Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования
Шрифт:
Запад (особенно Франция) оказывал давление на Россию и на Германию с целью аннулирования договора. Делегации союзников обратились к делегации Германии с нотами (от 18 и 23 апреля), протестуя против заключения Рапалльского договора. В частности, в ноте от 23 апреля указывалось: «Нижеподписавшиеся оставляют за своими правительствами полное право считать недействительными и несостоявшимися все те постановления русско-германского договора, которые будут признаны противными существующим договорам» [122] . Звучали неприкрытые угрозы в адрес Германии. Германская делегация заколебалась и даже упрашивала советскую делегацию возвратить ей договор, но получила категорический отказ.
122
Материалы Генуэзской конференции. – М.: НКИД, 1922. С. 313.
16 мая 1922 года постановлением ВЦИК Рапалльский договор был ратифицирован. 29 мая 1922 года правительство Германии поставило договор на обсуждение в рейхстаге, 4 июля 1922 года он был ратифицирован. Обмен ратификационными грамотами был произведен в Берлине 31 января 1923 года.
Рапалльский договор явился бомбой, разорвавшейся совершенно неожиданно на Генуэзской конференции. «Это потрясет мир! Это сильнейший удар по конференции», – воскликнул американский посол в Италии Чайльд, узнав о советско-германском соглашении [123] . Договор в Рапалло сорвал попытку Антанты создать единый капиталистический фронт против Советской России. Планы восстановления Европы за счет побежденных стран и Советской России рушились.
Глава 5
После Генуи
123
История дипломатии. Т. 3. С. 181.
Гаагская конференция как второй акт Генуэзской конференции
На Генуэзской конференции участникам не удалось добиться согласия ни по одному вопросу – слишком диаметральными были интересы сторон. Даже в лагере тех стран, которые себя называли «ближайшими союзниками» (Великобритания, Франция, Италия), были большие противоречия. Перед закрытием конференции в Генуе было принято решение провести еще одну международную встречу, на которой следовало сделать попытку договориться хотя бы по каким-то пунктам повестки дня Генуи. Было назначено новое место встречи – Гаага. Итальянский министр иностранных дел Шанцер заявил, что делегации договорились не «о новой конференции, поскольку работа экспертов в Гааге будет естественным продолжением начатого в Генуе дела» [124] .
124
Любимов Н. Н. Эрлих А. Н. Генуэзская конференция. Воспоминания участников. С. 106.
Конференция в Гааге чуть не сорвалась из-за жесткой позиции Франции, которая была против встречи. 2 июня президент Пуанкаре направил союзникам (включая США) ноту, в которой соглашался не на представительную конференцию, а лишь на встречу экспертов. При этом проекты документов должны быть заранее подготовлены союзниками без участия России (в рамках так называемой «нерусской комиссии»), а сама встреча должна напоминать публичное представление Западом ультиматума советскому правительству. «В программу Гаагской конференции, – гласил меморандум, – необходимо включить самый подробный и ясно составленный план тех условий, которые Россия должна предварительно принять и относительно которых все державы должны сговориться, прежде чем они будут предъявлены русскому правительству». В других пунктах Пуанкаре настаивал, чтобы Россия отказалась от своего меморандума от 11 мая, являющегося, по его мнению, «в сущности, требованием капитуляции Европы перед советским строем» [125] . Пуанкаре жестко настаивал на варианте реституции иностранной собственности, вариант компенсаций его не устраивал.
125
История дипломатии. Т. 3. С. 191.
На этапе подготовки Гаагской конференции в очередной раз выявились противоречия между главными «союзниками». Великобритания в своей ноте, которая последовала за нотой Пуанкаре, продемонстрировала большую «толерантность» по «русскому вопросу». Например, по вопросу о частной собственности английское правительство высказалось против точки зрения Пуанкаре как противоречащей первому пункту Каннских резолюций. «Вернет ли российское правительство бывшим собственникам конфискованные имущества или даст ли оно им возмещение, – это вопрос, исключительно подлежащий его ведению. Навязывать российскому правительству какой бы то ни было принцип было бы равносильным нарушению права, на что никогда не согласилось бы никакое суверенное государство» [126] .
126
История дипломатии. Т. 3. С. 192.
Конференция, как это было задумано еще в Генуе, разделилась на две комиссии – на русскую и нерусскую. Во вторую комиссию входили все делегаты представленных в Генуе стран, но без советских делегатов. Уже это разделение свидетельствовало, что против Советской страны будет создан единый фронт. Знаменательно было и то, что нерусская комиссия собралась в Гааге на 10 дней раньше русской.
Гаагская конференция 1922 года (полное название – международная финансово-экономическая конференция в Гааге) все-таки состоялась. В Гааге 15 июня (менее, чем через месяц после завершения Генуи) встретились представители всех тех государств, которые заседали в Генуе, кроме Германии. Еще в Гааге Ллойд-Джордж заявил: «Германия сепаратным соглашением в Рапалло сама себя исключила из предстоящих переговоров, относящихся к русским делам» [127] . Состав многих делегаций поменялся. Гаагская конференция была менее представительной, чем Генуэзская. Советскую делегацию возглавлял М. М. Литвинов. Было много представителей деловых кругов, имевших или планирующих иметь интересы в России. Например, делегатами от Великобритании были министр по делам внешней торговли Ллойд-Грим
и бывший директор правления Русско-Азиатского банка и бывший владелец Кыштымских и Ленских рудников Л. Уркварт. Делегатом от Франции был директор Бюро защиты частной собственности французских граждан в России Альфан. Примечательно, что западные делегации первые дни заседали без участия России и успели о многом договориться. Советская делегация прибыла в Гаагу лишь 26 июня.127
Любимов Н. Н., Эрлих А. Н. Генуэзская конференция. Воспоминания участников. С. 106.
