Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования

Насколько чудовищно велики предъявляемые нам к уплате требования, видно из следующих данных: царское правительство платило ежегодно перед войной по своим долгам сумму, равную 3,3 % всего ежегодного национального дохода и около 13 % всего государственного бюджета. Меморандум экспертов считает возможным требовать от России уплаты ежегодно через 5 лет такой суммы, которая будет равна 20 % всего национального дохода, который, как можно предполагать, возрастет на 30 %, и около 80 % всего нынешнего государственного бюджета России, не говоря уже о том, что уплата должна производиться странам, ежегодный национальный доход которых на душу населения в 7–8 раз больше национального дохода на душу населения в России».

Далее в меморандуме от 20 апреля отмечается, что отказ от принципа разумной достаточности при решении вопросов взаимных требований грозит экономическим крахом не только России, но и любой другой стане. В этой части меморандума Советская Россия явно имела в виду в первую очередь Германию. Цитирую: «Если бы Советское Правительство обязалось платить из национального дохода разоренной страны хотя бы часть тех сумм, которые вытекают из перечисленных в лондонском меморандуме обязательств, то это не только бы привело к систематическому недопотреблению и хроническому вырождению ее населения, но и серьезнейшим образом задержало бы весь процесс восстановления ее хозяйства. Россия тогда не могла бы в максимально краткий срок вновь занять в мировом хозяйстве роль первого поставщика хлеба и сырья для Европы и вновь сделаться огромным рынком для западной промышленности и, восстанавливая свое хозяйство, служить важным элементом восстановления всего мирового хозяйства. Если получение новых кредитов на восстановление хозяйства России будет обусловлено уплатой по старым обязательствам и весь положительный результат новых займов и связанного с ним более быстрого темпа восстановления хозяйства пойдет на уплату старых долгов, то для русского народа теряют всякий смысл новые кредиты, и ему придется продолжать начатое и, естественно, медленно идущее восстановление хозяйства страны собственными силами, не надеясь на помощь иностранного капитала. Между тем не только русский народ, но и все народы Европы и Америки и даже подавляющее большинство промышленных и торговых кругов этих стран заинтересованы, в первую очередь, даже не в вознаграждении небольшой группы старых кредиторов, а в восстановлении экономических связей с Россией и в немедленном привлечении в Россию иностранного капитала на таких условиях, которые, обеспечивая достаточные выгоды этому капиталу, в то же время способствовали бы развитию всего народного хозяйства России».

«План Кейнса»

В контексте проблемы «разумной достаточности» уместно вспомнить известного английского экономиста Джона М. Кейнса, который в те времена занимал важные посты в казначействе Великобритании. Будучи членом делегации Великобритании на Парижской мирной конференции (1919 г.), Джон Кейнс выступил против возложения чрезмерных репараций на Германию. Он полагал, что назначенные Германии репарации как минимум в два раза (а скорее – в четыре раза) превышали ее экономические возможности. Этот известный экономист был сторонником взаимного списания межсоюзнических долгов, что, по его мнению, позволило бы преодолеть затянувшийся социально-экономический кризис в Европе. Он еще задолго до Генуи выступал за списание России долгов по военным кредитам. В. Ленин внимательно следил за выступлениями Кейнса и как-то назвал его «прославленным критиком Версальского договора». В 1920 году он писал по поводу этого англичанина: «Недавно, когда Красин имел случай беседовать с Ллойд-Джорджем как представитель Российского советского правительства на тему о долговых договорах, он наглядно объяснил ученым и политикам, вождям английского правительства, что если они рассчитывают долги получить, то они в странном заблуждении находятся. И заблуждение это вскрыл уже английский дипломат Кейнс. Дело, конечно, не только в том, что русское революционное правительство не хочет платить долгов. Какое угодно правительство не могло бы заплатить, потому что эти долги есть ростовщический зачет на то, что уже 20 раз оплачено, и этот же самый буржуа Кейнс, нисколько не сочувствующий русскому революционному движению, говорит: “Понятно, что этих долгов считать нельзя”» [91] .

