Россия и современный мир №3 / 2016

Опыт западных стран, где государство мало вмешивается в отношения труда и капитала, в основном наблюдая за диалогом развитых организаций предпринимателей и традиционно не менее сильных профсоюзов, для России мало приемлем. Поскольку отсутствуют объективные условия для равенства сторон социально-трудовых отношений, это неравенство необходимо компенсировать третьей независимой стороной отношений – государством. В нашей стране государство должно быть не просто скромным модератором при диалоге, а организатором и активным полноправным участником процесса. В этом смысле трипартизм – взаимодействие государства, бизнеса и работников – наиболее адекватно отражает как раз российскую потребность. Система так называемой тарифной автономии – двусторонних переговоров без вмешательства государства (ФРГ, Скандинавские страны) – в России вряд ли возможна ввиду слабости профсоюзов.

Литература

1. Бизюков П.В. Трудовые протесты в России в 2008–2015 гг. Аналитический отчет по результатам мониторинга трудовых протестов ЦСТП. –protestanalyt/1357

2. Вишневская Н.Т., Капелюшников Р.И. Инфорсмент трудового законодательства в России: Динамика, охват, региональная дифференциация. – М., 2007. – 80 с.

3. Воейков М.И. К вопросу фрустрации рабочего класса / Альтернативы. – 2015. – № 4. – С. 170–174.

4. Заработная плата в России: Эволюция и дифференциация / Под ред. В.Е. Гимпельсона, Р.И. Капелюшникова. – М., 2007. – 575 с.

5. Кагарлицкий Б. Вирус классовой борьбы. Взгляд. 4 сентября 2006 г. –columns/2006/9/4/47680.html

6. Какой рынок труда нужен российской экономике? Перспективы реформирования трудовых отношений: Сборник статей. – М., 2003. – 128 с.

7. Капелюшников Р. Конец российской модели рынка труда? Лекция на Полит.ру. – http://www.polit.ru/lectures/2009/04/23/kapeljushnikov.html

8. Капелюшников Р.И. Российский рынок труда: Адаптация без реструктуризации. – М., 2001. – 309 с.

9. Кацва А.М. Социально-трудовые конфликты в современной России. – СПб., 2002. – 194 с.

10. Козина И.М. Забастовки в современной России / Социологические исследования. – 2009. – № 9. – С. 13–24.

11. Кудюкин П. Российское трудовое право // Социально-трудовые отношения: Проблемы и перспективы. – М., 2009. – С. 79–83.

12. Кудюкин П. Классовая борьба: Чисто российская версия. Интервью на Радио Свобода. 5 октября 2009 г. – http://www.svoboda.org/content/article/1843566.html

13. Левинсон А. Наше «мы»: Забастовочная пассивность / Ведомости. – 10 ноября 2015 г.

14. Обзор занятости в России. Вып. 1 (1991–2000). – М., 2002. – 352 с.

15. Ольсевич Ю. Социальное партнерство в России: Есть ли предпосылки? / Вопросы экономики. – 1994. – № 5. – С. 60–70.

16. Перегудов С.П. Треугольник взаимовыгодной имитации / Независимая газета. – 2007. – 20 марта.

17. Погосов И.А. Тенденции воспроизводства в России и проблемы модернизации экономики. – М., СПб., 2012. – 312 с.

18. Соболев Э.Н. Динамика трудовых доходов и проблема забастовочной активности работников // Сер.: Научные доклады ИЭ РАН. – М., 2015. – 45 с.

19. Соболев Э.Н. Социально-трудовые отношения в российской экономике: Конфликт интересов или поиск согласия. Сер.: Научные доклады ИЭ РАН. – М., 2007. – 49 с.

20. Соболев Э.Н. Социальное партнерство в России: Эффективность и перспективы / Россия и современный мир. – 2014. – № 1. – С. 6–20.

21. Соболев Э.Н. Трудовые отношения в свете российских трансформаций (ХХ–ХХI вв.). – М., 2012. – 260 с.

22. Соболев Э.Н., Степанчикова Н.О. Трудовые конфликты на российских предприятиях: Экономический и правовой аспекты. – М., 2001. – 35 с.

23. Трудовые конфликты в Советской России. 1918–1929 гг. / Отв. ред. Ю.И. Кирьянов, В. Розенберг, А.Н. Сахаров. – М., 1998. – 360 с.

24. Уровень и образ жизни населения России в 1989–2009 гг. / Рук. авт. коллектива Е.Г. Ясин. – М., 2011. – 86 с.

25. Шмелева Н., Забрамная Е. Обобщение судебной практики по трудовым спорам, рассмотренным судами городов Москвы, Воронежа и Пензы. –txt/text_new/An10_2r.d.

