Розовая симфония

– Белла… - ошарашено пробормотал Каллен, поняв, чего она так испугалась.

– Я не хотела никому портить жизнь, - затараторила она, надеясь успеть до первого удара, - если бы я не поверила, что он меня любит, я бы ни за что на свете не позволила себе на что-то надеяться! Я почти не встречалась с мужчинами… я не должна была выходить замуж… простите меня… пожалуйста, пожалуйста, простите меня, Эдвард!..

Она съеживалась все больше, одновременно стараясь отползти подальше, в зону недосягаемости мужских рук. И слез уже не чувствовала, и саднящего горла, и избитого лица, где на губе снова показалась свежая кровь, не ощущала. Был лишь животный, плохо передаваемый страх снова ощутить боль. Почему-то Иззе казалось, что у отца Джаспера рука была потяжелее.

Мистер Каллен, к которому шла как к защитнику, а теперь видела как своего мучителя, оправдывал все ее ожидания. Он поднялся с пола, он глубоко вздохнул, он подошел к ней, бросив тень на пол и наклонился… наклонился, чтобы ударить и как следует объяснить, что такие шутки плохи. Что не имеет она права, прокаженная, претендовать на его сына. На деньги. Вообще на замужество и счастливую жизнь в принципе!

Глаза Изабеллы широко распахнулись, а придушенный вскрик вырвался из груди.

Но вместо того, чтобы оставить звонкую пощечину или новую кровоточащую ранку на ее лице, вместо того, чтобы потянуть за волосы и заставить посмотреть на себя, Эдвард… погладил ее!

Не поверив, Белла не спешила распрямляться. Ее все еще слишком сильно трясло.

– Глупенькая… - нежно шепнул Эдвард, сострадательно улыбнувшись. Наклонился ниже, проигнорировав и слабость в теле, и боль в горле, и вообще все вокруг. Не осталось ничего, что имело бы для него большее значение, чем Изабелла сегодня. Теперь он это понял.

– Я не причиню тебе вреда. Я никогда не обижу тебя, Изза…

Девушка закусила губу, когда вместо пола оказалась на руках будущего-бывшего свекра. По-детски робко прижалась к нему, затаив дыхание.

– Вы меня ударите?
– решилась спросить, хныкнув.

Эдвард уверенно покачал головой.

– Я ударю любого, - прошептал ей на ухо, сев удобнее и устроив как раз на своих коленях, - кто хоть пальцем тебя тронет, девочка.

Прикрыв глаза, Белла, наконец, расслабилась. Перестала сжиматься, перестала что-то бормотать, затихла и сморгнула слезы. Ее щека - та самая, пострадавшая, еще слегка прохладная после компресса - приникла к его груди. Как раз слева, возле самого сердца.

– Джаспер был прав, я гожусь только для этого, - с горьким, доверху наполненным болью смешком, она закусила губу, - с меня кроме секса ничего не возьмешь… вот он и взял. Я не имею права отказываться.

– Изза, - композитор прижал девушку крепче к себе, покачав головой, - я никогда не встречал более нежного, прекрасного существа. Ты любого способна сделать счастливым, ты лучишься светом жизнелюбия, ты вдохновляешь… тебя надо оберегать, тебя надо любить. Ни у кого на свете нет права причинять тебе боль. Заставлять тебя.

Она беззвучно всхлипнула, робко заглядывая в медовые глаза. Хотела убедиться, понять, почувствовать… если бы поверила, а эти слова оказались очередной ложью, жить дальше стало бы нетерпимо.

– Ты меня любишь… - уверившись, прошептала она. Без сокрытия, своими огромными зелеными глазами проникла в самую его душу. И ответно дала проникнуть в свою.

– Я тебя люблю, - уже потерявший желание скрывать что-либо, тихо согласился Эдвард, - поэтому еще стоит поспорить, кто и чего достоин. И кто на самом деле заслуживает хорошего удара по морде.

Длинные музыкальные пальцы любовно коснулись вспухшей кожи, больше всего на свете желая излечить ее. Белла даже не поморщилась. Она улыбнулась.

– Как же я не заметила?..

Выпрямившись и снисходительно, почти по-отечески взглянув на свою девочку, мужчина дал самый просто и правильный ответ.

– Ты любила. И ты любишь.

Сделав неровный, но достаточно глубокий вдох, Изза осмелилась на кое-что большее, нежели яркие слова или теплое прикосновение своих пальчиков. Она больше не мерзла - ни внутри, ни снаружи. И страшно ей уж точно не было.

Капельку привстав на своем месте, вытянув шею, Изабелла легоньким целомудренным поцелуем, едва-едва коснувшись, тронула губы мистера Каллена.

– Нет… - будто бы выведя какой-то итог этим поцелуем, она покраснела, - все это время, похоже, я любила только тебя… с самой первой встречи. Тогда ты мне понравился.

А потом несостоявшаяся миссис Джаспер Каллен обворожительно и нежно, как в лучшем из его снов, улыбнулась.

Как раз за эту улыбку Эдвард и был готов отдать все, что угодно.

Ее он и полюбил.

– У тебя, кажется, температура…

– Неважно.

– Ну как же, - Белла помотала головой, с робостью, но все же явным желанием погладив композитора по щеке, - очень даже важно. Позволь мне тоже позаботится о тебе.

В душе Эдварда потеплело, а сердце забилось быстрее. Забилось от ее слов и подсказало кое-что, о чем нельзя было забывать. Что сейчас как никогда было нужно.

– Хорошо. Но сначала я хочу тебе кое-что показать, - вспомнив о безотлагательно важном деле, способном сделать сегодняшний день лучшим за все его существование, попросил Каллен.

Не сопротивляющаяся Изза без опаски кивнула. А поднявшись, крепко переплела свои пальцы с пальцами композитора - больше не хотела отпускать.

– Конечно же…

С легким волнением, какого не испытывал уже давно, с капелькой смущения, закравшейся на лицо в виде румянца, Эдвард привел Беллу в гостиную. Усадил на кресло, стоящее рядышком с роялем. Придвинул круглую табуретку к инструменту, незаметно размял пальцы... и заиграл. Ту песню, ту мелодию, что стала ее. Колыбельную.

Сморгнувшая слезы Изза нерешительно прошептала:

– Очень красиво…

Не отпуская клавиш, мужчина произнес:

– Она твоя. Она всегда была и будет твоей, Белла. Ровно как и мое сердце.

…Этой ночью они снова спали вместе. Никто не чувствовал себя лишним, никто не убирал рук, не прятал глаза и не ютился на крошечных пятачках. И Эдвард, и Изабелла удобно устроились на простынях в объятьях друг друга. Сегодня это не казалось неправильным.