91

Ленин В. И. II конгресс Коммунистического Интернационала 19 июля – 7 августа 1920 г. // Полн. собр. соч. Т. 41. С. 220.

Дж. Кейнс был членом английской делегации на Генуэзской конференции, но при этом расходился во взглядах по многим пунктам «русского вопроса» с руководителем делегации Ллойд-Джорджем. Его особая позиция привлекала к себе внимание журналистов и политиков, она была изложена известным англичанином в двух статьях, которые были опубликованы в английских, итальянских, французских и других европейских газетах в начале работы конференции (18 и 19 апреля). Статьи охватывали широкий спектр вопросов послевоенного экономического и финансового восстановления Европы, но большая часть их была специально посвящена «русскому вопросу». Первая статья Кейнса, называвшаяся «Переговоры с Россией», носила больше информационный характер, сообщала о событиях на конференции. В ней отмечалось, что союзники выставили требования к России на сумму 2–2,5 млрд ф. ст., а Россия неожиданно выдвинула встречные требования на 5 млрд ф. ст. – компенсации за интервенцию. Сообщалось, что Ллойд-Джордж был еще готов на списание военных долгов России, но никак не мог согласиться со столь громадными российскими требованиями к бывшим союзникам. Кейнс в этой статье соглашался с нашим наркомом иностранных дел Чичериным, который считал, что уточнение сумм встречных требований стран следует поручить специальной комиссии международных экспертов.

Особенно интересна вторая статья, которую некоторые газеты назвали «планом Кейнса». Прежде всего, Кейнс обратил внимание на только что заключенный в Рапалло договор между Германией и Россией. Решение сторон начисто стереть взаимные долги (они же – претензии), по мнению Кейнса, «само по себе разумно, но по своим методам неправильно и, в общем, вносит новое осложнение в долговую проблему». И в то же время оно является «предупреждением» [92] . Насчет «осложнения» и «предупреждения»: шансы многостороннего урегулирования долгов в Европе (к чему призывал Кейнс) действительно снижались, договор в Рапалло мог послужить примером, которому могли последовать и другие страны, пойдя на заключение сепаратных (двухсторонних) соглашений. Но Россия, заключая соглашение с Германией, действовала по принципу «лучше синица в руке, чем журавль в небе». Кейнс же был максималистом и мечтал поймать «журавля», т. е. добиться заключения многостороннего соглашения по долгам.

92

Здесь и далее цитаты из статей Дж. Кейнса приводятся по следующему источнику: Любимов Н. Н., Эрлих А. Н. Генуэзская конференция. Воспоминания участников. – М.: Издательство Института международных отношений, 1963. С. 142–148.

В Генуе глава английской делегации Ллойд-Джордж на разные лады повторял одну и ту же формулу решения «русского вопроса»: «Мы от России не требуем немедленных выплат по долгам. Мы хотим от нее лишь признания долгов». А начать выплаты она может, скажем, через пять лет (в 1927 г.), когда окончательно встанет на ноги. Конечно, Чичерину было не трудно согласиться с такой формулой, поскольку за пять лет много воды утечет. Но нарком иностранных дел РСФСР на это не пошел. И Кейнс, исходя, прежде всего, из моральных соображений, поддержал позицию советской делегации: «Не думает ли Ллойд-Джордж, что ценой ничего не стоящих обещаний Чичерин ухватится за минутные выгоды и преимущества, от которых через пять лет можно было бы отбояриться. Если такова психология всех политиков, то народы рассуждают проще, и с этим надо считаться. Навязать России заведомо невыполнимое обязательство значит обесчестить себя».

Суть «плана Кейнса» по решению «русского вопроса» сформулирована в следующем абзаце его статьи: «Военные долги надо просто списать против русских контрпретензий. Признание де-юре, пятилетняя передышка (мораторий) в платеже процентов и долга, замена всех прежних долгов новыми 2,5-процентными обязательствами». Начиная с шестого года, Россия выплачивала бы по указанным бумагам примерно по 20 млн ф. ст., что, с одной стороны, вполне посильно для должника; с другой стороны, выгодно для держателей бумаг. В данном случае англичанин как раз следовал принципу «лучше синица в руках, чем журавль в небе».

