Рубеж веков-2

Не прошло и получаса, как Орест, предупредил об опасности, которой оказался бегущий к ним загорелый босоногий мальчик. Густые русые волосы и оживленные глаза, который сверкали от чувства любопытства и страха.

— Ой-ой, чичо (дядя), отпустите!

— Кто такой?

— Аз съм Михал, от Грожец, баща ми е овчар! Той ви каза да предадете, че чорбаджи Борис е изпратил човек в Асен и Глата за помощ! И там винаги има турци! Трябва да бягате! (Я Михал, из Грожеца, мой отец пастух! Он вам велел передать, что чорбаджи Борис послал человека в Асен и Глату за помощью! А там там турки всегда есть! Вам убегать надо!)

— Спасибо тебе... Как ты нас так быстро догнал?

— Да, тук можете бързо да вървите по пътеки през планината, ако знаете къде... и отивате там? (Да тут тропками через гору можно быстро идти, если знаешь куда... А вы вон туда идете?)

— Допустим.

— Там бързо ще ви намерят! (Там вас быстро найдут).

Он быстро-быстро говорил и ромеи еле поспевали понимать, что он им твердит:

— Отидете там, когато скалите отидат, можете да се разпръснете и да се скриете много, основното е да обикаляте къщите на турчина! И там има пещери, в които преди юнаки и хайдуци се криеха. (Вы вон туда идите, там когда скалы пойдут, можно много куда разойтись и спрятаться, главное дома турка Маханю обойти! И там пещеры есть, в которых раньше юнаки и гайдуки прятались.)

— А не знаешь случаем сколько «турчиней» в Асеневе и Глате?

— Да, петдесет глави на коне! Страшно и в желязо! (Да голов пятьдесят на конях! Страшные и в железе!)

— Ещё раз спасибо!

— Благодаря ви за месото! (Это вам спасибо за мясо!) — звонко рассмеялся парень и убежал.

Чесались руки устроить засаду на тех всадников, но два ружья...

— Живей, потом отдохнём! Подъём, ромеи!

К ночи они уже затаились в пещерах, в весьма заросшем месте, где и переждали опасность. Всадники если и были, не стали подниматься к этим местам по склону.

Переждав вечер не разводя костров. Там же поделили добычу по жребию. Теодору выделили несколько долей. А также он оставил себе большую часть серебра — назначив себя временным логофет-казначеем отряда.

Вернулись позже в лагерь полными триумфаторами. Внешне выглядели достойно — гора тюков, пусть крестьянское — но оружие. Большая часть встречала их с завистью, кроме латинян. Те тоже после ухода Лемка совершили налёт на село. Только если Теодор пошёл на запад, то те пошли на восток. Успехи были менее скромные, так как их и было немного меньше, и подрались хорошо с местными, а также и сами раны получили, да ещё в итоге и двух женщин притащили для удовлетворения естества.

Всё хорошее настроение Теодора как рукой сняло. Ему надоело безвольно опускать руки, пятная принципы Бусико, которым он когда-то старался следовать, которые когда-то и привели его в армию. И он не собирался вот так просто потакать тому, что увидел и что был в силах изменить. Наблюдать за тем, как берут силой женщин, бесчестят их, он не собирался.

— Ты полоумный кретин, Манкузо! Ты зачем ссоришься с местными, которые только и могут помочь в нашем не самом простом положении! Зачем притащил женщин?!

— Пошёл прочь, сопляк! Не тебе мне советовать! Мужчины нуждаются в обществе женщин, даже не спрашивая их согласия! Особенно у каких-то крестьянок!

Славянки, видя ссору среди захвативших их людей, тихо плакали, посматривая на Лемка с надеждой.

— Тебе предстоит отпустить их.

Захватившие девушек люди остолбенели от таких слов. Даже ромеи в этом были не согласны с Лемком.

Со злостью глядя на окружающих, молодой протодекарх говорил объяснял солдатам:

— Вы хотите, чтобы болгары, которые знают тут все тропки, навели на нас псов султана? Вы хотите бежать, прятаться от каждой тени или жить вольготно, в сытости и уважении, пользуясь ласками женщин не по принуждению? А ведь какая женщина может устоять перед бравыми воинами? И какая будет ласкова с грязным и грубым разбойником, что похитил её из семьи? Именно с их помощью мы сможем не только вернуться в нашу армию, но и сделать это вполне обеспеченными людьми!

— Смотрите! — он раскрыл сундучок чорбаджи. — Это мы заработали за один раз, за один выход и вернулись все в целости и сохранности. А вы? Ну что, ромеи? Что скажете?

Все собравшиеся в лагере давно собрались вокруг. Людей вообще прибавилось. Голодные беглецы разными путями выходили на этот укрытый в буковом лесу лагерь.

— Будь ты проклят! — заревел Манкузо, побагровев от злости. — Прочь! Прочь из моего лагеря!

— Солдаты, пора нам решить, кто всё же главный среди нас. Помните старый наш имперский принцип? Что вы скажете?

Глава 11

Принцип был прост и предполагал, что, кто лучший рубака — тот и есть лучший полководец. Во многом именно так появились среди ромеев солдаты-императоры, такие как Никифор II Фока «Бледная смерть сарацин», Иоанн Цимисхий и Василий II «Болгаробоец».

— Ты командир!

— Десятник!

— Декарх!

— Протодекарх!

— Ты главный!

— К бесу латинян!

— Тогда девушки, собирайтесь. Вас накормят и отведут домой.

— О нет! — взвыл Манкузо, дав волю своей ярости. — Ты их не получишь!

— Да ладно, десятник, он так-то прав... Вдруг за девками придет кто? Драться со всеми вообще так-то не с руки...

— Заткнитесь, скоты! Это я решаю, что мы будем делать!

— Не горячись! Вместе с ромеями мы сможем обложить данью все поселения вокруг и жить припеваючи! — продолжали уговаривать его люди.

Гастон Манкузо положив руку на рукоять своего меча, с побледневшим от ярости лицом встал перед Теодором, который направился к селянкам.

— Ты их не получишь!

— Люди решили, что я главный. А за неподчинение старшему по званию на войне в империи есть только одно наказание — смерть!

Блеснули клинки, и Теодор с Манкузо под их лязг сошлись в бою.

Люди расширили пространство, чтобы не попасть под стремительные удары поединщиков.

Лемк всё же успел кое-чего поднабраться из своих уроков с испанцами, а потому в индивидуальном бою превосходил обычного солдата, которому едва успели вдолбить хорошо если несколько приемов с холодным оружием.

Лемк не стал изменять себе и тут. Тактика множества уколов в конечности, лицо, горло, пах в конце концов почти привела его к победе, пока он не подставился и более тяжёлым клинком, и очень сильным ударом Манкузо не выбил скьявону из его рук. Но лишь раскрылся для того, чтобы напороться боком на кинжал Теодора в левой руке. Оружие Гастона выпало из ослабевшей руки:

— Проклятый ромей!

Лемк поднял скьявону и уже захотел докончить дело — оставлять этого зверя в человечьем обличье он не собирался. Но угадавший его помыслы сицилиец бросился вниз по склону, кувыркаясь в облаке мелких веточек и прелой листвы, пока не скрылся где-то далеко внизу.

— Шею свернёт.

— Такие не свернут. Аркадий, Евстафий и вот вы двое — идите и проверьте его, если жив — добейте.

Потому после расправы никто не стал оспаривать принцип субординации, на котором Теодор настаивал. Твердое слово, подкрепленное крепко рукой со сталью, было весьма убедительным.