Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования

Честно говоря, Советская Россия в 1922 году еще не имела четкого понимания, как будет организована ее денежная система (денежная реформа в СССР начала проводиться в 1923 году и в ходе нее были очень острые споры и даже политические конфликты в связи с выбором приемлемой модели денежной системы). Судя по всему, на момент Генуэзской конференции идеальной денежной системой российской делегации виделась система золотого стандарта. А для этого нужно было золото. Золото, которого у России уже почти не было [84] .

84

О золотых резервах дореволюционной России, СССР и Российской Федерации см.: Катасонов В. Ю. Золото в экономике и политике России. – М.: Анкил, 2009. С. 48–162.

О международном кредите и кредитных заявках Советской России

Советская делегация также активно выступала за всемерное развитие международного кредита. Такой кредит был нужен для решения двух основных задач: 1) восстановления национальных денежных систем посредством наращивания золотых запасов (золотые кредиты); 2) восстановления промышленности, сельского хозяйства, других отраслей реального сектора экономики.

Приведем выдержку из документа советской делегации, в котором изложена суть ее позиции по валютно-финансовому оздоровлению мировой экономики с помощью кредитов: «Оздоровление [денежного] обращения в странах с расстроенной экономической жизнью может быть достигнуто в более или менее близком будущем лишь при содействии экономически более сильных стран. Это содействие должно было бы осуществиться в двух направлениях: во-первых, в форме кредитов, предназначенных на восстановление транспорта, сельского хозяйства и промышленности разоренных стран, ввиду того, что полное расстройство их хозяйства свело бы на нет все меры, направленные к устранению инфляции и укреплению валюты; во-вторых, и притом одновременное в форме особых кредитов странам с расстроенным денежным обращением для оздоровления последнего; эти кредиты должны предоставляться в золоте и в устойчивой валюте, которые необходимы для установления нормальных отношений. Если нельзя себе представить нормализацию денежного обращения разоренных стран без восстановления их экономической жизни, то столь же невозможно и сократить процесс восстановления этой экономической жизни и нормальных международных торговых связей без финансового содействия экономически более сильных стран. Специальные кредиты для оздоровления денежного обращения были бы желательны не только в форме займа на свободном рынке, гарантированного иностранными правительствами, но также и в форме кредитов, открываемых центральным банкам стран, которые нуждаются в том, чтобы иметь в своем распоряжении золото и устойчивую валюту для упорядочения своего [денежного] обращения. Было бы желательно, чтобы центральные банки стран, богатых золотом, как, например, Соединенные Штаты, предоставили известную часть своего золотого запаса в распоряжение центральных банков стран, которым предстоит приступить к стабилизации своей валюты, делая это непосредственно или гарантируя специальные кредиты для нужд этих стран. Для проведения этой меры представится необходимым, чтобы правительства стран, богатых золотом, взяли па себя осуществление этой операции через посредство соответствующих банковских учреждений…» [85] .

85

«Замечания советских делегатов в Финансовой комиссии Генуэзской конференции по валютно-финансовому разделу доклада экспертов Союзных держав» (13 апреля 1922 г.) // «Материалы Генуэзской конференции…». – М., 1922. С. 376–377.

Данная позиция Советской России находила поддержку у других делегаций. Но все прекрасно понимали, что реально крупные кредиты могли поступить только от одной страны – Соединенных Штатов, которые вышли обогащенными из войны.

От общих принципов восстановления послевоенной экономики советская делегация переходила к конкретным просьбам о предоставлении Советской России кредитов и займов. Как для восстановления денежного хозяйства, так и для развития промышленности и сельского хозяйства.

Выражалась прямая заинтересованность в золотых кредитах, которые бы были предоставлены Государственному банку РСФСР. Вот фрагмент из документа, обосновывающего потребность в таком кредите: «Российская делегация считает особо необходимым подчеркнуть настоятельную нужду в займе для укрепления валюты своей страны. Размеры внутренней торговли России значительно колеблются в связи с очередным урожаем и количеством рыночных сделок, меняющихся в зависимости от времени года. Кроме того, внешняя торговля России переживает период своей наибольшей активности весной и летом, иначе говоря, в то время, когда валютный рынок наиболее ограничен и когда курсы обнаруживают максимальную тенденцию к понижению. В этих условиях даже при отсутствии какой-либо эмиссии стабилизация денежного обращения невозможна без применения ряда особых мер, направленных на ее поддержание, для чего требуются значительные оборотные запасы в золоте и в устойчивой валюте. Вот почему заем России для нужд ее валютной политики на изложенных выше основаниях будет особенно необходим в момент, когда она приступит к денежной реформе» [86] .

