Рождественские стихи русских поэтов

1916

Николай Заболоцкий (1903–1958)

Бегство в Египет

Ангел, дней моих хранитель,

С лампой в комнате сидел.

Он хранил мою обитель,

Где лежал я и болел.

Обессиленный недугом,

От товарищей вдали,

Я дремал. И друг за другом

Предо мной виденья шли.

Снилось мне, что я младенцем

В тонкой капсуле пелен

Иудейским поселенцем

В край далекий привезен.

Перед Иродовой бандой

Трепетали мы. Но тут

В белом домике с верандой

Обрели себе приют.

Ослик пасся близ оливы,

Я резвился на песке.

Мать с Иосифом, счастливы,

Хлопотали вдалеке.

Часто я в тени у сфинкса

Отдыхал, и светлый Нил,

Словно выпуклая

линза,

Отражал лучи светил.

И в неясном этом свете,

В этом радужном огне

Духи, ангелы и дети

На свирелях пели мне.

Но когда пришла идея

Возвратиться нам домой

И простерла Иудея

Перед нами образ свой —

Нищету свою и злобу,

Нетерпимость, рабский страх,

Где ложилась на трущобу

Тень распятого в горах, —

Вскрикнул я и пробудился…

И у лампы близ огня

Взор Твой ангельский светился,

Устремленный на меня.

1955

Вячеслав Иванов (1866–1949)

В рождественскую ночь

О, как бы я желал, огнем пылая веры

И душу скорбную очистив от грехов,

Увидеть полумрак убогой той пещеры,

Для нас где воссияла Вечная Любовь,

Где Дева над Христом стояла Пресвятая,

Взирая на Младенца взглядом, полным слез,

Как будто страшные страданья прозревая,

Что принял на Кресте за грешный мир

Христос!

О, как бы я хотел облить слезами ясли,

Где возлежал Христос-Младенец, и с мольбой

Припасть, – молить Его о том, чтобы погасли

И злоба, и вражда над грешною землей.

Чтоб человек в страстях, озлобленный,

усталый,

Истерзанный тоской, жестокою борьбой,

Забыл столетия больного идеалы

И вновь проникся крепкой верою святой, —

О том, чтоб и ему, как пастырям смиренным,

В рождественскую ночь с небесной высоты

Звезда чудесная огнем своим священным

Блеснула, полная нездешней красоты.

О том, чтоб и его, усталого, больного,

Как древних пастырей библейских и волхвов,

Она всегда б вела в ночь Рождества Христова

Туда, где родились и Правда, и Любовь.

* * *

И снова ты пред взором видящим,

О Вифлеемская звезда,

Встаешь над станом ненавидящим

И мир пророчишь, как тогда.

А мы рукою окровавленной

Земле куем железный мир:

Стоит окуренный, восславленный,

На месте скинии кумир.

Но твой маяк с высот не сдвинется,

Не досягнет их океан,

Когда на приступ неба вскинется,

Из бездн морских Левиафан.

Равниной мертвых вод уляжется

Изнеможенный легион,

И человечеству покажется,

Что все былое – смутный сон.

И бесноватый успокоится

От судорог небытия,

Когда навек очам откроется

Одна действительность – твоя.

Георгий Иванов (1894–1958)

* * *

Наконец-то повеяла мне золотая свобода,

Воздух, полный осеннего солнца,

и ветра, и меда.

Шелестят вековые деревья пустынного сада,

И звенят колокольчики мимо идущего стада,

И молочный туман проползает

по низкой долине…

Этот вечер однажды уже пламенел

в Палестине.

Так же небо синело и травы дымились сырые

В час, когда пробиралась с Младенцем

в Египет Мария.

Смуглый детский румянец, и ослик,

и кисть винограда…

Колокольчики мимо идущего звякали стада.

И на солнце, что гасло, павлиньи уборы

отбросив,

Любовался, глаза прикрывая ладонью, Иосиф.

1920

Архиепископ Иоанн (Шаховской) (1902–1989)

Слава в вышних Богу

Мы слышим детский лепет, словно пенье

Тех ангелов, что вдруг, для всей земли,

Сквозь эту ночь и звездное горенье

К пустынным пастухам пришли.

Мы замечаем братское согласье

И ясность кроткую людей простых,

Открытых Небу, ангелам и счастью,

Что родилось в Святую ночь для них.

Мы постигаем веру и терпенье

Волхвов, искавших вечной глубины,

И снова слышим в этом мире пенье,

Которым Небеса полны.

О Господи, Великий, Безначальный,

Творец всех звезд, былинок и людей,

Ты утешаешь этот мир печальный

Безмерной близостью Своей!

