Россия и мусульманский мир № 7 / 2015

Учитывая тот факт, что многие государства в настоящее время уже достаточно прочно интегрированы в глобальную экономику, в частности в ее финансовую систему с ее валютными и фондовыми рынками, одномоментный вывод из страны крупных сумм денег способен обрушить национальные фондовые индексы и, как следствие, спровоцировать финансовый кризис, перетекающий в общеэкономический. Ради предотвращения такого развития событий государства очень часто готовы идти на серьезные уступки международным финансовым корпорациям и банкам. И хотя это и не подрывает государственный суверенитет как международно-правовой принцип, тем не менее уязвимость государств по отношению к действиям транснациональных элитных групп демонстрирует определенную слабость данной политико-правовой конструкции.

В-третьих, глобальная элита также обладает и достаточно обширными возможностями для организации смены политической власти в стране, с которой ее интересы расходятся кардинальным образом и которая при этом не демонстрирует готовность идти на уступки. При этом в каждой стране она может рассчитывать на поддержку таких своих действий со стороны небольшого по численности, но сплоченного и обладающего крупными ресурсами космополитического сегмента населения, тесно связанного с Западом. Опираясь на этот сегмент, глобальная элита может активно вмешиваться во внутренние дела суверенного государства, оказывая давление на его руководство.

Сам арсенал способов смены режима является достаточно широким и включает в себя такие методы, как «бархатная революция», т.е. свержение действующей власти мягкими, ненасильственными методами, например уличными протестами; организация вооруженного мятежа или гражданской войны с оказанием всесторонней помощи мятежникам; иностранная военная интервенция.

По нашему мнению, на определенном этапе углубление и развитие процесса транснационализации политической элиты должно будет привести к формированию глобального политического субъекта, каковым пока глобальная элита еще не является. В настоящее время рудименты национальной принадлежности еще препятствуют формированию такого субъекта. Какая бы степень оторванности от своих государств и народов ни характеризовала космополитические сегменты национальных элит, наличие хотя бы формальных механизмов демократического представительства заставляет их в определенной степени учитывать в своей политике интересы большинства, сдерживать наращивание своего организационного контура и проводить свою политику, прикрываясь политическими формами суверенных государств.

Следует также отметить, что формирование глобального политического субъекта вовсе не является безальтернативным путем развития человечества. Учитывая тот факт, что нынешняя глобальная элита представляет интересы лишь абсолютного меньшинства человечества, практически открыто противопоставляющего себя всем остальным, создаваемая ею система является крайне неустойчивой, и удержание ее в функциональном состоянии возможно только в условиях абсолютной консолидации мирового меньшинства и абсолютной разобщенности мирового большинства. Однако даже в разобщенном состоянии указанное большинство будет оставаться благодатной почвой для формирования той или иной глобальной альтернативы. Выдвинув альтернативный политический проект и создав субъект, который начнет его реализовывать, человечество имеет все шансы изменить вектор своего исторического развития.

Литература

1. Бжезинский З. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство. – М.: Международные отношения, 2010. – 264 с.

2. Зиновьев А.А. Интервью журналу «Российская Федерация сегодня», 2000. № 18 (цит. по: Закулиса. – Завтра. – 2000. – № 48 (365). – 28 нояб. – С. 4).

3. Тенцер Н. 2013. Влияние в мире глобализации. Что может сделать Франция.

4. Россия в глобальной политике. № 3 (спецвыпуск). Доступ:(Проверено 01.10.2014.)

5. Freeland C. Plutocrats: The Rise of the New Global Super-Rich and the Fall of Everyone Else. – Penguin Press, 2012. – 336 p.

6. Leval P.N. The Long Arm of International Law: Giving Victims of Human Rights Abuses Their Day in Court. – Foreign Affairs, 2013. – March/April.

«Власть», М., 2014 г., № 11, с. 77–83.

Российское мусульманство: призыв к осмыслению и контекстуализации (Окончание)

Д. Мухетдинов, кандидат политических наук, первый заместитель председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации, член Комиссии по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации

6. Вызовы для российского мусульманства

Для российского мусульманства как социальной реальности имеются несколько глобальных вызовов: радикализация (под влиянием геополитических конкурентов), исламофобия, попытки задавить Ислам силовыми методами, проблема интеграции иммигрантов. Все эти вызовы коренятся в определенных идеологиях. Поскольку об этом написано много литературы, я не буду останавливаться сейчас на них. Обращусь лучше к другому важному вызову – так называемым «европейским ценностям».

