Роза пустыни

Он вдруг потерял терпение:

— Черт возьми! Элизабет, впусти меня!

— Это совершенно неприлично.

— Сию же секунду! — крикнул он. — Иначе я войду сам.

Элизабет не сомневалась в том, что он говорит правду. Джек был вполне способен осуществить свою угрозу.

— Будь ты проклят, Джек! — раздраженно бросила она, впуская его к себе.

Он торжествующе улыбнулся:

— И вам тоже доброго утра, миледи.

Каюта вдруг показалась ей слишком тесной. Незастеленная постель и ее собственное неглиже создавали ненужную атмосферу интимности. Элизабет с трудом заставила себя не смущаться.

Собрав последние крохи самообладания, она холодно произнесла:

— Вы своего добились, милорд. А теперь извольте сказать, из-за чего вы меня потревожили, и уходите.

Джек не торопился. Он прислонился к дверному косяку и спокойно скрестил руки на груди.

— Ты меня избегала, радость моя.

Она ответила ледяным взглядом.

— Надо полагать, вы угрожали разбить мою дверь в столь ранний час не для того, чтобы сообщить мне об этом.

Он снисходительно улыбнулся:

— Конечно, не для того.

Она невольно сжала руки в кулачки.

— Итак?

— Я ждал целую неделю, чтобы наконец застать тебя одну.

— Мы на корабле, где много людей, — напомнила она ему.

Джек зло рассмеялся:

— Прежде нас это не останавливало.

Элизабет сочла за лучшее не начинать разговор об их ночных встречах.

— Мне бы хотелось одеться, милорд.

Джек прошел мимо нее, бесцеремонно уселся на край незастланной постели, вытянул перед собой мускулистые ноги, откинулся на подушки и чуть насмешливо произнес:

— Я тебя не останавливаю.

— Милорд!

Он спокойно рассматривал ее.

— Я уже видел тебя без одежды.

Элизабет разозлилась:

— У меня такое впечатление, милорд, что вы хотите меня оскорбить.

Несмотря на ее возмущение, Джек оставался спокойным.

— И ты тоже видела меня обнаженным и полным желания.

Она громко ахнула.

— А теперь, сударь, вам удалось меня оскорбить.

— Что и подводит нас к цели моего сегодняшнего визита.

— Ваша цель заключалась в том, чтобы обидеть меня?

Джек стремительно вскочил и отрывисто бросил:

— Нет, конечно, глупый ты цыпленок!

— Тогда в чем?

— Я подумал, что нам следует обо всем договориться до того, как мы приплывем в Луксор.

— До того, как мы приплывем в Луксор?

— Там я встречусь с твоим отцом.

— С моим отцом? Помилуйте, о чем вы собираетесь с ним говорить?

— О нашей помолвке.

Элизабет открыла рот, чтобы ему ответить, однако не сумела издать ни звука. Она заморгала, бессильно опустилась на стул, стоявший у секретера и наконец прошептала:

— О нашей помолвке?

Джек смерил ее холодным оценивающим взглядом:

— Тебе не следует повторять за мной каждую фразу, девочка моя. Эта твоя привычка ужасно раздражает.

Элизабет чуть было не расхохоталась. Сдержавшись, она взглянула прямо в его классически красивое лицо.

— А с чего это мне выходить за вас замуж?

— Мне казалось, причина очевидна. — Секунду Джек колебался, но потом пожал плечами и продолжил: — Причина очень простая. Несколько дней назад мы провели ночь в одной постели. Мы были обнажены и занимались любовью. Мы вели себя как супруги, хотя ими не были.

Она изумленно ахнула:

— Я вас не понимаю!

— Пора платить по счету, моя нежная английская розочка. Сначала будет объявлено о нашей свадьбе. А по истечении подобающего срока мы поженимся.

Элизабет обнаружила, что смотрит на Джека с нескрываемым удивлением.

Когда Джек понял, что она не собирается ему отвечать, он добавил:

— Ведь я тебя скомпрометировал.

Элизабет вскочила и начала расхаживать по каюте. Ткань тонкой ночной рубашки заколыхалась вокруг ее стройных ног, и Джек почувствовал, что сердце у него забилось неровно.

— Вы меня не скомпрометировали!

— Скомпрометировал, за что приношу свои извинения.

— Не скомпрометировали, так что ваши извинения мне не требуются.

— Но как же?..

— Нет! — воскликнула Элизабет. Она почувствовала, что может расплакаться.

Джек театрально вздохнул:

— Я соблазнил невинную юную девушку и теперь должен за это заплатить.

Ей казалось, что он похож на бульдога, впившегося губами в сочную косточку.

— Вам не за что платить, сударь. Вы меня не соблазняли. Я действовала добровольно.

Он не сдавался, не уступал своих позиций ни на дюйм:

— Я тебя соблазнил. И вина целиком лежит на мне.

Элизабет решительно подошла к нему и бесцеремонно ткнула пальцем в его грудь.

— Никакой вины на вас нет. Вы меня слышите? Сколько раз я должна это повторять?

Джек продолжал упорствовать:

— Роза лишилась свежести. Товар захватан. Невинность потеряна.

Это ее совершенно ошарашило.

— Разве вы не говорили мне, что я осталась чистой?

— Это так и не так, — печально проговорил он.

Она сдвинула брови.

— Не понимаю, как и то, и другое может быть правдой, Он помолчал, а потом, пожав плечами, сказал:

— Ты слишком юна и неопытна, чтобы это понять.

Элизабет потеряла терпение:

— Я девственница или нет?

Он отвел глаза:

— В некотором смысле, видимо, можно было бы сказать…

Она повторила свой вопрос несколько громче:

— Милорд, я девственница или нет?

— Речь не об этом.

— Нет, речь именно об этом!

Джек недовольно хмыкнул:

— Милая моя Элизабет, ты цепляешься за слова.

— Факты — это факты, милорд.

— Не в данной ситуации.

Элизабет открыла рот и снова обнаружила, что потеряла дар речи. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла прошептать, пытаясь в первую очередь утешить саму себя:

— Так или иначе, это значения не имеет. Девственница я или нет, но я не желаю выходить за вас замуж.

Джонатан Уик был явно поражен.

— Ты не хочешь выйти за меня замуж?

— Ни за вас, ни за кого-либо другого, милорд. Во-первых, как вы столь любезно заметили, я слишком юна.