Роза пустыни

— Да.

— Хочешь узнать побольше о том, что происходит-между мужчиной и женщиной, когда они занимаются любовью?

Элизабет мучительно хотелось это узнать. Она поспешно кивнула.

Джек издал сдавленный вскрик. Его лоб внезапно покрылся капельками пота.

— Да, ты устраиваешь мне серьезные испытания, — проворчал он.

— Правда? — спросила она с искренним недоумением.

— Господи, Элизабет, неужели ты не видишь, как ты мне желанна?

У нее до боли перехватило горло.

— Нет.

— А ты меня хочешь?

Хочет? Элизабет не представляла себе, о чем он говорит, но в то же время твердо знала, что если она его не получит, то просто умрет.

— О да. Я хочу тебя, Джек.

Он напряженно, торжествующе улыбнулся и легко положил руки ей на плечи. Чуть шершавой подушечкой пальца он проводил у основания ее шеи, а потом, погрузив пальцы в ее волосы, прошептал:

— У тебя великолепные волосы.

— Спа… спасибо, милорд.

Он захватил длинную душистую прядь и приложил ее к своей обнаженной груди.

— Они у тебя как шелк!

— Спасибо, милорд.

Он поднес палец к ее дрожащим губам.

— Не надо меня благодарить, бесценная моя девочка. Лучше запусти руки в мои волосы и скажи мне, что у тебя на сердце.

Элизабет подняла руку и робко дотронулась до пышной шевелюры, до его черной кудрявой тучи. Она в изумлении открыла рот и, осмелев, воскликнула:

— Это чудесно!

— Спасибо, миледи.

Ее переполняло чувство радостного удивления.

— Они такие мягкие! Словно дыхание.

— Спасибо…

Элизабет прижала ладошку к его губам.

— Вот здесь, — она провела рукой по щетине у него на подбородке, — волосы у тебя короткие и жесткие. А вот здесь, — продолжила она, медленно передвигая пальцы по его груди, — они мягкие, как самый дорогой шелк.

Тут она посмотрела внимательнее и сдвинула брови.

— Что такое? — встревожился Джек.

— Милорд, а у мужчины бывают… — Элизабет с трудом сглотнула, — бывают соски?

Джек улыбнулся.

— Конечно.

— И они тоже напрягаются и набухают, когда он…

— Испытывает плотскую страсть?

У нее загорелись щеки.

— Да.

— Почему бы тебе не прикоснуться ко мне и не посмотреть, что тогда произойдет?

Элизабет отыскала маленький коричневый сосок, почти скрытый в темных завитках волос, покрывавших мускулистую грудь Джека. Отважившись, она вытянула палец и быстро дотронулась до соска. Он мгновенно отреагировал на ее прикосновение, превратившись в плотный бутон. В другой раз ее пальцы задержались, проверяя и дразня эту интересную ей часть его тела. Результаты ее поразили.

— Ой, просто изумительно! — воскликнула она увлеченно.

— Чертовски изумительно, — хрипло отозвался Джек, не разжимая зубов.

Элизабет услышала, как напряженно звучит его голос, и сразу же встревожилась:

— О Боже. Я сделала что-то не так?

— Не так? — издевательски рассмеялся он.

— Я причинила вам боль, милорд?

Ярко-голубые глаза Джека странно блеснули.

— Да, миледи, — решительно заявил он, — причинили. Так что теперь извольте меня поцеловать, чтобы боль прошла.

Элизабет запоздало поняла, что это какая-то игра, однако она была готова эту игру принять.

Приподнявшись на цыпочках, она легонько поцеловала острый угол его скулы.

— Помогло?

— Не совсем.

— Правда?

— Да. Ты ведь должна поцеловать больное место.

Она изумленно открыла рот. Не может быть, чтобы Джек предлагал ей поцеловать его грудь! Неужели ему хотелось бы ощутить прикосновение ее губ к его обнаженной коже… или даже прикосновение ее языка к небольшому коричневому соску?

— Извините, милорд.

Джек чуть смущенно улыбнулся:

— Ничего, моя нежная, невинная Элизабет. Я понимаю, что для тебя еще многое ново. Я буду рад показать тебе, как это делается.

С этими словами он протянул руку и проследил пальцами изящную линию ключицы над воротом ночной рубашки. Он как будто невзначай запутался в шелковой ленте, стягивавшей ее рубашку, и, распустив узел, одновременно распустил и ворот. Не успела Элизабет опомниться, как оказалась голой до пояса.

— Милорд!

Она попыталась прикрыться.

— Нет. — Джек поймал ее руки и не дал ей прижать ладони к телу. — Не надо от меня прятаться.

Ему не удавалось отвести взгляд от ее грудей. Они были тугими и высокими. Они были молочно-белыми и гладкими, как атлас, а их розовые вершины нетерпеливо приподнялись и набухли под его жадным взглядом.

У Элизабет отчаянно колотилось сердце. Казалось, оно то готово было вырваться у нее из груди, то проваливалось в самые пятки. И у нее томительно ныло все тело — Господи, какая это была нестерпимо сладкая боль!

Джек прикоснулся к ней, и она запрокинула голову. Из полуоткрытых губ вырвался невольный стон.

— О Боже! Я сделал что-то не так?

Она была совершенно ошеломлена:

— Не так?

— Я причинил вам боль, миледи?

Это была все та же игра. Теперь она поняла.

— Да. Так что теперь вам надо меня поцеловать, чтобы боль прошла.

Он быстро прикоснулся губами к ее щеке — поцелуй получился совершенно невинным.

— Помогло?

— Нет.

— Правда?

— Надо поцеловать больное место.

Джек властно заставил ее выгнуться, придерживая рукой за спину, и опустил голову. Ее кожа стала обостренно чувствительной, так что прикосновение его теплого дыхания действовало на нее с невероятной силой. Ей хотелось… ей было нужно… ей было просто необходимо…

— Джек, помоги мне! — воскликнула она, не выдержав наплыва непонятных чувств.

Он осторожно прикоснулся к ее набухшему соску кончиком языка. Потом начал нежно тереться о него губами, щекой и даже подбородком. Но этого было мало, очень мало — и в тот момент, когда из ее груди вырвался умоляющий стон, Джек наконец сжалился над ней и впустил ее сосок в свой открытый рот.