Рождение городской легенды

— Что? — растерянно спросил я.

— Ладно я, — начал рассуждать Каэдэ, — безответственный и ветреный. А ты? Почему такой завидный жених не думает о браке? Пора бы…

На этой фразе вышеупомянутый завидный жених снова нервно усмехнулся, не поняв, шутит ли его друг.

— Во-первых: то, что я не женюсь, еще не значит, что я не думаю о браке. Как раз поэтому я и не женюсь, что периодически думаю, чем это чревато для меня… А во-вторых… мы так и будем обсуждать эти глупости или вспомним все же, для чего искали атлас?

И мы единогласно решили вернуться к географии. Вообще-то Каэдэ знал ее отлично, ведь любил этот предмет с детства. В тот момент он работал в туристической фирме, поэтому знания приходилось периодически освежать. Но все же в нашем споре о забытой столице — как и почти во всех наших спорах — я оказался прав.

— Как думаешь, мог это быть кто-то из наших? — неожиданно спросил я, и друг без проблем понял, что я говорю об убитой девушке.

— А почему нет?

Вопрос прозвучал очень буднично, как «а почему бы не приготовить на завтрак яичницу с тостами». Я отвернулся к окну. Небо уже успело почернеть, а темные тучи опускались все ниже, как будто тяжелели от не пролитого на город дождя. Мне показалось, что они вот-вот налипнут прямо на стекло моего окна, и не будет видно уже ничего.

— Почему? — еще раз спросил я себя, пытаясь точнее подобрать ответ. — Мне бы этого не хотелось.

— Мамо, ты воспитал настоящую уличную банду, а теперь хочешь, чтобы они вели себя хорошо, пока тебя нет, были белыми и пушистыми паиньками?

— Да. Именно этого я и хочу.

Каэдэ смотрел на меня с сочувствием. Это угнетало еще больше, чем непроглядная тусклая серость туч за окном.

— Ее так и не могут опознать, — вдруг сказал он. — Тело женщины в превосходном состоянии, поэтому полицейским не понадобилось никаких реконструкций. Ее полное описание с портретом висит на сайте города, мелькает в новостях, во всех газетах. И все равно до сих пор не известно, кто она такая.

— Джейн Доу, — задумчиво протянул я, прикрывая глаза.

— Да уж… А что с твоим Джоном Доу?

— Ничего, — не открывая глаз, я облокотился на стенку, плотнее запахнул кофту и слабо улыбнулся, представляя себя в маленьком уютном домике где-то в горах, на зимнем курорте, среди снегов и елей. Мешал только внимательный взгляд ждущего ответа Каэдэ, который я чувствовал почти физически. — Завтра, наверное, пойду к Уми…

— Наверное?

Я все еще не открывал глаза. Может быть, так я надеялся избежать проблем и неудобств хотя бы на пару минут. Хотя их все равно не хватило бы, чтобы отдышаться и одуматься, переосмыслив все происходящее.

— Он странный, ты заметил…

Это был не вопрос, это было утверждение, я в этом был уверен, это не могло вызывать сомнений.

— Даже для человека, который потерял память, — согласился друг.

Я услышал, как он аккуратно скребет ложкой по стенкам кружки, пытаясь выловить листики заварки, и представил, что это стеклянный колокольчик, висевший у выхода во внутренний двор в старом доме бабушки, где я бывал в детстве. Лето тогда было жарким, но не изнуряло так, как в последнее время. Легкий ветерок разгонял застоявшийся воздух и заставлял колокольчик примешивать к шуму оживленной природы тихий звон. Мне нравилось сидеть на порожках, наблюдать за фигурками соседей, мелькавшими в заборных щелях, есть мороженое и играть с бело-рыжей бабушкиной кошкой.

