Россия и мусульманский мир № 7 / 2015

Я думаю, российские мусульмане готовы занять активную общественную позицию, и принять участие в конструировании облика евразийской цивилизации консервативного типа. С учетом демографических тенденций, это автоматически означает включение ислама в поле легитимного дискурса, его идеологическую легитимацию. К сожалению, на протяжении столетий российские мусульмане не играли существенной роли в формировании идеологической повестки дня в России. До 1917 г. господствовало православное понимание социальных отношений и православная идентичность. Затем началось господство советской идентичности, которая на первых порах мыслилась интернационально, но с годами все сильнее начинала походить на дореволюционную модель. С 90-х годов XX в. мы наблюдаем в России кризис идентичности, что подчеркивал и Путин на Валдайском выступлении 2013 г. При формировании новой идентичности обращаются к наследию прошлого, прежде всего к русским философам, но при этом совершенно не учитывается, что русские мыслители творили в другую эпоху. «Русская идея» Достоевского, Ильина или Бердяева – это прекрасные образцы историософской мысли, но они высказаны для дня прошлого, а не для дня сегодняшнего. Безусловно, требуется обращаться к наследию отечественных мыслителей, особенно дореволюционной эпохи, но при конструировании российской идентичности также нужно исходить из современных реалий. В.В. Путин справедливо отметил: «Необходимо историческое творчество, синтез лучшего национального опыта и идеи, осмысление наших культурных, духовных, политических традиций с разных точек зрения с пониманием, что это не застывшее нечто, данное навсегда, а это живой организм. Только тогда наша идентичность будет основана на прочном фундаменте, будет обращена в будущее, а не в прошлое» [Путин 2013].

Если смотреть с позиций современности, то явным упущением историософских проектов русских философов – будь то «русская идея» Ильина и Бердяева, «славянофильство» Данилевского и Леонтьева, «евразийство» Савицкого и Трубецкого – является то, что в них практически не уделено внимания мусульманскому фактору. Может быть, для конца XIX – начала XX в. этот фактор не был так актуален, к тому же господство православной идеологии сдерживало его продуктивный анализ. Однако сейчас уже нет возможности закрывать на него глаза, а в будущем, как свидетельствуют материалы демографии, – его роль лишь возрастет. Каковой должна быть российская (или евразийская) идентичность, чтобы мусульмане чувствовали себя ее частью и могли обогащать ее изнутри?

Ответ на этот вопрос уже дан в неоевразийской протоидеологии кремлевской элиты. Складывающаяся российская идентичность сочетает приверженность многополярности, традиционным ценностям, традиционному мультикультурализму и умеренному консерватизму. Это обозначает демонополизацию «русской идеи» со стороны православия, вывод традиционного ислама из медийного подполья, создание позитивного облика российского мусульманства и других религий. В такой ситуации российские мусульмане смогут почувствовать себя активными участниками процесса конструирования российской (евразийской) идентичности. Для них это будет обозначать приверженность патриотизму, гражданственности, демократизму, традиционным ценностям, национальной и общероссийской культуре, и т.д., что в разы снизит вероятность радикализации, подогреваемой нашими геополитическими конкурентами извне.

В заключение я хотел бы обратиться к идее, высказанной Исмаилом Беем Гаспринским в классической статье 1881 г. Отмечая специфический характер взаимоотношений Руси и Золотой Орды, он пишет: «Говоря о татарском господстве, следует подумать о том, что оно, может быть, охранило Русь от более сильных чужеземных влияний и своеобразным характером своим способствовало выработке идеи единства Руси, воплотившейся в первый раз на Куликовом поле» [Гаспринский 1881]. Он также подчеркивает, что татары способствовали «консервации», «сохранению» русской духовной культуры, чего явно не следовало ожидать от шедших с Запада католических крестоносцев. Но, замечает Гаспринский, «долг платежом красен», и чем же теперь может отплатить татарам Россия? Для Гаспринского – это распространение европейских наук и знаний вообще. По моему мнению, это слишком узкое понимание, и оно верно лишь отчасти.

