Россия и современный мир №3 / 2016

Периферийный капитализм в России: Социально-политические условия

Фундаментальной характеристикой, определяющей особенности современного состояния страны, является медитократический 31 характер ее элиты («псевдо-элиты») (Шкаратан). Как представляется, процесс складывания «медитократического общества» в переходный период определялся, главным образом, механизмом извлечения ренты («излишка») (посредством продажи на мировом рынке доступных ресурсов) и распределением прав на доступ к этому механизму (посредством преимущественно силовых и административных методов). Стабилизация политико-экономической системы в первое десятилетие XXI в. стала результатом сложившейся на мировом рынке благоприятной конъюнктуры, позволившей расширить доступ в том числе части населения к результатам перераспределения излишка (как непосредственно, в результате роста доходов в отраслях и регионах с наиболее благоприятным по отношению к мировому рынку положением и последующим мультипликативным эффектом, так и за счет социальных мер государства). Значимым фактором этого процесса стал медитократический консенсус в рамках элиты, ознаменовавший окончание периода приспособления к увеличению извлекаемых из внешней торговли средств и связанными с этим конфликтами.

31

Термин «медитократия», введенный в научный оборот российским социологом О.И. Шкаратаном, обозначает характер формирования и воспроизводства элиты, противоположный меритократии, которая предполагает большую степень социальной мобильности и обновления элиты за счет наиболее способных выходцев из средних и низших слоев. Напротив, в медитократическом обществе «власть принадлежит людям со средними интеллектуальными возможностями…» [12, с. 78–79].

В целом стабилизация стала возможной после достижения страной устойчивого положения периферийной державы в условиях благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Лишь в малой степени это было результатом идеологических и политических установок (скажем, «государственнических»). Идеи, взгляды и программы выступают в основном проявлением личных склонностей, служат для рационализации сложившегося порядка вещей. Поведение этих людей – лишь следствие места той или иной группы элиты в процессе распределения излишка. Большинство представителей элиты в таких условиях неизбежно ориентируются на краткосрочные личные интересы. Даже искреннее желание отдельных, пусть и весьма влиятельных, представителей господствующего слоя вырваться из оков периферийной экономики обречено оставаться лишь выражением их субъективных предпочтений. Распространение коррупции довершает эту картину: «Этика любой общественной системы неделима. Порочность этики распределения, характерной для периферийного капитализма, – даже если эта этика опирается на закон, – стимулирует откровенно противоправные поступки, которые, получив распространение, искореняются с трудом» [8, с. 103]. В конечном счете логика действий лидеров (или претендентов на лидерство) здесь определяется необходимостью приспосабливаться к балансу интересов внутри медитократической элиты.

До самого последнего времени предлагаемая российскому обществу стратегия развития основывалась на том, что поддержание стабильности в течение определенного периода времени даст возможность, решив экономические проблемы, решить и все остальные. Горизонт долгосрочной стабильности для периферийной экономики является недостижимой роскошью. Политико-экономическая система здесь слишком тесно связана с конъюнктурой мирового рынка; прочная связка права на собственность и извлечение дохода с властью и с возможностью административного и силового воздействия делает собственность дестабилизирующим, а не стабилизирующим фактором. Дуалистический характер экономики создает преграды для движения товаров, услуг, капиталов в рамках формального единого правового и экономического пространства; социальная структура включает слишком много очагов недовольства.

Широко известна проблема так называемого «ресурсного проклятья»: «плохие» институты в экономике, получающей значительные доходы от экспорта сырьевых ресурсов, препятствуют достижению устойчивого развития. Это, в свою очередь, углубляет структурные диспропорции, консервирует сами эти институты. Основанный на сырьевой ренте экономический рост, позволяя решить одни, пусть и наиболее острые, проблемы, дает возможность отложить решения других, фундаментальных.

Однако сложившаяся система управления не закрыта полностью для воздействия извне. В теории периферийной экономики Р. Пребиша особенности накопления и распределения связываются с достигнутым обществом уровнем демократизации; под ней понимается не наличие формальных демократических институтов как таковых, а прежде всего наличие «средних слоев» («среднего класса»), способных оказывать влияние на экономические и политические процессы, опираясь на соответствующие институты. Россия с этой точки зрения может быть отнесена к странам развитого периферийного капитализма, в которых относительно высокий уровень показателей экономического развития сочетается с развитой социальной инфраструктурой, высоким образовательным и культурным уровнем значительной части населения.

В таких условиях не внешняя угроза и связанная с нею необходимость поддержания внутренней стабильности и военного паритета, а спрос на будущее со стороны «средних слоев» является сегодня фактором, побуждающим правящий слой к разработке стратегии модернизации. Это не означает, что процесс демократизации исключает возможность появления военных целей в списке требований среднего класса. Масштабные программы военной модернизации последнего времени явно продиктованы стремлением заручиться поддержкой со стороны членов среднего класса, так или иначе связанных с военно-промышленным комплексом. Но очевидно, что эти программы основаны и на стремлении дать ответ на остро ощущаемую во всех слоях общества угрозу полной утраты военного паритета.

