Руаманту – мир зелёных туманов

Многозначительно улыбнувшись, Максимов приятельски хлопнул меня рукой по спине.

– Денис! Отвечу тебе так… Сначала о нужности виртуальных тренировок. Они нужны, и даже очень, чтобы держать в тонусе нашу нервную систему, чтобы внутренне мы в любой момент были готовы к самым разным трудностям и осложнениям. Заметь: я тоже тренируюсь в виртуале, как и вся наша команда, воюю со всякими там монстрами, причём, не меньше других. Второе – о далёких мирах. Почему ты считаешь, что туда мы полетим очень нескоро? Ошибаешься, дружок, вероятность такого путешествия очень даже велика. Полетим, и ещё как полетим! Ты в курсе, что уже завершаются лабораторные испытания двигателя дисколёта, который будет перемещаться вне обычного, физического пространства, со скоростью, на порядок превышающей скорость света?

– Лабораторные? ! – я откровенно рассмеялся. – А ты знаешь, что от лабораторных до заводских испытаний дистанция о-о-о-чень большая? Так что, когда на обещанном тобой дисколёте через пространства и время перепрыгнем, тогда и скажем «гоп». А пока… Пока – это не более, чем пустые мечты.

– Ладно, сеньор скептик, оставайся при своём мнении… – Максимов, поморщившись, категорично отмахнулся и, напомнив нам всем, что завтра летим на вахту, отбыл восвояси.

Да, завтра нам снова на недельную вахту. Снова будем «загорать» на околоземной «спасалке» в ожидании срочного вылета к терпящим бедствие, если таковые появятся. За эту неделю, пока мы расслаблялись на Земле, в комфортных домашних условиях, там, на орбите, ремонтная бригада проверила все системы и механизмы нашего «баркаса» (как меж собой мы иногда называем наш спасательный корабль серии «Север», носящий персональное имя «Эльбрус»). Электронщики проверили и наладили состояние электронных мозгов корабля, электросистемы управления «баркасом», его двигательной установкой, все прочие энергетические устройства. Двигателисты проверили ЯДУ (ядерную двигательную установку) «Эльбруса», заменили в ней выработавшие свой срок стержни байкалия (искусственный трансурановый элемент), добавили в бункера ЯДУ свинцово-висмутовые капсулы. Дефектологи проверили состояние корпуса корабля, его люков, стыковочного устройства. Ресурсники загрузили недельный запас продуктов, кислорода, воды, заменили фильтры… В общем, наш «Эльбрус» будет в состоянии стопроцентной готовности к вылету в любую точку ближнего и среднего космоса – как в пределах лунной и земной орбиты, так и в пределах орбиты Марса, Юпитера и даже Сатурна.

…Ранним утром на ракетоплане стартуем к своей «орбиталке». К нашему удивлению, вместо привычной транспортной суборбитальной платформы с ионно-изотопным двигателем, на которой мы летали на вахту уже много-много раз, загружаться нам пришлось на совсем другую – новенькую, с магнитно-вихревым генератором (МВГ). Как оказалось, пока мы вели жизнь отпускников, космическая техника вновь шагнула вперёд…

Кроме нашего экипажа и десятка человек космических туристов, предводительствуемых гидом «Главкосмоса», которые навострились слетать на Луну, с нами на орбиту отправилась и некая молодая, миловидная особа. Её Володька представил как старшего научного сотрудника НИИ планетологии. Надежда Викторовна Тураева, несмотря на своё хрупкое телосложение и эталонно-интеллигентскую внешность, как явствовало из её реакции на наше к ней всеобщее внимание, особой была не из каких-нибудь там беззубо-пресных «белых лабораторных мышек». Скорее, это была киплинговская кошка, которая «ходит сама по себе», которая, случись, ей что-то не понравится, может и царапнуть, и даже укусить.

– …Надежда Викторовна – специалист особого рода, – Максимов сделал строгое и многозначительное лицо. – Она – рацио-специалист, или, сокращённо – Р-С. Ну, если кто не знает, «рацио» на латыни означает разум. О целях и задачах, которые на борту нашего корабля будет решать Надежда Викторовна, думаю, чуть позже расскажет она сама. Но, на всякий случай, уведомляю: все её требования и пожелания исполнять как высказанные мною. Всем всё ясно?