86

«Замечания советских делегатов в Финансовой комиссии Генуэзской конференции по валютно-финансовому разделу доклада экспертов Союзных держав» (13 апреля 1922 г.) // Материалы Генуэзской конференции… С. 378.

Предложения советской делегации о предоставлении Советской России займов и кредитов на развитие промышленности, сельского хозяйства и транспорта были изложены в письме на имя председателя Финансовой комиссии Генуэзской конференции от 3 мая 1922 года. [87] Согласно данным, приведенным в этом документе, общая сумма кредитов для нужд восстановления народного хозяйства советских республик [88] ориентировочно определялась в размере 8797 млн руб. золотом. Полученные кредиты предполагалось вложить в течение 3–5 лет (млн руб. золотом):

87

В основу предложений был положен доклад об экономическом и финансовом положении России, представленный советской делегацией на заседании комиссии по кредитам 26 апреля 1922 г. // Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. С. 739 (прим. 81).

88

Делегация РСФСР на конференции выступала от имени и в интересах других республик, что было оформлено специальными соглашениями.

в сельское хозяйство – 2797;

в промышленность – 1000;

в транспорт – 5000.

При условии ограничения программы восстановления строгим минимумом и максимального использования внутренних ресурсов допускалось сокращение иностранных кредитов до 1 млрд руб. по сельскому хозяйству и до 1 млрд руб. по транспорту. Сумма кредитов по промышленности сохранялась без изменений. Таким образом, сумма испрашиваемых Россией кредитов варьировала от 8,8 до 3 млрд руб. Сумма запрашиваемых кредитов была сопоставима с величиной долгов по кредитам царского и Временного правительств.

В качестве гарантий кредиторам указывались: общий доход и специальные статьи бюджета (таможенные доходы, производство платины, экспорт товаров), а также доля, причитающаяся советскому правительству от доходов концессий, которые оно могло бы предоставить иностранному капиталу.

Мы уже отмечали, что наибольшими кредитными возможностями в послевоенном мире обладала Америка. Но советская делегация не питала особых надежд на американские кредиты по чисто политическим причинам. Она рассчитывала на кредиты британские, хотя возможности Туманного Альбиона были намного меньше.

Член делегации Великобритании известный экономист Джон Кейнс по вопросу о предоставлении кредитов России высказывался так: частные банкиры денег не дадут. Поэтому нужен правительственный кредит. Англия заинтересована в восстановлении поставок из России традиционных товаров – зерна, леса, льна. А под этот экспорт можно было бы выдать России государственный кредит на 50 млн ф. ст. для закупок английских товаров. Увы, это были несбыточные планы английского экономиста.

Член делегации РСФСР на конференции М. Литвинов 8 мая 1922 года из Генуи в Наркомат иностранных дел направил очередное письмо. В нем Литвинов, ссылаясь на информацию от немцев, сообщал: «Ллойд-Джордж (премьер-министр Великобритании. – В.К.) в присутствии Шанцера (министр иностранных дел Италии. – В.К.) тоже говорил о кредитах, согласившись на этот раз предоставлять кредиты непосредственно советскому правительству для оплаты его заказов за границей. Суммы он не называл, заявил лишь, что если будем настаивать на миллиарде рублей в год в течение трех лет, то разговаривать больше не о чем, ибо таких сумм в Европе-де не существует. Намекал на 25 млн фунтов [стерлингов]» [89] . Впрочем, на конференции не удалось добиться получения даже таких незначительных кредитов.

89

Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. С. 359.

В уже упоминавшемся выше меморандуме стран Антанты от 2 мая говорилось о каком-то международном европейском консорциуме с капиталом в 20 млн ф. ст. Для Европы это мизерная сумма. Да и то, не говорится о том, что консорциум создан, страны лишь планируют его создать. А если он и будет создан, то совсем не факт, что из него что-то может перепасть России. Вот фрагмент меморандума: «Несколько государств Европы пришли к решению создать международный консорциум с основным капиталом в 20 млн ф. ст. Назначение консорциума – финансирование предприятий, имеющих целью восстановление и развитие жизни Европы и испытывающих затруднения в вопросе о самостоятельном нахождении необходимых средств». В общем, все неконкретно, обтекаемо.

