Роза песков

Шла она достаточно быстро, слыша за спиной сипловатое дыхание отстающего старика, но свернув в первый же переулок, остановилась и дождалась пока он догонит ее.

Глядя на собственное приобретение, она не слишком понимала, как перейти к главному. Потому, не став юлить, просто спросила:

– - Ты родился в Синцерии, почтенный?

Раб смотрел на нее мутноватыми глазами, часто кивал головой и хрипло дышал. Нариз вздохнула. Старику явно нужен отдых.

– - Сейчас ты отдышишься, почтенный, и мы медленно, не торопясь, пойдем на постоялый двор. Там ты поешь и отдохнешь. Потом, -- она с сомнением глянула на раба, -- тебе, наверно, стоит посетить хамам, и мы купим тебе другую одежду.

Старик покорно и равнодушно кивал головой, как бы не слишком понимая, что именно она говорит.

К постоялому двору подходили не торопясь. И уже в воротах Нариз увидела брата, который что-то выглядывал, повернувшись к ней спиной. Подойдя поближе, она окликнула его. Гуруз первым делом спросил:

– - А где кибитка? Матар сказал, что ты за кибиткой ушла.
– - Кибитку сейчас пригонят. Я ее осмотрела, все сделано хорошо. Скажи мне, когда мы выезжаем?
– - Через два дня выезжаем, утром.

Диалог шел совершенно спокойно до того момента, пока Гуруз не обратил внимание на стоящего рядом с сестрой старика и довольно грубо приказал:

– - Что встал, пенек старый? Иди, куда шел!

С одной стороны, у Нариз руки чесались закатить брату за хамство оплеуху, с другой стороны, она отчетливо представили, что сейчас будет, когда брат узнает, что она купила такого негожего, старого раба. Поэтому она только вздохнула, повернулась к старику, и, указав рукой на скамейку, на которой еще несколько часов назад маялась от безделья, заявила братцу:

– - Пойдем в комнату, нам нужно поговорить.

Как и обычно, разговор вышел не просто долгим и скандальным, а еще и вымотал все силы. Гуруз ни в какую не хотел понимать, чему и как он должен учиться у раба. Были и вопли на тему «Да чтобы я, сын айнура…». Было и возмущение и уже потраченной суммой, и предстоящими расходами. Были и рассуждения о том, что все женщины – Хирговы дочери.

В конце концов Нариз не выдержала, и братец-таки отхватил оплеуху…

Спасло ее то, что она в силу возраста была тяжелее и физически сильнее. Положенный на обе лопатки мальчика вынужден был слушать то, что она ему говорила. Нариз сидела на нем верхом, крепко прижимая его запястья к полу, и монотонно вдалбливала:

– - Мы больше не дети айнура. Мы никто в этом мире. И если мы не будем учиться и меняться, мы никогда и не станем кем-то.

Дождавшись, пока брат успокоится, она отпустила его и сказала довольно жестокую вещь, твердо зная, что именно так она и поступит, если он упрется сейчас:

– - Ты уже не маленький, мне надоело воевать и спорить. Давай решим все сейчас. Или мы с тобой помним о том, что мы – родная кровь, и стараемся вместе пробиться и устроиться, или мы делим сейчас все, что у нас есть и расходимся в разные стороны. Я не хочу искалечить свою жизнь из-за твоей глупости.

Гуруз был искренне растерян.

– - Тебе что, этот раб дороже меня, -- голос у него был спокойный и какой-то усталый.
– - Да не раб мне дороже тебя, -- с раздражение огрызнулась Нариз, -- ты сейчас глупость говоришь! Мы едем в чужую страну, и пусть ее язык похож на наш, но мы будем сильно отличаться от местных жителей внешностью и речью. Скажи мне, Гуруз, где в мире есть такое место, где к чужакам относятся хорошо? Пойми, мы не можем выглядеть, как они, но мы должны научиться говорить, как они, одеваться, как они. Тогда, со временем, к нам привыкнут, и мы не будем так выделяться.

Помолчала, но брат не возражал. Кажется, он не только слушал ее, но и, впервые, слышал…

– - А где ты собираешься учиться говорить по-новому и одеваться по-новому? Кто будет настолько добр, что будет заниматься с тобой и тратить на тебя время? Так что, решай, Гуруз, я устала с тобой воевать. Решай, и помни, никого роднее меня в твоей жизни не будет уже никогда.

Молчал Гуруз долго, а потом, так ничего и не ответив, прямо в одежде завалился на кровать лицом к стене. Нариз решила не давить и пошла во двор к своей покупке. Сама идея рабства казалась ей достаточно отвратительной, потому, сев рядом с равнодушным стариком на скамейку, она попыталась заключить с ним сделку. Пусть и завела разговор издалека:

– - Скажи, почтенный, Беш – это твое имя? Настоящее?

Отдохнувший старик выглядел немного лучше. Подняв на нее глаза, он отрицательно помотал головой и ответил:

– - Нет, госпожа. В прошлой жизни, -- тут он странно ухмыльнулся, -- меня звали фаранд Бушар Контеро.

Нариз даже вздрогнула. Слова «в прошлой жизни» поразили ее, но она быстро сообразила, что он говорит не о реальной прошлой жизни, а о времени до рабства.

– - Фаранд Бушар, я хочу предложить вам сделку.
– - Сделку?

Раб с сомнением покатал это слово на языке и еще раз неуверенно переспросил:

– - Сделку?

– - Именно так, фаранд. Я и мой брат направляемся в Синцерию, поближе к столице. Но я прекрасно понимаю, что и наш язык, манеры и одежда сильно отличаются. Я хочу, чтобы вы учили нас всю дорогу, всему, чему только сможете. А там, в Синцерии вы будете вольным человеком и сами решите, как вам жить дальше. Я обещаю хорошо кормить вас в дороге, позаботиться о теплой одежде и почтительном отношении.

Старик долго смотрел не нее, как будто не мог принять решение, или же просто сомневался в ее словах. Наконец, он как-то неуверенно кивнул и ответил:

– - Я не был на родине больше пятнадцати зим. Но я расскажу вам все, что вы захотите узнать.
– - Ну вот и ладно.

Нариз легко поднялась со скамейки и, стоя перед ним, сказала:

– - Сейчас вам следует поесть и отдохнуть. А завтра в хамаме мужской день…

Ей пришлось договориться с хозяйкой о месте для ночлега её нового спутника – пускать незнакомого человека в комнату, где хранилось изрядное количество золота, она не хотела – все же она не знала о нем практически ничего.

Гуруз очнулся от своей дремы, когда она вернулась, и так и не повернувшись к ней лицом, спросил:

– - Как мы будем делить золото?

Сердце Нариз екнуло, она все же думала, что он захочет остаться с ней, но на вопрос надо было отвечать:

– - Пополам, Гуруз. Мы поделим ровно пополам.

Мальчишка зашевелился, сел на кровати по-турецки и, задрав лицо на стоящую рядом Нариз, спросил:

– - И ты отдашь мне мою половину? Не будешь кричать, что это ты добыла все золото?
– - Отдам и не буду… Для меня ты – единственный в мире близкий человек, а родных не обделяют.