Наши парни, выслушав командира экипажа, уже несколько иначе воззрились в сторону, следовало понимать, нашей попутчицы на предстоящую вахту. Кто-то взирал на Тураеву отстранённо-невозмутимо, кто-то – с обострённым любопытством, а кто-то и с каким-то затаённым интересом. Ну, меня-то, если чем-то Р-С Тураева и заинтересовала, то лишь как наш попутчик в некоем ответственном полёте, пока неизвестно куда и с какими целями. Главная женщина моей жизни ждёт меня дома, на Земле. Поэтому все прочие – за границей круга моих интересов. Вот, наши общепризнанные донжуаны – инженер-двигателист Сашка Заказов и, особенно, штурман-навигатор Ромка Кузьмиченко , отреагировали на Надежду совсем иначе. Эти двое сразу нацелили на неё все свои флюиды приязни и симпатий. Заметив это, Максимов украдкой показал им обоим кулак – не увлекайтесь, не зарывайтесь! Ну, насчёт поддержания дисциплины и пресечения всяких там фривольностей наш командир – кремень! Может и с полёта снять за излишнюю игривость, случись, кто-то явит нечто подобное.

Как явствовало из ознакомительного «спича» Володьки, на время полёта Надежда получает полномочия, фактически, равные его собственным. Ого! Значит, эта вахта будет не совсем обычной. Значит, именно Тураевой предоставлено право принимать решения, куда именно и сколь быстро нам лететь, где именно и насколько долго остановиться. Ну, что ж… И полетим, и остановимся – не впервой, как говорится. Если это так, то наша задача, в принципе, будет не из самых сложных – обеспечить выполнение не совсем понятной для нас миссии нашей попутчицы. Обеспечим! Что за миссия? Об этом Максимов лишь многозначительно намекнул, что она очень важная, можно даже сказать, государственного значения. Ну, и это нас совсем не удивило. У нас таких полётов, именно, «государственного значения», было уже предостаточно.

– Чую, этот полёт скучным не будет… – чуть склонившись ко мне, вполголоса прокомментировал сидевший рядом со мной Андрюха Букашагин, главный спец по матчасти корабля. – Ох, не зря когда-то говорили: женщина на корабле – к несчастью!..

– Думаешь? – уточнил я (ну, так, в дежурном порядке, ради продолжения разговора), глядя на уходящие вниз облака и ощущая нарастающее ускорение летающей платформы.

– Уверен! – Андрей изобразил авторитетный жест рукой (типа: плавали – знаем!). – Обрати внимание на засекреченность круга задач, которые будет решать Р-С Надя. Меня это интригует очень даже не слабо. Думаю, за этим кроется что-то чрезвычайно серьёзное! Во-вторых… Мне так думается, уже сейчас начал образовываться некий условный «любовный треугольник». Ты заметил, как на Надю отреагировали Ромка и Сашка? То-то же! «Треугольник» пока ещё чисто теоретический, но… Уже вполне реальный!

– Так, эта Надежда, может быть, замужем? – вношу свои резоны. – И, к тому же, какие «шуры-муры» могут быть на нашем корабле? Скажем, если у кого-то вдруг – бах! – и возгорелась «любовь-морковь», то её там, в тесноте, никак не… Гм-гм… Не реализовать практически. Уж, не в одноместной же индивидуальной капсуле им уединяться?!!

– А зачем уединяться? На корабле это, само собой разумеется, абсолютно ни к чему. Там всё выражается на уровне взглядов, слов, улыбок… – Андрюха многозначительно покачал головой. – Шекспировские страсти и драмы Островского – на считанных квадратных метрах, на глазах у всего экипажа, возможны только на уровне намёков… Кстати, что-то похожее у нас уже было … Было!.. Ты же слышал историю американского туриста-миллиардера?

