Роза песков

Набросив меховую накидку, она решила немного побродить по двору – слишком утомляло монотонное покачивание в карете. Сгущались сумерки, но погода была на удивление теплой и безветренной, градусов пять, как для себя определила Нариз.

К молчаливому присутствию солдат за спиной она уже привыкла, поэтому просто бродила по утоптанному снегу до тех пор, пока откуда-то не послышался звонкий и гневный голос Катиш.

Забеспокоившись, она проследовала на голос за угол дома, и в распахнутых настежь дверях кухни увидела следующую сцену – Катиш всем своим немаленьким бюстом напирала на невысокую, худенькую горничную, которая работала здесь, тесня своими телесами девушку.

– - Ты, зараза худосочная, к чужим женихам клинья-то не подбивай! А то, ишь ты! Пирожками она потчевать вздумала! Заведи себе собственного – его и потчуй!

Небрежно поведя плечом, Катиш практически смахнула малышку с крыльца и захлопнула дверь перед ее носом.

Растерянное лицо служанки заставило Нариз поманить ее к себе и спросить:

– - Как тебя зовут?

– - Сульда, прекрасная ридгана.

– - Что случилось, Сульда? Почему Катиш кричала на тебя?

Узнать подробности Нариз не успела -- дверь вновь распахнулась, и оттуда, спиной вперед, показался Волт, нелепо взмахнувший длинными руками и шлепнувшийся в снег. На пороге руки в боки встала Катиш и громогласно заявила:

– - А ежели тебе так ее пирожки по вкусу пришлись, то и убирайся!

Дверь снова захлопнулась, и Нариз рассмеялась – все же ее Катиш совершенно неподражаема!

– - Я, прекрасная фаранда, просто пирогов ему от поварихи принесла! И ничего такого даже и не думала… -- оправдывалась Сульда – тетушка Муссин сказала сама: «Отнеси этому длинному добавку, а то больно тощий». Я и отнесла…

– - Катиш… Да у меня и в мыслях ничего такого не было! Да, разве ж можно на кого-то променять такую красавицу, как ты! – эту жалобную речь Волт произносил, отряхиваясь от снега и беспомощно глядя на закрытую дверь.

Дверь вновь распахнулась и Катиш, явно подслушивающая с той стороны, возмущенно заявила:

– - И нисколько он не тощий! А надо будет – я сама пирожками откормлю!

Мнущийся у крыльца Волт явно не знал, что делать. А Катиш, даже не заметив в сумерках, что рядом с «соперницей» стоят еще люди, и одна из них -- ее собственная хозяйка, шагнула из света кухни в полумрак заднего двора, подхватила свою «добычу» под руку и, гордо задрав нос, увела – очевидно, откармливать пирожками.

Нариз усмехнулась про себя бурным страстям и, дав Сульде небольшую монетку, отправила девушку в помещение, только другим ходом – не стоит злить Катиш. Кое в чем Нариз прекрасно ее понимала.

Леон встретил ее во дворе замка. Встретил вполне официально и сдержанно – помог выйти из кареты, поцеловал руку и повел домой.

– - Как дела с твоей типографией?

– - Неплохо, но доходы от нее будут еще очень нескоро. Мне пришлось потратить все средства, которые у меня были, на сооружение станка, оплату шрифта и аренду помещения. Надеюсь, что затея окажется удачной и когда-нибудь окупится.

– - Ты не влезла в долги?

– - Нет, -- Нариз удивилась вопросу.

– - Ну, и ладно. Остальное не так и важно.

Нариз насторожилась – в словах и действиях мужа ей почудилась некоторая холодность. Чуть помявшись, она спросила:

– - Ты, возможно, хотел израсходовать часть этих денег на что-то нужное?

Леон удивленно глянул ей в глаза, покачал головой и с легким осуждением в голосе ответил:

– - Не говори глупостей, Нариз. Просто,если бы ты наделала долгов, мне пришлось бы пересматривать траты, которые я запланировал на весну. Конечно, я бы не отказался их оплатить – ты моя жена, но я очень рад, что этого не придется делать.

Впрочем, особо расстраиваться и раздумывать ей было некогда. С дороги ее ждал горячий душ, надо было распорядиться кое-чем по дому, проследить, чтобы разложили по нужным местам привезенные ею с собой закупленные для замка вещи, и сделать еще тысячу и одно дело.

Сменившая гнев на милость Катиш без зазрения совести гоняла повеселевшего Волта с поручениями. Впрочем, Нариз видела, что ему нравится эта грозная командирша. Ну ничего, весной они пройдут обряд в Храме, глядишь, Катиш и станет помягче.

Муж не появлялся, и настроение Нариз портилось – письма письмами, а ей хотелось поговорить с ним, рассказать все новости о будущей типографии, обсудить, стоит ли выкупать это здание на окраине или пока лучше платить аренду, да и просто забраться к нему на колени и вдохнуть теплый, родной запах.

Леон появился в ее комнате незадолго до ужина.

– - Ты готова? У меня есть для тебя небольшой сюрприз.

– - Сюрприз? – Нариз насторожилась.

– - Да. Пойдем.

Повел он ее не к себе в комнату, как она того ожидала, а вывел через боковой проход прямо на второй этаж нежилой части. Нариз видела, что здесь уже начат ремонт, и не слишком понимала, куда он ее тащит. Леон потребовал:

– - Закрой глаза.

На лицо ей легла большая, теплая рука – он подстраховывался. Она слышала какое-то шуршание и чувствовала его движения. Похоже, распахнул одну из дверей в комнату. Слегка подтолкнув ее своим телом, он предупредил:

– - Осторожно, здесь ступенька, -- и придержал ее, не давая упасть.

– - Ну, вот, теперь ты можешь смотреть, -- его ладонь перестала закрывать глаза.

Комнатка была маленькая, но выглядела при этом совершенно фантастически. Тепло натопленная и освещенная камином, она имела только одно небольшое окно, почти скрытое под шторкой. Стены, также как и потолок, были задрапированы тканью песочного цвета.

Половину помещения занимал подиум, заваленный грудой разноцветных подушек и мягких валиков. Нариз присмотрелась – вышивки на подушках были теплых рыжеватых, охристых цветов, переходящих в кремовое и молочно-розовое. Местами проблескивали золотые искорки. И хотя все рисунки были разного размера и формы, их объединяло одно – розы.

Перед подиумом стоял низкий, заставленный едой стол. И вместо обычных фарфоровых тарелок вся пища была разложена по пиалам. Дымилось нечто, похожее на плов, испуская тонкий аромат специй и приправ, вплетал умопомрачительные нотки запаха большой кусок жареного мяса на плоском блюде, медово поблескивали вываренные в сиропе орешки.

Нариз чуть растерянно провела рукой по стене, ощущая шелковистость ткани, подошла к подиуму и почти автоматически уселась в привычной ей позе -- по-турецки, подтянула одну из подушек на колени, рассматривая вышивку и ведя пальцем по крупным лепесткам…

– - Это – роза песков, -- чуть сипловато сказал Леон. И немного нервничая от молчания жены, не понимая, угодил ли он ей подарком, закончил: – Я подумал, что тебе иногда приятно будет вспомнить свою прошлую жизнь.

Нариз молчала, опасаясь заговорить – горло сжал спазм.