К сожалению, обсуждение данной темы часто наталкивается на стену непонимания. Либералы склонны считать, что распространенная критика «загнивающей Европы» – это не более чем пропагандистский ход. Я, напротив, считаю, что пропаганда поверхностна и она не учитывает более глубинную основу, стоящую за гей-парадами и геймэрриджами. Европейский вызов затрагивает не только российское мусульманство, но и другие мировые религии. Здесь не место подробно обсуждать тонкости европейских социально-философских позиций, так что всю совокупность современных европейских учений, отрицающих религиозность и связанные с нею принципы социального устройства, я именую ультралиберализмом. Нынешний ультралиберализм является наследником классического либерализма, поставившего в основу общественной жизни индивидуального хозяйствующего субъекта. Либерализм, в свою очередь, опирался на гуманистические учения эпохи Возрождения, сочетавшие в себе как христианские нормы, так и герметические, каббалистические элементы, а также на протестантскую этику. С точки зрения морали, классические либералы (Д. Локк, Д. Юм, И. Кант, Дж. Милль и др.) были порядочными людьми или, во всяком случае, призывали к порядочному образу жизни, в том числе в общественной сфере. Уже классический либерализм способствовал ограничению деятельности Церкви, а очень часто – прямо критически относился к ней. Суть эпохи Просвещения заключалась в отведении культовой практики и духовности на периферию. Один из парадоксов либерализма состоял в следующем: борьба за права и свободы предполагала борьбу против Церкви и духовности; скажем, права и свободы женщин, чернокожего населения или угнетенных народов на первых порах мало кого интересовали.

В результате долгой эволюции классический либерализм трансформировался в ультралиберализм. Процесс трансформации, протекавший в конце XIX – XX в., происходил под влиянием многих новоевропейских философских течений. Как хорошо показано Дж.П. Бьюкененом 1 , большую роль в этой трансформации сыграли две Мировые войны, Холокост и так называемая «Франкфуртская школа», куда входили М. Хоркхаймер, Г. Маркузе, Т. Адорно, Э. Фромм и др. Представители Франкфуртской школы развили до логического конца тезис классического либерализма (и вообще всего новоевропейского мышления) о том, что главным достоинством человека является его свобода. Считалось, что границы этой свободы заканчиваются там, где начинается свобода другого, и эти границы регулируются законодательством. Но поскольку общество может меняться, эволюционировать, «прогрессировать», в том числе в своих воззрениях, то меняется и законодательство, расширяются и границы дозволенного. Чем дальше от центра общества отводятся такие сдерживающие факторы, как религия и мораль, тем сильнее расширяются границы дозволенного. Франкфуртцы использовали эту логику в борьбе с остатками классических христианских устоев западной цивилизации, которые, по их мнению, мешают построению полностью эмансипированного «социалистического» общества. Их влияние на интеллигенцию в США и Европе (так называемые «новые левые») было просто огромным. Именно в этом лоне развивались такие течения, как анархизм, сексуальная революция, феминизм, борьба за права сексуальных меньшинств, ЛГБТ-философия и пр. Важно понимать: то, что мы наблюдаем в документах современных европейских партий, и даже в программных документах Евросоюза, – это не чья-то злая шутка над религиозностью, но результат многолетней идеологической борьбы, ключевую роль в которой сыграли сторонники «культурного марксизма» Франкфуртской школы и их последователи, особенно французские мыслители «левого» толка и постмодернисты 2 .

1

См. убедительный разбор [Бьюкенен 2003: 107–137].

2

Историю вопроса см. также в монографии: [Дугин 2009: 548–562].

Современные «европейские ценности» интегрируют компоненты разных идеологических моделей, развивавшихся начиная с XVI в. Они включают в себя:

– гуманистический индивидуализм и антропоцентризм, который сформировался под влиянием античного наследия и проповедовался как антитеза средневековому коллективизму;

– ориентацию на посюсторонний мир – вначале она мыслилась в религиозном ключе, но затем потустороннее измерение было просто отсечено за ненадобностью (в этом, например, смысл утверждения Лапласа о том, что он не нуждается в Боге, поскольку Бог – всего лишь гипотеза);

– проповедь стяжательства и обогащения, большую роль в развитии которой сыграла протестантская этика;

– маргинализацию религиозности и духовности – религия критикуется и объявляется личным делом каждого, фактически это означает разрастание сферы светского и сужение сферы религиозного (поскольку подобные утверждения поддерживаются массовой пропагандой).

К этим общим компонентам в XX в. под влиянием новых философских течений добавляются: