Рожденный, чтобы жечь!
Шрифт:
Старуха была сухонькой, маленькой, с лицом, испещренным глубокими морщинами. Ее глаза, казалось, смотрели в разные стороны, и она никак не могла сосредоточить всё своё внимание на мне.
Одеяние состояло из нескольких слоев темной, выцветшей одежды, а на шее висел амулет из костей и сушеных трав. От нее исходил запах старости, трав и чего-то… вонючего. Как от меня?
Боря поставил меня на пол и уселся на покосившийся табурет.
Старуха окинула его пронзительным взглядом, затем перевела свой взор на меня. Этот взгляд был таким косым… что ли.
Чёрт, да куда ты смотришь?
— Вижу, привёл сына, — прошамкала бабка, не отрывая взгляда от меня. — Необычный ты случай, Акунин. Очень необычный. Такой связи я давно не видела. И надо сказать… опасной.
Сына? Понятно… БОРЯ, ПОШЛИ ОТСЮДА! ОНА НЕ УМНЕЕ ТЕБЯ!
Боря нахмурился:
— Не сына, а подкидыша.
Но, видимо, слова про «связь» его подкупили. Мне же уже осточертело здесь находиться. Бабка — шарлатанка, это видно. С ходу ошиблась и тем самым подорвала тонкую нить доверия.
Кого ты слушаешь, Боря…?
— Связь труднорушимая, — тем временем продолжила старуха. Ну а я слушал вполуха, разглядывая эту комнату. — Дитя, которое ты принёс, несёт хаос и разрушения!
— Это да, — согласился Борис. — А ещё он срёт и орёт. Но просто хаос был бы куда лучше.
Это вы только орёте и срёте. Да и вообще, о каких разрушениях тут речь? Вон тебя как все в округе избегают! Явно дел в своё время натворил, запугал бедных людей. Не зря при виде тебя мне на ум пришло слово — Тиран!
Баба Зина хмыкнула, пропустив грубость Бори мимо ушей. Она подошла ко мне вплотную, нависла надо мной, как старый гриф над добычей.
— Вижу, тёмная сила за ним стоит. Сила древняя, но не здешняя. Она пытается через него прорваться в наш мир.
Это был полный бред. Я натянул на лицо беззубую улыбку и подмигнул бабке, отчего та опешила. Да и тут даже Боря скептически ухмыльнулся:
— И чё? Прорвётся, и чё? Мир рухнет?
Старуха покачала головой, не сводя с меня… не сводя глаз с чего-то около меня. Она по-прежнему пялилась в разные стороны:
— Рухнет не мир, а твоя жизнь. Если не избавиться от этого… отродья, твоя жизнь превратится в ад. Ты и так не ангел, Акунин, но с ним…
Я закатил глаза. Да что она несёт-то? И главное, зачем Боря это слушает? Развернулся бы и ушёл. Хотя…
Куда деваться такому, как я? Надо бы научиться ходить, да побыстрее. Была бы такая возможность, выполз бы из корзинки, да вышел.
— Ладно, ближе к делу, — перебил Боря бабку. — Что делать надо? Заговор какой-нибудь прочитать? Или отвар выпить? Сколько денег нужно?
Баба Зина отступила от меня, достала из-под стола старую книгу, перевязанную бечевкой, и начала ее листать, что-то бормоча себе под нос. Боря сидел, скрестив руки на груди, и с нетерпением ждал вердикта.
Затем бабка захлопнула книгу и обратилась к Борису.
— Обряд сложный. Требует подготовки. И жертвы. Но… есть шанс. Шанс разорвать связь и отправить… это… обратно, откуда прибыло. Но предупреждаю, Акунин, будет больно. И тебе, и… ему.
Боря нахмурился:
— Больно? А поподробнее можно? Что за обряд? И какая жертва нужна? Курицу резать будем? Или козу? У меня на примете есть два говнюка, которые девку поиметь пытались… там никто их искать
не будет.Баба Зина усмехнулась:
— Жертва не животная. Жертва духовная. Потребуется твоя воля. Твоя память. И… конечно, пять тысяч рублей. А обряд… увидишь. Если согласишься, конечно.
Боря явно задумался. Тут и я понимал, что сумма, видимо, не маленькая.
— Ладно, — сказал он после непродолжительной паузы. — Где гарантии, что поможет?
Баба Зина расхохоталась, обнажив редкие, почерневшие от времени зубы:
— Гарантии? Какие тебе гарантии, милок? Я что, в банке работаю? Или в страховой компании? Либо веришь, либо нет. Выбор за тобой. Но помни, время уходит. С каждым днём связь крепнет. И потом… может быть поздно.
— Ладно, уговорила, — сказал он, доставая из кармана потертого кошелька несколько мятых купюр. — Вот тебе аванс. Две тысячи. Остальное — после обряда. Если, конечно, поможет.
Во дурак. Кому он верит? Да ещё и деньги даёт?
Понимая, что тут не будет ничего интересного, я закрыл глаза. Спать не решился, а то фиг его знает, что бабка удумает. Так, подглядывал через щелочку век, да сопел.
Баба Зина взяла деньги, не пересчитывая, и спрятала их в карман своего балахона. Затем она подошла к окну и выглянула на улицу:
— Я тебе дам масло, выдержанное на смертельной ягоде. Нарисую на твоём лбу руны, и тогда… надо будет подождать сутки. Не больше. Моя магия подействует, и ты разрушишь связь с этим младенцем!
Боря нахмурился.
«Ты реально на это купился? — я искренне негодовал. — Боже мой! Масло на лоб? Руны? Звучит как-то… дико. Ты этого не понимаешь?»
— Ладно, давай своё масло, — сказал он, — Только без фокусов. Если после твоего масла я превращусь в козла, пеняй на себя.
Всё, я понял. Он непробиваемый. Такой же деревянный, как и стул, на котором я «лежал».
Баба Зина усмехнулась, достала с полки маленький пузырёк с мутной жидкостью и протянула его Боре. Затем она взяла уголёк из печи и нарисовала на его лбу несколько странных символов.
— Всё, теперь жди, — сказала она, — И не вздумай смывать масло. Иначе ничего не получится.
Когда Боря потрогал лоб, до меня донёсся аромат этого масла. От него просто несло чьими-то…
— Как кошка обоссала, — закончил мою мысль Борис. — Так, я что-то ничего не понял!
Он резко вскочил и рванул куда-то из комнаты. Как я понял, в туалет. Бабка же усмехнулась и пробормотала, понимая, что никто её не слышит. Ну, кроме меня. Я же никому ничего не расскажу.
— Кошка, кошка. Придурок. Это смородина так пахнет, когда её долго готовишь, — затем она повернулась ко мне. — Чем же ты так зашугал этого балбеса, что он аж ко мне припёрся?
Не знаю почему, но меня охватила злоба. Эта старая дрянь ведь разводила людей с проблемами.
Старуха тем временем продолжила насмехаться. Но не только над Борей, но и над остальными:
— Приходите все, со своими выдуманными проблемами. И думаете, а чего это не получается вас спасти…
Я смотрел на неё и не мог понять, как такие люди живут на свете? Ладно Боря, он хоть и тупой, но не злой. А эта… эта же просто питается чужим горем.