Давление снизу в сторону демократизации стало объективным следствием экономического развития последнего времени, его успехов и неудач. Но важнейшая потенциальная проблема, возникающая на этом пути, – не угроза новой социально-политической дестабилизации российского общества как таковая. Неизбежность разного рода потрясений в результате, например, перехода к прямым выборам глав субъектов Федерации явно преувеличена. Но точно так же было бы не вполне правомерно ожидать от давления снизу исключительно положительного эффекта, рассматривать демократизацию не только как необходимое, но и как достаточное условие модернизации.

Во-первых, спрос на перемены не обязательно воплощается в спросе на «правильные» институты. Он вполне может воплощаться в требованиях принятия скоропалительных, популистских или прямо враждебных правам человека решений. Распространенный в обществе (а не только в его «маргинальных» кругах) радикализм, например в отношении борьбы с преступностью, в частности с коррупцией, вполне можно ощутить, ознакомившись с содержанием форумов или комментариями к публикациям интернет-изданий. (Нельзя не отметить, что радикализм предлагаемых решений базируется не только и даже не столько на низкой культуре и правовом нигилизме граждан, сколько на вопиющих примерах следования принципу «своим – всё, остальным – закон», на ощущении беззащитности перед лицом как преступности, так и правоохранительных органов.) Само формирование спроса на перемены в результате неудовлетворенности сложившимся порядком вещей предопределяет значительную степень радикализма требований, часто несовместимых с курсом на реализацию долгосрочных задач экономического развития. Это особенно проявляется в условиях неблагоприятной экономической конъюнктуры. «…Средний класс выполняет стабилизирующую функцию лишь в благополучном обществе, когда дела идут хорошо и имеется хорошее правительство. Когда же экономическая конъюнктура резко ухудшается, средний класс первым начинает раскачивать общество…» [1, с. 201].

Во-вторых, процесс демократизации, рост влияния среднего класса формируют очаги напряженности внутри господствующего класса. Сталкиваясь с угрозой подрыва позиций и делегитимизации собственного положения одни его группы склонны подавить очаги нестабильности любой ценой, другие же, напротив, могут стремиться «оседлать волну». Такое разделение внутри господствующего класса, наслаиваясь на объективные противоречия между федеральными и региональными властями, между высшими и низшими уровнями чиновничьей иерархии и т.д., раскалывает элиту в целом, создает благоприятные условия для различного рода «путчей». Возможность прихода «лучших» в результате такого рода ротации не исключается, но, вероятно, и не гарантируется. Сам по себе рост внутриэлитных конфликтов, даже не вырываясь наружу, усиливает ориентацию на поддержание существующего баланса сил и интересов в ущерб долгосрочным целям, порождает склонность к принятию «популярных» решений. При этом выбор в пользу ускоренной модернизации (в какую бы форму призывы к ее проведению ни облекались), несомненно, принадлежит к числу таких решений. Однако попытка «большого скачка» в таких условиях с высокой степенью вероятности обречена на провал.

Демократизация является объективным и желательным результатом экономического роста в обществах с высоким образовательным и культурным потенциалом. Риски усиления давления снизу в пользу принятия «популярных», направленных на перераспределение, а не накопление решений в этом случае действительно существенны. Но и попытки сдержать эти требования, встроить их в рамки преимущественно формальных демократических институтов, чреваты ростом нестабильности политико-экономической системы в целом. Поддержание баланса интересов внутри правящего слоя, попытки заручиться поддержкой широких масс (прежде всего за счет принятия «популярных решений») в этом случае будут препятствовать достижению устойчивого экономического роста без соответствующего выигрыша, связанного с развитием политических институтов и повышением легитимности политической системы.

Эффективные демократические механизмы должны обеспечивать в долгосрочной перспективе условия для конкуренции и отбора лидеров, для легитимной сменяемости находящихся у власти групп, для ротации внутри властвующей элиты и ее постепенного регулярного обновления. Однако этим долгосрочным целям препятствуют экономические проблемы, специфические для стран развитого периферийного капитализма – проблемы, усиливающиеся, в том числе, и практически неизбежным принятием «популярных» решений, которые ведут к обострению бюджетных проблем, инфляции, замедлению накопления и усилению оттока доходов за пределы национальной экономики. Разная скорость протекания политических и экономических процессов, несоответствие экономической структуры периферийного капитализма вызовам изнутри и извне могут приводить и, как показывают примеры Аргентины, Бразилии, Чили в ХХ в., приводили к возникновению порочного политического цикла.

Повторяющиеся «рывки из отсталости» можно считать одной их характеристик такого цикла. В «слаборазвитых» периферийных экономиках стимул к этим рывкам рождается в рамках правящей элиты, а важнейшим мотивом выступает необходимость поддержания военного паритета. В развитых периферийных экономиках условия для этого создаются на уровне «общественного мнения», в результате давления со стороны «средних слоев». Во всех случаях политика модернизации наталкивается на ограничения, обусловленные структурой экономики, недостатком капиталов, зависимостью от внешнего рынка.