Роза песков

Нариз поздно сообразила, что и несколько пятен крови на простыне, и оставшаяся в душе вода, безусловно, дадут слугам пищу для сплетен.

Несколько раздраженно фыркнув, она подумала: «Да и фиг с ними, пусть хоть засплетничаются».

Теперь супружеские завтраки, обеды и ужины проходили совсем по-другому. Это был тот самый медовый месяц, которого у нее никогда не было в прошлой жизни. Леон сократил все свои дела, какие только мог. Они почти каждый день, если позволяла погода, ездили на конную прогулку и регулярно занимались всякими глупостями.

Например, однажды ночью, оголодав, решили не будить прислугу, а втихаря спустились на кухню, надеясь найти что-нибудь готовое. Но, увы, все кладовки находились под замками, и единственное, что они смогли обнаружить была корзина с сырыми яйцами.

Заявив мужу, что это вовсе не проблема, Нариз почти умело растопила печку и взялась за приготовление перекуса. Яичницу она, разумеется, спалила.

Им было настолько хорошо вдвоем, что они отвергали все приглашения в гости, которые иногда приходили от соседей. И если бы не письмо Рейга, так бы и провели зиму в замке без людей – обалдевшие и счастливые.

Письма от Рейга приходили достаточно регулярно, но особых новостей там не было. Он отписывался о погоде, о том, что в лавке все идет прекрасно. И что вторая лавка уже работает дает доход не хуже. Что отец доход этот копит и собирается отдать ей, на личные расходы. И что в целом, хвала Богам, все замечательно.

Последнее же письмо, которое ей подали сразу после завтрака, содержало сообщение о том, что отец заболел, и лекарь велел ему не вставать с постели.

Пусть это было не слишком разумно, но в столицу они выехали еще до обеда.

Дом встретил Нариз тишиной и покоем, сидящим в кресле у камина отцом и Рейгом, записывающим что-то под его диктовку. Взаимные охи и ахи были не так уж и долги. Нариз пришлось успокаивать отца, объясняя, что она просто соскучилась.

Слуги спешно готовили комнату, а Леон с удивлением обнаружил в доме сидящего за бумагами Корта. Смущенно помявшись, тот пояснил:

– - Дома же никакой возможности нет работать – дети покоя не дадут. Палаццо в аренде, платят аккуратно. Я уж было думал снять комнату для работы, но… -- он поджал губы, поморщился и выдохнул: -- дороговато это. А тут фаранд Контеро предложил…

Леон засмеялся -- Корт всегда был прижимист. Однако, тот, слегка обидевшись на насмешку над собственной скупостью, укоризненно сказал:

– - Бесплатно-то всегда лучше! Да и по лавкам… Случись что, а я тут как тут!

– - И часто что-то случается?

– - Ну, пока ничего не случилось, но мало ли!

Нариз в это время, утащив Рейга, вытряхивала из него душу:

– - Соображать надо, что пишешь! Я за эти три дня чего только ни передумала!

– - Да что ты накинулась-то на меня? Лекарь действительно велел ему лежать. Он и лежал. Два дня лежал. Отвары пил, еще какой-то мазью его мазали. А вчера лучше стало, он и не захотел больше отлеживаться.

Немного успокоившись, Нариз полюбовалась на изрядно подросшего братца, потрепала его отросшие жесткие волосы и отправилась в комнату – умыться с дороги и переодеться к трапезе. Тем более, как сообщил отец, к обеду он ожидает своего старинного приятеля – фаранда Миронга.

К обеду они с Леоном чуть не опоздали. Дома им, последнее время, частенько приходилось есть обед холодным. Но тут, вспомнив о госте, Нариз нашлепала мужа по шаловливым рукам, и они пришли почти вовремя.

Обед проходил тихо, по-семейному. Нариз полюбовалась аккуратными движениями Рейга за столом. Супруги Корино не зря получали зарплату - манеры брата явно стали лучше.

Велись неторопливые разговоры о делах, о здоровье приболевшей фаранды Миронг.

– - Не столько она, друг мой, приболела, сколько капризничает, -- с некоторым возмущением поведал фаранд. – Обещали ей туалет новый, да немножко задержка с деньгами у нас. Вот она так свое недовольство и выражает.

– - С деньгами задержка? Это что же такое случилось?

Фаранд Миронг недовольно поморщился и сказал:

– - Вложился сын деньгами в одну компанию, а теперь вот привезли, да продать не могут, -- он досадливо махнул рукой.
– - К весне-то деньги будут и на туалет ей на новый, и на все остальное. А сейчас пока дожить бы, не до капризов.

– - Это во что же Макси вложился так неудачно?

Фаранд Миронг несколько раздраженно махнул рукой.

– - Бумаги груз они привезли. Говорил я ему -- не торопись! Дело новое. Но кто ж на стариковские советы внимание обратит?! А из Кинаскара караван по осени пришел с бумагой, похуже, зато – подешевле. Вот теперь и маются…

Нариз в пол уха слушала воркотню отца и фаранда Миронга и думала о том, что хотя и благодарила старика не раз, но даже не сообразила сделать ему хоть какой-то подарок за помощь. А ведь он единственный не оттолкнул ее тогда.

Настроение чуть испортилось, но она продолжала есть, мягко улыбаться фаранду и отцу, и думать о том, как бы помочь, чтобы не вызвать отторжение. Вряд ли фаранд согласится взять деньги. Может быть, стоит оплатить красивый туалет для его жены? Будет ли это прилично по местным меркам?

После обеда Корт утащил Леона обсудить какие-то дела и подписать документы. Нариз загрустила – конечно, дела это важно, но чем она займется без мужа?

Старички засели у камина сыграть в тиронг. У Рейга начался очередной урок, и педантичный фаранд Карино увел его заниматься. И Нариз, отправляясь в свою комнату, краем глаза заметила нависающего над Катиш Вольта, который, смущаясь и краснея, что-то ей объяснял. Мешать парочке она не стала – Катиш девушка переборчивая и до замужества никаких вольностей себе не позволит.

Удобно устроившись в кресле, она смотрела, как за окном падают мягкие хлопья снега и скучала – заняться было решительно нечем. Впопыхах она даже не сунула с собой вышивание. «Да что ж за невезуха такая. Я бы сейчас даже дурацкому любовному роману обрадовалась,-- досадовала Нариз, -- да что там любовному роману, даже сборнику песен и стихов из пионерского детства и то рада была бы!».

Мысли текли лениво и вяло: « Хм… Сборнику песен и стихов… Смешно… Откуда бы он здесь взялся?»

Книги в этом мире она видела всего несколько раз. И это были очень тяжелые, написанные от руки талмуды, старинные и не слишком вразумительные. Мало того, что сам язык повествования был очень громоздким, так еще и сведения, которые Нариз прочитала о якобы живущих на островах людях с песьими головами, показались ей такой ерундой, что она даже дочитывать не стала.

Перебивая её грустные мысли в комнату скользнула странно довольная Катиш, которая принялась разбирать сундук с одеждой, встряхивая платья и развешивая в гардеробной. Сквозь приоткрытую дверь слышно было, как она что тихонько мурлычет под нос. Нариз прислушалась.

– - "…и он ей дарит десять роз, и шелк на платье алый, и поцелуй его щеки коснулся запоздалый…"

– - Катиш, подойди, пожалуйста.

Горничная высунулась из кладовки с платьем в руках и вопросительно уставилась на хозяйку.