Рождение мечника

Я вынужден был поддаться напору, тем более, спешка была мне только на руку: неизвестно, сколько ещё продлится игра пришельцев в цивилизованных людей. Потом мы оказались в ресторане. Обшарпанном, забитом народом едва ли не под завязку, насквозь прокуренном, с мусором, ссыпанным под столы, который безуспешно пытались побороть снующие тут и там уборщики… Моё недоумение сопровождающие поспешили развеять уверением, что это «лучший ресторан», здесь великолепная «китайская еда» и т. д. и т. п. Я опять пошёл на попятный и в сопровождении своей команды направился в дальнюю часть зала, где нас уже ожидал столик. Довольно странной конструкции, между прочим. Здесь было принято ставить в центр стола массу всевозможных блюд, а потом крутить этот центр по кругу — да, он вращался независимо от остального стола.

Нам навстречу поднялась весьма представительная делегация облачённых в недорогие, но вполне приличные костюмы китайцев. Самый неприметный из них, оказавшийся самым именитым, с поклоном, отточенным торжественным жестом, вручил мне… свою визитку. На нескольких листах. Таких в России не бывает, зато в Китае сколько угодно. В ответ я только развёл руками, признавая, что такой-сякой, непредусмотрительный, не догадался захватить с собой в Китай собственные визитки. Мои собеседники с каменными благожелательными лицами только покивали, но интуиция упорно кричала, что я что-то делаю не так.

Дальше мы некоторое время говорили о Китае, о его богатой культуре, время от времени переходя на частности про ушу и энергию «ци». Именитый китаец сыпал какими-то мудростями, переводить которые мой переводчик даже не пытался — его познаний в русском языке для этого не хватало. В итоге он передавал лишь общий смысл, я же с искренним интересом внимал оригинальному звучанию цветастых выспренних фраз, поражаясь их иносказательности. Опять посетило чувство дежавю с Грузией. Только там эти мудрости, почему-то, назывались не мудростями, а тостами. Наверное, в этом проявлялась глубина китайской культуры и варварство культуры грузинской. В Грузии не было такой богатой истории, и не успели родиться пиарщики, вдохнувшие в банальные тосты и народные приметы некий мистический ореол философского учения. Да и народа, внемлющего им, традиционно было значительно меньше, чем в плодовитом Китае.

Я не уловил, когда обед закончился. Просто в один прекрасный момент мои собеседники начали клевать носами, их излияния стали напоминать зажёванную магнитофоном плёнку, а потом самый именитый просто сполз в своём кресле едва ли не под стол. Так начался знаменитый китайский дневной сон. Я огляделся по сторонам, но все остальные китайцы были столь же невменяемы, как и их вожак. Это живо напомнило тихий час в детском саду, и опять дохнуло ощущением какого-то сюрреализма. Чтобы не терять времени даром, я достал свой ноутбук, подсоединился к местной сети и, врубив шифрование, принялся лопатить информацию по текущей ситуации с пришельцами в Китае.

Спустя час времени, откинувшись на спинку стула, я подносил ко рту пиалу с зелёным чаем. На лице играла глупая улыбка. Если до того я полагал, что стал свидетелем сюрреализма в китайском исполнении, то теперь был уверен в обратном. Всё, что происходило сейчас со мной — это нормально и вполне естественно, потому что подлинный сюрреализм происходил у пришельцев.

С момента появления внешников прошло никак не меньше полутора месяцев, а китайцы всё ещё вели переговоры. Русские уже подписали какие-то документы. Американцы уже заслушали представителя высокой договаривающейся стороны в Сенате, уже обменялись какими-то договорами, часть из которых подписали. А китайцы всё ещё вели переговоры. Внешники зверели, психовали, несколько раз покидали переговоры, но потом вынужденно возвращались, а китайцам было всё нипочём. После очередного возвращения за стол переговоров китайские друзья сменили тактику и вместо пышных приёмов принялись таскать делегацию внешников по культурным объектам. Так они хотели приобщить их к собственной культуре — естественно на словах, на деле же происходило что-то странное. Складывалось ощущение, что китайцы намеренно затягивали переговоры. Зачем? Возможно, ответ лежал в плоскости чрезвычайной конкретности китайцев, в их стремлении чётко уяснить свою выгоду. С этой их чертой я столкнулся ещё при прошлом посещении Гуаньджоу. А выгода, следовало признать, не прослеживалась. Китайцы столько труда в последние четверть века вложили в индустриализацию не для того, чтобы начинать деиндустриализацию. Подзасрали китайцы свою территорию, им просто негде было хозяйствовать. Что будет дальше? Сложно сказать. Однако самые интересные события развивались вокруг Китайской Башни пришельцев.

Да, китайцы согласились на строительство башни. Официально они представили это в качестве великодушного аванса со своей стороны, зато на деле имели совсем другие планы. Конечно, у них в традиции было предоставлять возможность всем иностранцам открывать у себя посольства — но то посольства, а не систему орбитального транспорта. Причина, на мой взгляд, была прозаичной: китайцы согласились, чтобы посмотреть, как всё это будет выглядеть на практике, оценить возможности своих контрагентов по переговорам. Данный тезис подтверждали и все последующие события вокруг Башни.