Повестка дня Гаагской конференции включала такие ключевые вопросы, как претензии капиталистических стран к Советскому государству, связанные с национализацией собственности иностранных капиталистов и аннулированием долгов царского и Временного правительств, и возможность и условия предоставления кредитов Советской России. Советская делегация предлагала выйти за рамки этих вопросов и обсудить также общие условия послевоенного восстановления и международного сотрудничества в Европе. Представителей западных стран, однако, интересовали исключительно вопросы, связанные с получением от России долгов и компенсаций. Была сделана последняя отчаянная попытка накинуть на Советскую Россию финансовую удавку, подобную той, которая оказалась на шее Германии. Запад отказался обсуждать вопрос о кредитах без согласия России на выплату долгов, реституцию собственности иностранных хозяев, компенсацию потерь от национализации. Гаагская конференция длилась более месяца и формально закончилась ничем.
Впрочем, наверное для Советской России какие-то положительные результаты Гааги все-таки были. Еще раз напомним, что на конференции были делегаты, непосредственно или опосредованно связанные с бизнесом. Советская делегация решила сыграть на финансово-коммерческих интересах таких участников. Она заявила, что Советская Россия готова предоставить иностранному капиталу концессии. Этот проект еще до отъезда делегации в Гаагу рассматривался в Москве: было решено предложить капиталистической Европе взять концессии в нефтяной, угольной, железнодорожной и некоторых других отраслях промышленности. При этом Литвинов еще раз повторил, что выгода Советской России – главное условие предоставления концессии. На вопрос, какие предприятия предполагается сдать в концессию, советская делегация вручила своим партнерам по переговорам разработанный список. Но он был составлен так, что не мог вызвать восторга у прежних владельцев. Штейн рассказывал: «Когда этот список был вручен, началась невероятная суматоха. Нам на память пришел рассказ одного греческого писателя. В рассказе описывается двор греческого царя в Пирее. При этом дворе была обезьяна, которую научили плясать. Однажды, когда обезьяна плясала, кто-то бросил ей горсть орехов. Обезьяна забыла все на свете и бросилась подбирать орехи. Она снова стала обезьяной. Вот такое зрелище и являла собой конференция, когда советская делегация представила список концессионных предприятий. Все лихорадочно бросились на этот список, выискивая в нем “свои” предприятия. Но список выглядел весьма странно. Например, предприятия Уркарта были разделены на три разных концессионных объекта, причем все они принадлежали разным отраслям советской промышленности. Так началась свалка между будущими концессионерами» [128] . По целому ряду концессий переговоры с Россией проходили уже после Гааги и завершились подписанием соглашений.
128
Цит. по: Шейнис З. Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек // Интернет. Режим доступа: http://www.litmir.net/br/?b=94621&p=55
Итоги Генуэзской конференции
В целом в Генуе Россия сумела показать Западу, что она может «держать удары», что она не настолько слаба, как это казалось бывшим союзникам России накануне конференции. В Генуе была подготовлена почва для дипломатических признаний России Западом, которые начались через два года. Напомним, что в 1924 году имела место «полоса признаний», когда в течение года были установлены дипломатические отношения с 11 государствами. Процесс начался с Великобритании (2 февраля) и завершился Францией (30 октября). На этом отрезке времени дипломатические отношения были установлены с такими европейскими странами, как Италия, Австрия, Швеция, Дания, Норвегия, Греция. Из крупных неевропейских стран – с Китаем.
Генуя означала прорыв дипломатической и политической блокады Советской России. После нее наша страна стала участвовать и в других международных многосторонних конференциях. В частности, после Генуи по «горячим следам» была проведена международная конференция в Гааге (15 июня – 20 июля 1922 г.), о чем мы выше уже сказали.
Некоторые идеи, которые озвучивала русская делегация на конференции в Генуе, постепенно завоевывали Европу. В частности, самые разнообразные государственные деятели сходились во мнении, что аннулирование военных междусоюзнических долгов является наиболее правильным путем оздоровления экономической жизни Европы. Консерватор Рибо во Франции, либерал Кейнс в Англии, профессор Селигман в Америке – все, стоя на разных платформах, добивались аннулирования государственных кредитных обязательств военного времени. А американский экономист и статистик Гарвей Фиск подготовил фундаментальное статистическое исследование по межсоюзническим долгам, которое должно было помочь практически провести операцию погашения [129] .
129
Это исследование было переведено на русский язык: Гарвей Фиск. Междусоюзнические долги. Исследование о государственных финансах за военные и послевоенные годы. Пер. с англ. – М.: Финансовое издательство при НКФ СССР, 1925.