Что касается претензий иностранных инвесторов по поводу национализированного имущества, то Кейнс предлагал вариант участия бывших собственников в прибылях соответствующих предприятий. Этот вариант несколько напоминал предложение советской стороны о преимущественном предоставлении бывшим иностранным собственникам в концессию национализированных предприятий. Через какое-то время отчисления от прибыли, по мнению Кейнса, могли бы быть замещены бывшим владельцам предприятий 5-процентными облигациями. Кейнс считал, что его «план» в равной мере учитывает интересы как России, так и западных стран. «Если же кредиторы России заломят больше, то, конечно, не получат ничего». «План Кейнса» базировался на принципах «разум ной достаточности», «поэтапности», «равной взаимной выгоды». К сожалению, глава делегации Великобритании Ллойд-Джордж не разделял в полной мере принципов известного английского экономиста. Тем более были неприемлемыми предложения Кейнса для делегации Франции, которая не желала ограничиться лишь признанием Россией своих долгов. Нетерпеливый Париж требовал от Москвы «деньги на бочку».

Основания для отказа от уплаты долгов по довоенным кредитам

Отказываясь от полного или частичного погашения внешних обязательств, которые возникли до Октябрьской революции 1917 года, советская делегация апеллировала к исторической и юридической стороне вопроса. В частности, в меморандуме советской делегации от 11 мая [93] делались ссылки на исторические прецеденты, связанные с буржуазными революциями: «Российская делегация должна заметить, что совокупность претензий, в них формулированных, обусловливается изменениями, вызванными Русской революцией. Не Российской делегации защищать великий акт русского народа перед собранием стран, история которых свидетельствует не об одной революции. Но Российская делегация вынуждена напомнить о том основном принципе права, что революции, составляющие насильственный разрыв с прошлым, несут с собой новые правовые условия внутренних и внешних отношений государств. Правительства и режимы, вышедшие из революции, не обязаны соблюдать обязательства свергнутых правительств. Французский конвент, законным наследником которого заявляет себя Франция, провозгласил 22 сентября 1792 года, что “суверенитет народов не связан договорами тиранов”. Соответственно этому заявлению революционная Франция не только разорвала политические договоры старого режима с заграницей, но отказалась также от уплаты своих государственных долгов. Лишь из побуждений политического оппортунизма она согласилась на уплату трети этих долгов. Это и есть та “консолидированная треть”, проценты с которой стали уплачиваться регулярно лишь в начале XIX века.

93

Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. С. 366.

Этой практике, претворенной в правовую доктрину выдающимися юристами, почти всегда следовали правительства, вышедшие из революции или освободительной войны. Соединенные Штаты отвергли договоры своих предшественников – Англии и Испании. С другой стороны, державы-победительницы во время войны и в особенности при заключении мирных договоров не остановились перед захватом имуществ, принадлежавших подданным побежденных стран и находившихся на их территориях и даже на территории других государств. В соответствии с прецедентами, Россию нельзя принудить принять на себя какого бы то ни было рода ответственность по отношению к иностранным державам или их подданным за аннулирование публичных долгов и национализацию частного имущества».

Советская делегация также апеллировала к юридическому понятию «форс-мажор», снимающему частично или полностью ответственность сторон договоров за выполнение своих обязательств: «Другой правовой вопрос: ответственно ли Российское Правительство за имущество, права и интересы иностранных подданных, потерпевших ущерб вследствие гражданской войны, сверх того ущерба, который был причинен действиями самого Правительства, т. е. аннулированием долгов и национализацией имуществ? И здесь юридическая доктрина всецело высказывается в пользу Российского Правительства. Революции и все большие народные движения, уподобляемые force majeure [94] , не дают поэтому тем, кто от них пострадал, никакого права на возмещение убытков».

94

…force majeure – «непреодолимая сила» (фр.) – сноска в документе. – В.К.