На Башню буквально накинулся простой предприимчивый люд. Ведь власть никак не высказалась про пришельцев, не запретила беспокоить, поэтому стройку осаждали дельцы всех мастей своими многочисленными, неизменно выгодными, предложениями. Пришельцам, опередившим землян в развитии на несколько столетий, если не тысячелетий, предлагались лучшие строительные материалы «From China», услуги проектных и изыскательских фирм, подрядные и субподрядные услуги. Вокруг строительной площадки развернулся стихийный рынок китайских товаров, погрёбший под собой все попытки пришельцев организовать окрестную инфраструктуру. К ещё недостроенной башне началось паломничество китайских туристов, так что уже начала спонтанно возникать туристическая инфраструктура, и к властным структурам Поднебесной уже поступила не одна тысяча предложений по приобретению земли под строительство индустрии развлечений. Китайцев при этом мало волновали сами пришельцы, запершиеся в строящейся Башне непроницаемыми полями — их интересовал бренд, который собой олицетворяли пришельцы. До того все строительные проекты, объединяющие вокруг себя бизнес услуг и торговли, инициировали сами китайские власти, и вкладывали в эти проекты сотни миллиардов долларов. А тут китайцы, не вложив ни доллара, получили такой великолепный бренд! Подозреваю, ещё ни о чём не договорившись с пришельцами, чиновники уже получили баснословные прибыли на одной только земле, лицензиях и прочем сопутствующем разрешительном многообразии, которого китайская цивилизация порождала ничуть не меньше, чем культурных памятников или философских течений.

Всё это в совокупности позволяло утверждать, что пришельцы стали жертвой провокации со стороны китайцев. Не знаю, поняли ли они это сами, но для меня это было предельно ясно. Китайцы уже многократно окупили проект представительства за счёт соотечественников и желающих к ним примазаться европейцев. Китайцы собрали бесценную информацию и по технологии строительства, потому что Башня ежесекундно находилась под прицелом технологической разведки крупнейших строительных корпораций и оружейных консорциумов. Первое время, пока пришельцы не включили свои поля, китайцы даже умудрились выкупить у ошалевших от такого внимания инопланетян какие-то элементы то ли строительного мусора, то ли сломавшейся строительной техники. Выменяли на сувениры, на «передовые» и «самые дешёвые» в мире китайские товары, на продукты китайской культуры. Я так понял, иероглифическая письменность оказалась для пришлых неожиданностью и подлинной диковинкой, и они с удовольствием брали на память китайские книги и всевозможные печатные материалы. Только после этих вопиющих фактов обмена кто-то из высокопоставленных пришельцев принял решение включить поля и отсечь тем самым неподготовленных к китайскому базару инопланетных рабочих от безумия внутрикитайского образа жизни. А над всем этим безобразием, прекрасно зная свои сильные и слабые стороны, витали спецслужбы Поднебесной, собирая информацию, фильтруя её, вычленяя самое главное. К моменту включения полей китайцы получили максимум, что вообще было возможно получить от внешников в земных условиях. Вот и думай после этого, а так ли нужно Китаю уничтожение Башни? Ситуация медленно заходила в тупик.

Я вновь огляделся по сторонам. Собеседники медленно приходили в себя, кое-кто уже вёл связные разговоры, пил чай, и вскоре договаривающиеся стороны покинули переговоры. Как и пришельцы, я ничего от них не получил. На все мои вопросы Вон Хань только улыбался и пожимал плечами: мол, его друзьям нужно ещё подумать, посовещаться со специалистами. Под впечатлением от океана политической информации я принял этот ответ, хотя что-то внутри опять шевельнулось, сигнализируя о неправильности происходящего.

Вечерняя трапеза оказалась зеркальным повторением обеденной: обилие еды, обилие разговоров ни о чём и никакой конкретики. Тогда я, от нечего делать, попытался переключить разговор на пришельцев, но наткнулся на ещё один тупик. Люди вели себя так, словно я ничего у них не спрашивал, то есть откровенно игнорировали темы, связанные с пришельцами. Я начал потихоньку закипать, а после ужина, пригласив в номер переводчика и проводника, потребовал составить чёткий план дальнейших действий, желательно письменный. До появления такого плана все ужины и обеды отменялись. Категоричность моего заявления по какой-то причине вызвала в китайца нездоровую обиду. Он, при гробовом молчании переводчика, матеря на своём родном языке русского варвара, удалился восвояси.

Следующий день оказался зеркальным повторением дня вчерашнего, а на конкретные вопросы о распорядке наших дальнейших действий Вон Хань заверял, что план «уточняется», «согласовывается со специалистами», с которыми для лучшего построения плана нужно отобедать и отужинать. Меня пробрало на смех. Всё происходящее больше всего походило на сцену торга на каком-нибудь азиатском базаре, где на вопрос о конкретном товаре следовал список других, куда лучших, по словам продавца, товаров, среди которых запрошенный отсутствовал как класс. Я опять спустил ситуацию на тормозах, мне стало любопытно, что это за специалисты, с которыми нужно согласовывать мой план. На обеде и ужине я развлекался тем, что задавал собеседникам провокационные вопросы про план, про энергию «ци», про пришельцев. Ситуация начинала меня сильно напрягать. Вечером, от нечего делать, я начал вслушиваться в разговоры за столом, «выпадающие» из перевода Ли Чэна, и открыл для себя массу интереснейших фактов.