Ты видишь скорбь земли: все наше неуменье

Тебя искать, любить, принять, найти;

И оставляешь Ты средь мира это пенье,

Как исполненье всякого пути.

Горит Твоя звезда – святая человечность,

И мир идет к своей любви большой;

И

если кто ее увидел, значит, вечность

Остановилась над его душой.

1960-е

К. Р. (Константин Романов) (1858–1915)

* * *

Когда, провидя близкую разлуку,

Душа болит уныньем и тоской,

Я говорю, тебе сжимая руку:

Христос с тобой!

Когда в избытке счастья неземного

Забьется сердце радостью порой,

Тогда тебе я повторяю снова:

Христос с тобой!

А если грусть, печаль и огорченье

Твоей владеют робкою душой,

Тогда тебе твержу я в утешенье:

Христос с тобой!

Любя, надеясь, кротко и смиренно

Свершай, о друг, ты этот путь земной

И веруй, что всегда и неизменно

Христос с тобой!

7 января 1886. С.-Петербург

Царь Иудейский Отрывок

На память мне приходит ночь одна

На родине моей. Об этой ночи

Ребенком малым слышала нередко

Я пастухов бесхитростную повесть.

Они ночную стражу содержали

У стада. Ангел им предстал; [и слава

Господня осияла их. И страх

Напал на пастухов. И ангел Божий,

Их ободряя, молвил им: «Не бойтесь!

Великую я возвещаю радость

И вам, и людям всей земли: родился

Спаситель вам. И вот вам знак: в пещере

Найдете вы Младенца в пеленах;

Он в яслях возлежит». И появилось

На небе много ангелов святых;

Они взывали: «Слава в вышних Богу,

Мир на земле, благоволенье людям!»

И смолкло все, и в небе свет погас,

И ангел Божий отлетел.] По слову

Его они пошли и увидали

И ясли, и спеленатого в них

Прекрасного Младенца Иисуса,

И радостную Мать Его, Марию.

1912

Сергей Киснемский (1859–1906)

* * *

Лежит Он в яслях, тих, прекрасен,

С улыбкой дивной на устах,

И Божий Промысел так ясен

В Его Божественных чертах.

Пред Ним в раздумии глубоком

Сидит Его Святая Мать

И зрит в чертах духовным оком

Страданий будущих печать!..

И в этот час Его Рожденья,

Великой ночи поздний час,

Раздался с неба трубный глас

И хора ангельское пенье, —

То хоры ангелов толпой,

Слетевши к Божьему чертогу,

Запели «Слава в вышних Богу», —

И песне дивной и святой

Природа чуткая внимала

И вся, казалось, трепетала,

Исполнясь радостью живой.

1905

Дмитрий Кленовский (1893–1976)

* * *

Елочка с пятью свечами

Без игрушек и сластей

Робко льет скупое пламя

В нищей комнате моей.

Ах, не так же ль у порога

В мой заветный Вифлеем

Сам стою я перед Богом

Не украшенный ничем!

Только иглами сухими

Всех земных моих тревог,

Только свечками скупыми,

Что Он Сам во мне зажег.

И мою пуская душу

В путь, намеченный едва,

Сам же скоро и потушит —

До другого Рождества!

1947

Сергей Копыткин (1882–1920)

В день Рождества

Если в этот день на время

Вспомнит кто-нибудь из вас

Про Младенца в Вифлееме

Чудно-радостный рассказ,

Если сердце в нем забьется,

Точно птица за окном,

Будто струн его коснется

Ангел ласковым крылом;

Если вдруг, как запах сада,

Как дыханье ветерка,

К сердцу кроткая отрада

Долетит издалека

И в душе светло и жутко,

Словно кто-то ходит там, —

Это Сам Христос-Малютка

Постучался в сердце к вам.

Аполлон Коринфский (1868–1937)

Благовестие

Веют в темном мире

Скорби и бессилья

Ангельские хоры,

Ангельские крылья.

Озарились ясно

Песнью благостыни

И холмы, и долы

В скудной Палестине.

Слышится та песня

В шири небосклона

От вершин Ливана

До струи Кедрона…

Мудрецы с Востока,

К радости всемирной,

Держат путь с дарами —

С ладаном и смирной…

Под святые звуки

Горнего напева

Озарился сумрак

Каменного хлева.

А в забытых яслях

Ярче век от века

Светит лик Младенца —

Богочеловека…

Двадцати столетий

Пронеслась громада,

Но душа все так же

Вдохновенно рада.

Но на сердце так же

При воспоминаньи

Легче груз заботы

И светлей страданье.

И парят над миром

Скорби и бессилья

Ангельские хоры,

Ангельские крылья!