Формула западных стран по вопросу кредитов была проста: сначала Россия должна признать свои долги, а затем уж они готовы обсуждать вопрос о предоставлении новых кредитов.

Позиция советской делегации по вопросу финансовых требований союзников

Выше мы уже отметили, что первым принципом советской делегации был приоритет задач восстановления экономики по отношению к решению вопроса взаимных требований стран.

Еще одним важным нашим принципом при решении вопросов взаимных требований был принцип экономической реальности и разумной достаточности. Делегация РСФСР заявляла, что она не может принимать любые обязательства по долгам царского и Временного правительств. Имеется в виду, что она не будет принимать те обязательства, которые она заведомо не сможет выполнять по чисто экономическим причинам. Здесь явно был намек на то, что Версальский мирный договор возложил на Германию непосильные, нереальные обязательства по репарациям. И что Россия, не участвуя в подготовке и подписании Версальского мирного договора, тем не менее, с ним не согласна. Кстати, такая позиция советской делегации очень способствовала сближению РСФСР и Германии на конференции.

Еще раз вспомним меморандум советской делегации от 20 апреля (ответ на Лондонский меморандум экспертов, подготовленный Западом) [90] . В нем обосновывалась несообразность западных требований к России с возможностями ее разрушенной экономики: «В меморандуме (Лондонском меморандуме. – В.К.) не упоминается возможная цифра долгов России, вытекающая из всех обязательств по старым долгам и частным претензиям. Но, согласно подсчетам в иностранной экономической печати, сумма долгов по всем перечисленным в меморандуме категориям должна равняться приблизительно 18,5 млрд зол. руб. За вычетом военных долгов сумма довоенных долгов и частных претензий с процентами по 1 декабря 1921 года выражается в цифре около 11 млрд, а с процентами по 1 ноября 1927 г. около 12 млрд. Если допустить на минуту, что советское правительство согласилось бы платить по этим долгам полностью и в положенный срок, то первый взнос с процентами и с погашением капитала потребовал бы сумму около 1,2 млрд. Царское правительство с огромным напряжением платежных сил населения в состоянии было на основе довоенной продукции в хозяйстве и довоенных размеров внешней торговли, имевшей превышение вывоза над ввозом в последние 5 лет перед войной в среднем 366 млн в год, выплачивать проценты и погашения около 400 млн руб. в год. Чтобы иметь возможность выплачивать указанную сумму в 1,2 млрд в год, Россия должна была бы не только достигнуть довоенной продукции, но и превысить таковую в 3 раза. Так как ежегодный национальный доход России равнялся перед войной 101 руб. на душу населения, а в настоящее время составляет около 30 руб., т. е. уменьшился более чем в 3 раза, то меморандум экспертов, по-видимому, предполагает, что за 5 лет наш национальный доход должен возрасти в 9 раз. Насколько неосуществимо это предположение, видно из того, что национальный доход Англии, Франции, Германии и России на душу населения с 1894 по 1913 год возрос в среднем на 60 %, или увеличивался на 3 % ежегодно. Российская делегация вполне согласна с тем, что при советском строе производительные силы России будут развиваться гораздо быстрее, чем в капиталистических странах Запада и при царском режиме в России, и готова допустить, что этот доход будет увеличиваться в 2 раза быстрее. Но делегация, как это ни лестно было бы для советской власти, считает все же неосновательным предположение, что рост ежегодного дохода населения с 1922 по 1927 год будет идти в 60 раз быстрее в сравнении с довоенным ростом. Производство в России глубоко расстроено. Чистый годовой национальный доход страны упал с 12 млрд до войны до 4 млрд по самым оптимистическим подсчетам. Если наш национальный доход будет расти в 2 раза быстрее, чем до войны, и удвоится за 16 лет, то стране нужно будет 25 лет, чтобы вернуться к довоенному уровню. А так как в первую очередь и с максимальной аккуратностью страна должна будет платить и проценты, и погашения по новым займам, которые помогут ей хозяйственно подняться, и эти платежи должны начаться гораздо раньше указанного выше срока, то для уплаты по другим обязательствам у России в течение самого длительного срока, который мы можем предвидеть, не останется никаких ресурсов. Этот вывод могла бы подтвердить любая беспристрастная и добросовестная комиссия экспертов-экономистов, которая имела бы возможность ознакомиться с состоянием нашего народного хозяйства.

90

Там же. С. 231–243 (документ № 126).