«Любофф-моркофф», или приключения янки на борту «Эльбруса» Да, эту историю я слышал. Эдакая «лав-стори» голливудского образца. Кстати, американские киношники по мотивам того происшествия сняли даже, как это они называют, «блокбастер». Смотрел. Вроде, ничего… Но, малость слащаво получилось. Да и факты изрядно переврали… А случилось это, как раз, перед тем, как я попал в экипаж «Эльбруса». До этого на моём месте в той же должности медработника и специалиста по биологическим угрозам вполне успешно трудилась выпускница УЛКС (университета лётного космического состава) Лариса Федорина. И вот, однажды некоему американскому толстосуму взбрело на ум зафрахтовать один из российских спасательных кораблей, чтобы совершить на нём недельный тур-полёт в пределах орбиты Луны. Понятное дело, в нашем управлении КСС (космической службы спасения) с ним сначала даже обсуждать этот вопрос не пожелали. Прямо с порога порекомендовали идти… Нет, не «лесом»! Идти в специализированную госкомпанию, занимающуюся космическим туризмом – Главкосмотур. Но ему почему-то втемяшилось, что только на нашем, российском спасательном корабле он найдёт настоящий экшн и экстрим. И вот, поэтому, не встретив понимания у начальства КСС, он обратился прямо в Главкосмос. И там столько предложил заплатить за этот фрахт (ну, если у человека денег, говоря по-народному, как у дурака махорки!), что Главкосмос тут же заколебался. Посоветовавшись с вышестоящими «конторами», он тут же дал на это своё «добро» – а то ж! Сразу столько финансов привалит в космическую отрасль России! Да и хорошая реклама нашей космонавтике будет никак не лишней.

И вот, в назначенный день, на «орбиталку» прибыл тот самый миллиардер. По словам наших парней, гражданин он был спортивного типа, годами – слегка за сорок. Что интересно, мужик он оказался простецкий, без лишнего самомнения и выпендроза. Обсудили с ним программу его недельной экскурсии, и полетели осматривать окрестности Земли. Поохотились за космическим мусором – дали ему «пострелять» из лазерной «пушки». Пассажир «Эльбруса» от этого развлечения был в восторге. Побывали на Луне (два дня осматривали её достопримечательности), потом полетали над ней, потом наш радар засёк «бул» (то есть, булыжник на жаргоне спасателей – метеорит, залетевший в ближний космос, и пока ещё не замеченный службами наблюдения). А американец, его звали Питер Моррисон (они с Андрюхой Букашагиным сразу, как бы, сдружились – характеры у них оказались один в один), воспылал любопытством – захотелось мужику своими руками пощупать этот «подарок» дальнего космоса. Ну, что ж! Полетели к «булу». По составу камень этот был, скорее всего, так себе – не из уникальных. По объёму – мелкота, всего-то, кубометра на полтора-два. Приблизились к нему, выровняли скорость. Питер, как дитё малое: хочу в космос! Ну, твою экспедицию! Дали ему скафандр, но первой к камню отправилась Лариса Федорина со сканером-анализатором. И, понятно почему: она же должна проверить – не опасен ли этот «бул», не несёт ли в себе какой-либо угрозы? Потом уже выпустили Питера. Третьим к камню отправился Андрей.

Между кораблём и «булом» расстояние было минимальное – метров пятнадцать. Для космоса, считай, совсем ничего. И вот, случился там, можно сказать, немыслимый казус, вероятность которого – один на миллиард. А может, и один на триллион… В общем, Лариса метеорит проверила – всё чисто: биологических угроз – ноль, радиационный фон камня в пределах нормы, физический контакт с ним допустим. Питер в сопровождении Букашагина к нему подплывает и… Вот, надо же было американцу покомедничать! Сел он на камень верхом, эдаким космическим «ковбоем», Андрюха его снимает на видео. И вдруг, откуда ни возьмись, применительно к положению Моррисона на камне – откуда-то снизу (кстати сказать, в космосе нет ни «верха» ни «низа», всё это – чисто условно) в «бул» влетает неведомо откуда взявшийся ещё один булыжник килограмма на три, и со страшной силой бьёт по краю этой глыбы.

А этот «бул» и сам-то в тот момент летел со скоростью не ниже первой космической. Просто, «Эльбрус» выровнял с ним свою скорость, и шёл параллельным курсом. Поэтому, если в этот момент глянуть из иллюминатора нашего корабля, то создалось бы впечатление, что они, просто, как бы, недвижимо висят в пустоте друг напротив друга. Во-о-о-т!.. А тот, шальной камешек, стукнувший нашу находку, шёл другим курсом, почти перпендикулярно к плоскости эклиптики, и поэтому для нашего «була», говоря старинным флотским языком, был – что гиперскоростная торпеда для линкора. Удар был такой, что во все стороны брызнули каменные осколки, наш «бул» от корабля отлетел метров на пятьдесят, да ещё и закрутился, как карусель. Бедного американца тут же, как из катапульты швырнуло неведомо куда. Он только и успел вскрикнуть: «О, май гадд!!!», и мгновенно исчез, как будто его и не бывало.