26. Этманов А. «…Российским левым нужно пойти поработать на заводе» / Скепсис. 19 февраля 2012 г. – http://scepsis.ru/library/id_3144.html

27. Якушев В., Холманских И., Ленда А. Обращение рабочих «Уралвагонзавода» в поддержку Владимира Путина. Официальный сайт «Уралвагонзавода». –(29.12.2011.)

28. Cook L.G. Russian Labor: The Puzzle of Quiescence // XIII Международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества. В 4 кн. / Отв. ред. Е. Ясин. Кн. 1. – М., 2012. – С. 427–435.

Борьба с бедностью и неравенством: Мифы и аксиомы

О.А. Александрова

Александрова Ольга Аркадьевна – доктор экономических наук, заместитель директора ИСЭПН РАН по научной работе; профессор кафедры прикладной социологии Финансового университета при Правительстве РФ.

Набирающий обороты кризис все серьезнее сказывается на уровне жизни населения России: сокращается число домохозяйств, располагающих хотя бы минимальными сбережениями; растет количество бедных; судя по падению объемов продаж, население стало экономить даже на лекарствах; регионы массово переводят категориальные социальные трансферты в разряд адресной помощи с одновременным ужесточением требований для ее получения. При этом одним из основных направлений борьбы с кризисом объявляется сокращение бюджетных расходов – отказ от индексации зарплат бюджетников; заведомое занижение размера индексации пенсий; неоднократный секвестр бюджета, включая социальные статьи. К росту числа бедных ведут противоположно направленные процессы: с одной стороны, консервация прежнего уровня доходов либо их снижение на фоне явной или скрытой безработицы, с другой – резкий рост стоимости жизни, обусловленный не только инфляцией, но и коммерциализацией социальной сферы, принуждающей платить за самое элементарное. Причем к бедным, по российским меркам, относят лишь домохозяйства с подушевым доходом ниже прожиточного минимума. Между тем в европейских странах бедными считаются семьи с подушевыми доходами ниже определенной доли от медианного дохода, т.е. уровень жизни семьи соотносится со средним уровнем жизни в стране, а не с гранью, за которой – лишь выживание.

Наряду с ростом бедности снижение доходов основной массы населения усугубляет избыточное неравенство между отдельными его группами, масштабы потерь от которого довольно заметны.

В середине 2000-х годов в ИСЭПН РАН на основе анализа многолетней статистики и математического моделирования были выявлены взаимосвязи экономического неравенства с другими экономическими (темпы роста ВВП, объем инвестиций) и социальными (коэффициенты рождаемости и смертности) показателями по России в целом и по полной совокупности российских регионов 11 . Поводом для обширного эконометрического исследования стал тот факт, что, несмотря на позитивную динамику роста средних показателей денежных доходов, социальная поляризация продолжает нарастать и, соответственно, средние показатели роста доходов не отражают реальной картины благосостояния различных слоев населения. При этом было очевидно, что причина – не в недостатке ресурсов, а в дефектах институционального характера: среднегодовой темп роста реальных доходов наиболее обеспеченных жителей в 2000-е годы на 24% превышал темп роста ВВП. Это свидетельствовало о наличии у них институциональных преимуществ, позволяющих получать основной выигрыш от экономического роста 12 . В подобной ситуации решение проблемы неравенства логично искать в плоскости распределительных отношений. В упомянутом исследовании изучалось влияние на уровень каждого из видов неравенства, а также на темпы экономического роста, коэффициенты рождаемости и смертности трех комбинаций подоходного налогообложения и социальных трансфертов, подтягивающих доход малообеспеченных групп населения до порогового уровня, с которого обеспечивается полноценное исполнение инвестиционной и репродуктивной функций и снижается смертность. При этом во всех случаях коэффициент дифференциации доходов снижался до 7–10, а налоговые нагрузки затрагивали только высокодоходные группы населения и, что важно, не выходили за пределы ставок налоговой прогрессии, которые применяются в развитых странах Запада.

11

Подробно о методологии и результатах исследования см.: [2].

12

Доходы наиболее обеспеченных групп населения подвергаются меньшей налоговой нагрузке, так как б'oльшую часть составляет не заработная плата, а рентные доходы, дивиденды и т.п., а для высоких зарплат применяется регрессивная шкала отчислений во внебюджетные фонды. В итоге, если большинство россиян должны отдать в налоги (включая социальные отчисления) почти половину дохода, то их богатые сограждане – в лучшем случае 13%.

Расчеты показали: если бы в 2000–2006 гг. реализовывался любой из этих вариантов перераспределения доходов, то к 2006 г. (моменту проведения исследования) российский ВВП был бы более чем удвоен (по отношению к ВВП 1999 г.) и был бы выше фактического на 30–53%. Выявленные закономерности (снижение избыточного неравенства на 1 пункт индекса Джини повышает темп экономического роста на 1,87 п.п., а темп роста объема инвестиций – на 3,6–3,8 п.п.) позволяют экстраполировать полученные оценки объемов экономических потерь и на прошедшее с тех пор десятилетие.