научный сотрудник (РЦЭИ ДНЦ РАН)

Рассматривая причины процесса возрождения религии в мире, С. Хантингтон отмечает, что в первой половине XX в. представители интеллектуальной элиты, как правило, полагали, что экономическая и социальная модернизация ведет к ослаблению роли религии как существенной составляющей человеческого бытия. Это предположение разделялось как теми, кто его с радостью принимал, так и теми, кто сокрушался по поводу этой тенденции.

Однако, как показали события последних двух десятилетий, наряду с ростом научно-технического прогресса резко усилилось влияние религиозного фактора не только на мировоззрение и психологию людей, но и на все процессы общественно-политического развития и международные отношения. Экономическая и социальная модернизация приобрела глобальный размах, и в то же время произошло глобальное возрождение религии.

«Это возрождение, La revanche de Dieu, как назвал его Жиль Кепель, проникло на каждый континент, в каждую цивилизацию и практически в каждую страну. В середине 1970-х, как заметил Кепель, курс на секуляризацию и замирение религии с атеизмом развернулся в обратную сторону. Появился на свет новый религиозный подход, ставящий своей целью уже не принятие светских ценностей, а возвращение священных основ для организации общества – изменив для этого общество, если необходимо.

Это религиозное возрождение отчасти вызвано экспансией некоторых религий, которые получили новых приверженцев там, где их раньше не было. Однако куда в большей степени оно обусловлено людьми, которые возвращаются к традиционным религиям своих сообществ, пробуждают в них новые силы и придают им новые значения. Христианство, ислам, иудаизм, индуизм, буддизм и православие – все они испытывают огромный потенциал приверженности и внимания со стороны некогда обычных верующих» 3 .

3

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М., 2003. – С. 139–140.

За последние десятилетия рост влияния ислама на жизнь общества является наиболее заметным. Мусульмане во всем мире проявляют тесную привязанность к своей религии независимо от того, где бы они ни проживали.

М.В. Вагабов пишет: «Фактом является то, что численность убежденно верующих мусульман составляет более половины численности всех верующих в мире вместе взятых. Таким образом, реальный количественный и качественный перевес мусульман в мире непосредственно оказывает исключительно важное влияние на формирование мировой политики и на урегулирование международных отношений» 4 .

4

Вагабов М.В. Исламский фактор в современной геополитике. Северный Кавказ в современной геополитике России. – Махачкала, 2009. – С. 67.

Мы рассматриваем современное религиозное возрождение как закономерный процесс, обусловленный стремлением человека к целостному восприятию мира и себя как его неотъемлемой части, глубокими и тесными связями науки и религии, важностью для индивидуальности духовно-нравственного восприятия мира. Религиозность является частью социокультурной идентификации личности. Процесс модернизации Северного Кавказа вызвал ответную реакцию в виде попытки традиционного общества сохранить свои позиции через реисламизацию и реэтнизацию.

Для правильного понимания феномена религиозного возрождения целесообразно, на наш взгляд, выделить определенную двойственность религии как определенной специфичной сферы общественной жизни. Эта двойственность выражается в наличии в религии элементов культурного и одновременно социального начал. Как правило, историки при анализе этого сложного явления абсолютизировали либо одно, либо другое. Подобный подход часто приводит к односторонности и не дает полной картины причин и сущности исламского возрождения в России как части религиозного возрождения вообще. Если рассматривать религию как часть системы человеческого социума, то она одновременно является принадлежностью социальной и культурной подсистем.

Вот что пишет по этому поводу Т. Парсонс: «Поддержание религиозной ориентации посредством функционирования церкви можно рассматривать как случай взаимопроникновения культурной и социальной систем. Однако церковь может расцениваться как коллективность, преимущественно относящаяся к культуре, т.е. в первую очередь как культурная система действия, и уже во вторую – как социальная система» 5 .

Говоря о месте религии в общей системе действия, Парсонс не считает, что религия принадлежит какой-либо первичной подсистеме действия. Он рассматривает религию как феномен, соотносящийся с тремя подсистемами – культурной, личностной и социальной, в известной степени интегрирующий их.

5

Парсонс Т. О социальных системах. – М., 2002. – С. 698.

«Организм и физическая среда не связаны с религией непосредственно, они представляют собой факторы, обусловливающие и потенциально способствующие религии и (или) с ней интерферирующие. Кроме того, то, что обычно называется “религией” в менее дифференцированных социокультурных системах, по своей роли весьма отличается от религии, как она описывается в более высоко дифференцированных системах.

Религия в более общем смысле (т.е. как фактор, организующий высшие уровни ориентации действия) уходит своими корнями в наиболее обобщенные ориентации на значения. Однако когда речь идет о действии, сочленяющем эти ориентации ради них самих, то оно скорее носит философский, чем религиозный характер» 6 .

6

Парсонс Т. О социальных системах. – М., 2002. – С. 748.