Россия и мусульманский мир № 3 / 2014

Онтологической основой этого приема является тот бесспорный факт, что все современные конфликты имеют многофакторный характер, и этнический компонент не является константой: он может появляться на определенном этапе эскалации конфликта (типичный случай), нарастать, исчезать (достаточно редкое событие).

Гносеологической предпосылкой идеологической редукции конфликта являются особенности познавательного процесса: имея несколько факторов развития и эволюции конфликта, несколько этапов с различной значимостью этничности, несколько линий конфликтного взаимодействия, исследователь, аналитик (или выполняющие их функции) может вполне корректно определить одну из этих линий (один из этапов, компонентов) в качестве основной, по которой и идентифицировать конфликт. Идеологической такая редукция является потому, что все эти аналитические действия чаще всего предпринимаются для обоснования уже известного ответа: конфликт является неэтническим.

Пример 1. В сентябре 2012 г. в с. Ремонтное Ростовской области разгорелся межэтнический конфликт, который вызревал многие годы. Этот «выброс» нараставшего напряжения в межэтнических отношениях был спровоцирован «случайной» дракой между двумя молодыми людьми – русским и дагестанцем. Произошла резкая эскалация напряженности, которая привела к конфликтной мобилизации по этническому признаку. Несмотря на то что массового столкновения удалось избежать, конфликт быстро обрел публичный характер, информация о нем распространилась через Интернет. Примечательна первая реакция полиции на события. Вечером 13 сентября на сайте ГУ МВД по Ростовской области была размещена информация: «Сегодня в 9.00 в дежурную часть Межмуниципального отдела МВД России “Ремонтненский” поступила оперативная информация о стихийном сходе граждан в селе Ремонтное на площади перед рынком… По предварительным данным, причиной схода граждан стало происшествие в одном из кафе села Ремонтное. Между двумя местными жителями произошла ссора. В результате конфликта за обоих граждан вступились их знакомые. Однако в полицию заявлений о происшествии не поступало…» (Главное управление МВД России по Ростовской области..

В информации, распространенной правоохранительными органами, нет ни одного упоминания об этническом характере происшествия в с. Ремонтное. Такой подход принято называть «милицейским». Отметим, что для правоохранительных органов подобная трактовка вполне оправдана. Эти органы не призваны давать политические оценки событиям, а по формальным признакам такие конфликты действительно зачастую предстают как уголовные деяния или преступления на бытовой почве. Другое дело – реакция со стороны органов государственного управления, которые должны дать политическую оценку таким конфликтам.

Пример 2. В начале декабря 2012 г. в выступлении на заседании Этнического совета при Губернаторе Ставропольского края председатель Комитета по делам национальностей и казачества A.M. Якушев утверждал, что за предшествующие 11 месяцев в крае не было ни одного межнационального конфликта. По его словам, «все зафиксированные в крае конфликты имели в своей основе либо бытовой, либо чисто криминальный характер, или же приходилось иметь дело со спором хозяйствующих субъектов. Стычек, протестных акций с националистическими лозунгами удалось избежать» (А. Якушев: «Этническая напряженность постепенно снижается» //783200-aleksandr-yakushev-etnicheskaya-napryazhennost-postepenno-snizhaetsya.html). События, как до этого выступления, так и непосредственно после, свидетельствуют, что это не так.

Выводы в настоящей публикации основаны на многолетнем опыте этноконсалтинга и этноконфликтологической экспертизы в Северо-Кавказском регионе, в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах. Этот опыт позволяет утверждать, что отношение власти к этническим конфликтам различно и ситуационно. Чаще всего власти стремятся всеми доступными способами скрыть или вообще исключить этническую составляющую из уже свершившихся конфликтов. Особенно это характерно для первых лиц на той или иной территории (глав субъектов Федерации, городов, муниципальных районов). Но бывают случаи, когда власти неосознанно «раздувают» напряженность в межнациональных отношениях и тем самым стимулируют возникновение конфликтов. Обычно это – результат некомпетентных действий по регулированию этносоциальных и этнополитических процессов.

В то же время нередки случаи использования этничности для достижения внеэтнических целей. Эта ситуация хорошо описана в «инструментальной концепции этничности», которая в течение двух последних десятилетий является господствующей в этнологии и этнополитологии. Типичный пример – электоральные периоды, которые рассматриваются в конфликтологии как наиболее рискогенные для полиэтничных обществ. Обращение к этничности в такие периоды встречается часто, хотя откровенно провокативные высказывания участники электоральных процессов позволяют себе редко из-за опасности быть снятыми с «предвыборной гонки». Однако даже вполне корректное, на первый взгляд, использование этничности имеет в конечном итоге конфликтогенный характер: повышается статус этничности в общественно-политическом дискурсе, усиливается одна из самых негативных тенденций в этносфере – политизация этничности.

Случаи целенаправленного раскручивания этнических конфликтов ради достижения политических целей редки и нетипичны. Чаще встречаются примеры использования уже сложившейся напряженности в межэтнических отношениях или произошедших конфликтов для политической борьбы (например, чтобы показать неспособность руководителя управлять этнополитической ситуацией и поставить вопрос о его замене). И хотя «этнические антрепренеры», как принято называть политиков, использующих подобные приемы, как правило, сами не создают ни межэтническую напряженность, ни, тем более, этнические конфликты, они своими действиями ведут к эскалации напряженности и к тому, что конфликты приобретают более острый и затяжной характер.