Не вдаваясь в историю сложных взаимоотношений русского и мусульманского населения, я позволю себе высказать более глубокую и стратегически важную мысль. В христианской философии имеется катехоническая концепция, согласно которой наступлению последних дней препятствует «удерживающий» (см. 2 Фес. 2:7). Традиционные русские представления о государственности были тесно связаны с этим «удерживающим», под которым мыслился либо сам царь, либо Империя в целом. Современные пропагандистские клише, направленные против «загнивающей Европы», – это бытовой и народный вариант все той же идеи, еще живущей в русском сознании. Если всерьез подойти к этому вопросу, то можно сказать, что неоевразийская ориентация кремлевской элиты позволяет по-новому посмотреть на идею . Теперь это уже, безусловно, не христианский «удерживающий» (хотя православные люди вольны продолжать мыслить его традиционалистски). Скорее, именно последовательная установка на консерватизм и антилиберализм в России может рассматриваться сейчас как тот самый катехон, сдерживающий фактор против распространения европейского социального конструктивизма, европейской гендерной и прочей вакханалии. Одно из преимуществ того, что российские мусульмане находятся под покровительством Российского государства, состоит как раз в защите от этого евроатлантистского цирка-шапито, где даже бородатые женщины уже признаны нормой. В этой связи позиция украинских властей и ратующих за вступление Украины в ЕС, выглядит крайне недалекой: очевидно, вместе с европейским рынком на Украину неминуемо придут и «европейские ценности».

Имеется и другое преимущество нахождения российских мусульман в рамках российской (евразийской) цивилизации. Помимо уникального исторического сочетания в российском мусульманстве европейской, русской, национальной и арабско-персидско-турецкой образованности, это еще и факт сохранения собственных традиций, не подвергшихся серьезным догматическим реформам. Наблюдая современные процессы на Ближнем Востоке, невольно задумываешься над тем, что было бы, если бы татары, башкиры, чеченцы и другие мусульманские народы не находились сейчас в составе РФ. Что ждало бы наши мусульманские традиции? Наверное, в этом и состоит великое Провидение Аллаха, что, выдержав сложные периоды взаимоотношений с русским государством, нам удалось сохранить чистый, пророческий ислам, и в условиях современных идеологических трендов нам открываются широкие перспективы для развития собственных традиций и совместной работы с представителями других религий на благо Родины и человечества. Кто знает, может быть, уже в ближайшем будущем мечты Исмаила Гаспринского о том, что российское мусульманство возглавит интеллектуальное развитие и культуру остального мусульманства, станут явью.

Литература

1. Арманьян А. Путин между борьбой за мир, Святой Русью и гомофобией // Ислам в современном мире. Внутригосударственный и международно-политический аспекты. Вып. № 2 (34). – 2014. – С. 24–25.

2. Бжезинский З. Великая шахматная доска. – М., 1998.

3. Бжезинский З. Стратегический взгляд. Америка и глобальный кризис. – М., 2012.

4. Брандт Г.А. Философская антропология феминизма. – СПб., 2006.

5. Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада. АСТ. – М., 2003.

6. Бьюкенен П.Дж. Владимир Путин – новый лидер мирового консервативного движения? // .

7. Бьюкенен П.Дж. Владимир Путин – защитник христианства? // Ислам в современном мире. Внутригосударственный и международно-политический аспекты. Вып. № 2 (34). – 2014. – С. 27–28.

8. Гаспринский И.Б. Русское мусульманство (суть джадидизма) // И.Б. Гаспринский. Русское мусульманство. Мысли, заметки, наблюдения. – Симферополь, 1881.

9. Дугин А.Г. Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли. – М., 2009.

10. Дугин А.Г. Теория многополярного мира. – М., 2013.

11. Жеребкина И. Прочти мое желание… Постмодернизм, психоанализ, феминизм. – М., 2000.

12. Жеребкина И. Субъективность и гендер. Гендерная теория субъекта в современной философской антропологии. – СПб., 2007.

13. Ильин И.А О русской идее // И.А. Ильин. О грядущей России. Избранные статьи. – М., 1993. – С. 318–327.

14. Кравченко Р.И. Демографическая ситуация в России // .

15. Мухаметшин Р., Хайрудтинов Р. и др. (ред.). Ислам в Среднем Поволжье: История и современность. – Казань, 2001.

16. Путин В.В. Валдайская речь (2013) // news/19243).

17. Оренштайн М.А. Западные союзники Путина: Почему европейские правые на стороне Кремля? // .

18. Сибгатуллина А. Религиозно-суфийские мотивы в татарской литературе // Ислам в Среднем Поволжье: История и современность. – Казань, 2001. – С. 497–515.

19. Сквечиньский П. Кремль поднимает знамя консерватизма // Ислам в современном мире. Внутригосударственный и международно-политический аспекты. Вып. № 2 (34). – 2014. – С. 34–36.

20. Сюкияйнен Л.Р. Права человека в диалоге исламской и западной правовых культур // Ишрак. Ежегодник исламской философии. – № 2. – 2011. – С. 266–289.

21. Флоренский П.А. Православие // П.А. Флоренский. Сочинения в 4 т. Т. 1. – М., 1994. – С. 638–661.

22. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. – М., 2004.

23. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М., 2003.

24. Хатами М. Ислам, диалог и гражданское общество. – М., 2001.

25. Якупов В.М. Татарское «богоискательство» и пророческий Ислам. – Казань: Иман, 2003.