Россия и современный мир №2 / 2018
Шрифт:
Некоторые информанты-инионовцы не занимались непосредственно спасением книг, но это не умаляет тех задач, которые они выполняли.
Вся техника ИНИОНа, которая была утоплена, была нами вытащена и частично восстановлена. Что-то получилось, что-то – нет. Конечно, сильно пострадали компьютеры, но часть информации уцелела. <…> И еще потом занимались настройкой б/ушной техники, которую нам отдавали.
Выполняла координаторскую работу, была членом пресс-службы, помощником ученого секретаря. Ну, например, в газете «Метро» дали объявление о том, что ИНИОНу требуется помощь. Многие звонили… Нужно было координировать
Примечательно, что, рассуждая о роли наиболее значимых социальных акторов (МЧС, местные депутаты, полиция и ЧОП, волонтеры), участвовавших в преодолении последствий пожара в ИНИОНе, информанты без ложной скромности оценили деятельность волонтеров как чрезвычайно эффективную и не дублирующую работу других подразделений. По мнению опрошенных, без слаженной и самоотверженной работы добровольцев невозможно было бы в краткие сроки вывезти из пострадавшего здания «сухой фонд». Впрочем, слова информантов подкрепляются фактами: уже в марте усилиями волонтеров было отправлено на временное хранение в Люберцы 600 тыс. изданий [2].
Некоторые участники исследования недоумевали, почему ИНИОНу как бюджетной организации не пришла на помощь «специальная служба по спасению культурных ценностей в чрезвычайных ситуациях». Существует ли в нашей стране подобная служба – следующий вопрос. В числе негативных факторов, препятствующих работе волонтеров, респонденты называли конфликты с теми, кто «слишком ретиво следил за порядком» (охранниками, представителями администрации библиотеки).
В отношении эффективности работы волонтеров скажу, что только благодаря им удалось спасти немало ценных книг. <…> создалось впечатление, что волонтерам сделали одолжение, допустив на работы в строительном мусоре, и постоянно хотели от них избавиться. С одной стороны, понятно, что пребывание на аварийном объекте опасно, но, с другой стороны, никто книги больше не стал бы спасать. Я специально искала в Интернете, кто должен заниматься спасением библиотечных ценностей в чрезвычайных ситуациях. Нашла, что, по идее, должна заниматься служба МЧС. Но в случае с ИНИОН они только потушили пожар. <…> Такие работы ведутся с риском для здоровья, и предметы должны извлекаться аккуратно, поэтому все-таки должна быть специальная служба по спасению культурных ценностей в чрезвычайных ситуациях.
Работа волонтеров была эффективна, были недочеты, не надписывали названия книг, нужно будет проводить сверку <…> МЧСники помогли, но и отметились воровством имущества. С местными властями – не знаю. Администрация [института] обеспечивала едой, забором, средствами. Полиция – охрана с собаками. Штаб ФАНО выделил средства – 35 млн. Но наиболее эффективны были волонтеры.
Также не могу не отметить, что меня каждый раз обескураживало полное равнодушие охранников к судьбе книг, к труду волонтеров… Было очень неприятно, когда они каждый раз, весьма резко, начинали нас выгонять, не давая закончить работу «на куче» или доставку ящиков с книгами внутрь здания.
По признанию абсолютного большинства информантов, они, помогая ликвидировать последствия пожара в ИНИОН РАН, приобрели бесценный, ни с чем не сравнимый опыт, который дал им возможность познакомиться с интересными людьми, поучаствовать в почти «археологических» раскопках, а подчас и обрести веру в соотечественников.
Я ожидал, что будет очень интересно и познавательно, но даже не мог представить, насколько сильно. Одно только чтение обложек книг приносило море новой и очень интересной информации.
Кучу впечатлений и знакомство с массой интересных людей.
Опыт волонтерства в ИНИОН помог мне встретиться с замечательными, самоотверженными людьми, которые вселяют надежду на будущее России, а также с уникальными редкими книгами, спасать которые было настоящим счастьем.
В числе прочих одной из тем интервью с волонтерами ИНИОНа стали вопросы, связанные с отношением информантов к жизни в мегаполисе. Респонденты оценивали уровень безопасности городской среды Москвы, выделяя ее наиболее опасные зоны, а также размышляли о том, можно ли сделать столицу более комфортной усилиями горожан.
Анализ ответов показал, что абсолютное большинство опрошенных воспринимает Москву как чрезвычайно опасный и агрессивный город. В представлениях респондентов понятие безопасного города отождествляется с понятием комфортной для проживания среды. В числе основных угроз для безопасной жизни в столице информанты, как правило, называли:
– техногенные (автоаварии; катастрофы в метро; аварии зданий и сооружений, связанные с изношенностью строительных конструкций и коммуникаций и т.д.);
– экологические (загрязненность воздуха; «замусоренность» городских территорий; отсутствие лесопарковых зон в некоторых районах и т.д.);
– социальные (уличная преступность; опасность терактов; перенаселенность; неразвитая инфраструктура в отдельных районах; уничтожение исторической застройки; обилие зданий и памятников сомнительной художественной ценности и т.д.).
Впрочем, предоставим слово самим участникам исследования.
Москва – очень агрессивный город. Запредельно шумный, неудобный для пешехода и водителя..; вонючий, пыльный, много асфальта и камня, мало зелени, что-нибудь перестраивают и перекладывают из года в года на одних и тех же местах; мало где можно поесть и отдохнуть, а те точки, которые предлагаются, зачастую излишне пафосны; неинтересный «видеоряд»..; полиция имеет вид важный и неприступный. Как превратить этот кошмар во что-то человекоориентированное, не знаю.
Также было высказано мнение о том, что столица территориально неоднородна: часть ее районов таит множество угроз, в то время как другие – вполне безопасны.
Вы знаете, самые опасные районы находятся в центре..: чем ближе к МКАД, тем спокойнее, меньше уличная преступность и так далее. Та территория, где мы сейчас находимся, и дальше к МКАД – относительно безопасна. <…> Садовое кольцо в экологическом плане наиболее грязное, загруженное, люди там постоянно толкутся, соответственно, и преступлений там больше. А после, например, «Марьиной рощи», «Ленинского проспекта» – станции я имею в виду – начинаются спальные районы, где в общем-то ситуация иная совсем, другой город просто начинается.
Некоторые информанты, затрудняясь назвать какие-то конкретные слабые стороны столичной жизни, отмечали, что Москва в целом достаточно некомфортный для проживания город.
Назвать опасные зоны не берусь, просто в целом город небезопасный для мирного проживания в нем. Например, известно, что в Европе налоги очень высокие, но это оправданно, это плата за то, что можно спокойно ходить по городу и не бояться получить по голове где-нибудь на тихой улочке. Историк Басовская рассказывала, как она ездила в Голландию и посетила тамошнюю тюрьму. Тюрьмы там переполнены, и преступники по три месяца ждут своей очереди. Когда у работника тюрьмы спросили, не боятся ли они, что их потенциальные «гости» сбегут, тот аж глаза вытаращил: «Сбежать? Из Голландии?» То есть там даже в тюрьме комфортно. А Москве, да и России в целом, далеко до такого состояния безопасности и комфорта.