Пример 3. В Ставропольском крае двое из глав региона подряд (А.Л. Черногоров и В.В. Гаевский) были вынуждены оставить свою должность досрочно, при этом неспособность справиться с этнополитической напряженностью была одним из главных направлений критики их деятельности. А.Л. Черногоров так и не смог восстановить реноме руководителя после серии трагических конфликтов в г. Ставрополе в конце мая – начале июня 2007 г., в ходе которых погиб студент-чеченец и два русских студента. Жизнь в городе была парализована на несколько дней, все боялись дальнейшего ухудшения обстановки и повторения событий. И хотя на период губернаторства А.Л. Черногорова пришлось немало других конфликтов, в частности конфликт краевой власти и руководства г. Ставрополя, проигрыш «Единой России» на региональных выборах и приход к власти в краевом парламенте «Справедливой России», переход А.Л. Черногорова из КПРФ в «Единую Россию» и исключение из последней, которые, по-видимому, и были основной причиной его досрочной отставки в 2008 г., сами эти конфликты являются частью нормального демократического процесса. Именно поэтому публичная критика этой стороны деятельности губернатора была ограниченной. События мая – июня 2007 г., окрещенные «Кондопогой на юге», были использованы для демонстрации его «управленческой недостаточности» на полную мощь. Губернатору В.Г. Зеренкову, вступившему в эту должность с мая 2012 г., уже через несколько месяцев начали пророчить отставку, при этом в качестве основной вины назывался резкий рост числа межнациональных конфликтов в крае и общих протестных настроений среди жителей (Слух: губернатор Ставрополья уйдет в отставку –.

По нашим данным, при всей сложности и остроте ситуации в Ставропольском крае какого-либо существенного увеличения числа межнациональных конфликтов не происходит. Более того, ни разу не повторилась ситуация 2007 г., хотя край неоднократно был на грани срыва в «2007 год».

Пример 4. В Ставрополе в мае-июне 2007 г. в течение нескольких дней после массовой драки (в ней погиб один человек) произошел ряд событий, которые городская общественность однозначно связывала с ней воедино, конфликт перестал быть сосредоточен в среде его возникновения. События вызвали широкий отклик общественности, совершались попытки политизировать конфликт и поднять на федеральный уровень. Динамика конфликта характеризовалась постоянной тенденцией к расширению его базы, его дальнейшей эскалации за счет расширения его среды, подключения к конфликту новых субъектов. На разных этапах конфликта проводились попытки трансформации его предмета: так, усилиями националистических и антимигрантских организаций (преимущественно посредством сети Интернет) предмет конфликта из противоречия между группами молодежи на глазах был трансформирован в противоречие между русским и нерусским населением города, старожилами и приезжими, между региональной властью и общественными организациями Ставропольского края. Этот конфликт был определен нами как «блоковый конфликт» (Авксентьев В.А., Зинев С.Н., Лавриненко Д.А., Лепилкина О.И., Майборода Э.Т. Этнополитические процессы на Юге России: От локальных к блоковым конфликтам. – Ростов н/Д., 2011).

Под блоковым конфликтом понимается не межблоковый конфликт, выделяемый по субъектам-носителям (международные блоки, союзы и организации), а конфликт, выделяемый по механизму формирования и расширения. Именно этот тип конфликта пришел на смену локальным межэтническим конфликтам на Юге России. Блоковый конфликт является разновидностью сложно-составного конфликта, модель которого разработана В.Н. Якимцом и Л.И. Никовской (Якимец В.Н., Никовская Л.И. Сложно-составные конфликты // СоцИс. – М., 2005. – № 8. – С. 77–90). В предложенной нами трактовке этого феномена акцент делается на наличии доминантной линии социального напряжения или социального раскола, на основе которой соединяются (блокируются) моноконфликты (Авксентьев В.А., Зинев С.Н., Майборода Э.Т., Лавриненко Д.А., Лепилкина О.И. Блоковые конфликты в полиэтничном макрорегионе // Конфликтология. – 2010. – № 1. – С. 134). Таковой доминантой в блоковых конфликтах на Юге России явилась возраставшая напряженность в межэтнических отношениях.

Правовые и политические оценки этнических конфликтов. Когда речь идет не о сугубо правовой, а именно о политической оценке происходящих конфликтов, проблема адекватной идентификации конфликта становится ключевой. Дело в том, что этнические и бытовые (или криминальные) конфликты имеют различную парадигму разрешения. Основной путь урегулирования этнических конфликтов – это снижение напряженности в межэтнических отношениях. Этнические конфликты, особенно в случаях, когда они обрели этнический характер в ходе эволюции, – это сигналы о неблагополучии в сфере межэтнических отношений. Особенно важно принять и верно интерпретировать этот сигнал в тех случаях, когда конфликты различного генезиса постоянно обретают черты межэтнического конфликта, если в него вовлечены люди разной национальности. Это свидетельствует о высокой степени напряженности в межэтнических отношениях в том или ином регионе и о том, что простой терминацией таких конфликтов (к чему часто неосознанно стремятся власти) дело поправить невозможно: конфликты будут вспыхивать постоянно, их урегулирование имеет неглубокий характер, что ведет к формированию затяжного этнополитического кризиса.