Такие приятные моменты выпадали крайне редко. Обычно, когда я приходил с мамой, бабушка сторонилась меня, даже почти не разговаривала. Но если имел наглость заявиться один, то ругалась без устали, а порой даже не впускала. Бабушка ненавидела моего отца и меня в придачу. И все же, начав жить отдельно, я считал своим долгом иногда заходить к родственнице. Я приносил ей фрукты, которые бабушка сама себе почти не покупала, и много-много разного чая, ведь она его любила. Бабушка же продолжала от встречи к встрече поджимать губы и подчеркнуто вежливо, но с холодком отвечать на любые мои фразы. Да и меня жажда общения в последние годы обычно не распирала. Я проверял состояние техники и мебели, общую обстановку в доме, спрашивал о здоровье, помогал, если что-то требовало моего вмешательства, и торопился покинуть негостеприимное жилище.

— Вот бы и мне так, — вздохнул я. — Иногда хочется забыть жизнь, которой я живу, и все то, что успел в ней сделать.

— Не надейся, Мамо, память не так легко потерять по щелчку. Скорее всего, она просто будет понемногу слабеть, слабеть, и в какой-то момент ты поймешь, что не можешь вспомнить, куда положил свою вставную челюсть. Верно, Зэт?

Мое сердце замерло, и я открыл глаза. Зэт любопытствующим изваянием замер у стола напротив нас, не решаясь сесть на стул. Он чувствовал себя неуютно, влезая в разговор, хотя Каэдэ уже не первый день пытался вытянуть его из спальни, чтобы пообщаться.

Зэт слабо, но искренне улыбнулся и кивнул парню, соглашаясь с его словами. Каэдэ же улыбался как-то коварно, и мне оставалось только гадать, как давно в разговоре появился третий участник, и как много он успел услышать.

— Так, как Зэту, не многим везет, — продолжил друг. — Необычно, должно быть, не помнить, кто ты. Можно ведь оказаться кем угодно…

Мы с брюнетом переглянулись. Разговора о его личности не заходило с тех пор, как я назвал парня Зетом, просто как-то не приходило в голову рассуждать об этом.

— Ты ведь можешь быть сыном какого-нибудь нефтяного магната, например, — Каэдэ приложил палец к губам и устремил задумчивый взгляд куда-то в окно за моей спиной. К этому времени солнце давно спряталось, а бледная луна была едва заметна на темном небе, усеянном пухлыми тучами и редкими первыми звездочками. — Или, может быть, ты сбежал из какой-нибудь лаборатории, где ученые ставили над тобой опыты.

Зет тихо-тихо засмеялся, дернув плечами, и отвел взгляд. Да, было в нем что-то от подопытного, спорить трудно, но все же такой вариант всем показался слишком маловероятным, хотя и захватывающе интересным.

— А может быть, ты, действительно, призрак с фонариком? М?

— Может быть, — пожал плечами Зэт. — Но тогда я должен был исчезать по вечерам, ведь уже три девушки пропали с тех пор, как я здесь.

Я задумчиво почесал подбородок. Действительно, в жертвы к Фонарику записали уже еще трех девушек. Все они пропали вечером или ночью. Я, конечно, не следил целыми ночами за своим гостем, но был почти уверен, что он не высовывался из квартиры ни на минуту, даже близко к двери не подходил. Если бы он гулял по ночам по подворотням, я бы это заметил. Я сидел и пытался припомнить хоть один случай, когда я не мог бы с уверенностью сказать, что Зэт у меня. Ничего такого не вспоминалось.

Получается, что мой гость не может быть тем призраком?

А если он исчезал незаметно, просачивался сквозь стены, например, как-то влиял на мое сознание, чтобы я не замечал его отсутствия, или просто оставлял что-то вроде клона?

— Да, да, понял… — между тем сказал Зэт, — должно быть, там просто безумно красиво ночью, когда они горят.

— Что горит? — удивленно спросил я, оторвавшись от своих мыслей.

— Забудь, — отмахнулся Каэдэ, не желая прерывать их милую и мечтательную беседу для объяснений.