Рубеж веков-2

— ...Ревнители веры громили врага,

И грозный акын превращен был в газа.

Неверных с обжитых ими мест изгоняли,

Закон шариата и веру утверждали...

Расстояние в 60 футов было вполне достаточно для уверенного поражения. Дёргаться, убегать пока не собираются...

Взяв малое упреждение, выжал скобу и серпентина уронила фитиль на полку. С небольшой задержкой воспламенился порох в стволе. Клуб дыма тут же скрыл значительную часть обзора.

Затрещпли/зашипели выстрелы, выплевывая свинец. Сквозь пороховой дым стало видно, как один турец свалился с коня, а другой наклонился к Луке, а после скатился вниз и повис на стременах.

Кони, почувствовав кровь, захрапели, загарцевали.

— Вперед! — закричал Теодор, выхватив клинок— На них! Бей!

Ромеи выскочили из засады: из-за камней, пней, ям.

— Святой Георгий! — закричали они вразнобой, размахивая оружием.

Третий всадник быстро повернул коня к опасности и дал шпор, бросившись вперёд. Сбил двух нападавших, ткнул копьём другого. Вилы и коса соскользнули с панциря, который оказался под курткой-минтаной. Выхватив саблю, он отсек руку одному солдату и рубанул по лицу второго, отчего тот с воем убежал прочь.

Конь под сарацином храпел, дико вращал глазами, норовил укусить и с виду был весьма страшен!

Наверняка они вдвоём натворили бы ещё бед, если бы выскочивший из кустов гоплит не сбил грудью вражеского коня, а ловко подобравшийся, Константин со всего маху не ударил встающего сарацина цепом по голове с такой силой, что хрустнула кость. Уронив поводья, он упал, чтобы уже никогда не подняться.

А в это время другие ромеи били пеших. Пехотинцы-исмаилиты не могли так воевать, как всадник — который, наверное, был сипахом.

Им не дали ни схватить из повозки орудие, и потому отбивались тем, что было при себе. Преимущество было не на их стороне, а потому по двое-трое на одного — у них не было шансов. Румелийцев кололи, били, резали без всяких предложений сложить орудие.

Видя мёртвых всадников, иные просили пощады, но по большей части тщетно. Ни молитвы, ни сложенные в молитвенном жесте трясущиеся руки, ни побледневшие лица не могли помочь им.

Ромеи рубили врагов без милосердия, ни одному не дали уйти. Они тешили, облегчали вражьей кровью свои изрядно пострадавшие в последнее время души и мстили за недавнее поражение, совершали своей возмездие.

Одного за другим пехотинцев перебили.

Лемку не важно было что в повозках — всё делалось для уничтожения сарацин и для получения уверенности в своих силах. Однако не смог удержаться и глянул в повозку. Где наткнулся на вытаращенные глаза двух парней в коконах! Тут же поправил себя — не в коконах, а просто весьма плотно связанных.

Но и это оказалось ещё не всё:

— Юц! Здравствуй, друг мой!

— Господин Теодор! Вы спасли нас! — закричал один из парней. Бледные и босые, с сальными волосами, в изодранных в клочки рубахах, грязные как поросята, а также с головы до пяток забрызганные своей и вражеской кровью, они едва стояли на ногах, но глаза горели огнём.

— Как ты тут оказался? Не ранен? Где все наши? Видел кого-нибудь? Где конь — Гемон? — посыпались словно картечь из Теодора вопросы. Но быстро опомнился:

— Погоди немного.

И уже обратился ко всем:

— Победа! Наша взяла!

Предстояло утащить трупы в лес и освободить их от хороших вещей. Оказать помощь раненым. Поймать коне. Утянуть повозку в сторону. Вряд ли бы она помогла ромеям, но на дороге тоже было нельзя оставлять.

Находящиеся впереди и позади на своём посту люди не подавали никаких сигналов, а значит на выручку уже погибшим сарацинам никто не шел, их убийство было совершено без единого свидетеля.

— Господи, столько часов сидели и мерзли ради пустой повозки!!

— Она не пустая! Нас стало больше! И если надо будет — будем мерзнуть ещё сколько надо, чтобы вы смогли очистить свои имена от позора утери оружия!

Юц «Эй, ты!» тихий и послушным парень, ухаживающий за снаряжением Теодора и его друзей до того, как его перевели в кентархию к Натану Моленару, за то время, что Лемк его не видел — подрос т немного окреп.

Его история была проста: он был в обозе, когда савойцы предали ромеев. Когда он понял, что на поле боя твориться что-то неладное, то бежал из обоза. Видел бой иоаннитов, но от всех опасностей смог уйти. Шел за отступающими турмами — и бой на переправе через Виту тоже видел. Переправился ниже по течению, где его и поймали акынджи. Погнали его и ещё толпу пойманных пленных и местных жителей на осаду Никополя, как он понял. Все знали традицию сарацин посылать к стенам осажденных крепостей пленных и мирных жителей, чтобы они под страхом смерти засыпали рвы. Никто из них такой судьбы не желал. Их не связали, просто гнали. А потому на одной из стоянок они напали на акынджы с камнями, разбили нескольким из них головы и сняв с трупов оружие, убили оставшихся. Но выжило всего несколько человек. Убежал в лес, и бежал, пока было сил. Решил переночевать у местных жителей. Однако те продали его проезжающим мимо воинам султана. Сдаваться не хотел, но связали. Соответственно ни где друзья Лемка, ни что с их имуществом — он не знал.

— А этот, второй в повозке?

— Да чёрт его знает! Говорит, как воды в рот набрал. Назвался Ховром или Гавром... Но он вряд ли друг румелийцев!

— Да уж вижу. Ну что, ты со мной, ил побежишь дальше? Если решишь уйти, то не беспокойся — оружия и припасов на дорогу выдам.

— Да вы что, господин декарх!

— Протодекарх.

— Извиняюсь... Господин, от вас — никуда!

— Отлично! Бери этого своего Ховра/Гавра, и вот вам задание — присматривать за ним. — указал Лемк на Гоплита, что пытался о траву вытереть передние копыта, вымазанные в крови.

День обещал быть долгим и интересным. Уходить Лемк не собирался. Ведь их ещё не обнаружили.

И за день они совершили еще несколько нападений на сарацинов: одиночек и небольшие группы.

Однако позже всё же произошла осечка: в какой-то момент один стрелок начал стрельбу раньше, чем это требовалось. Или может слишком велико было желание расправиться с врагом.

Итог был плачевен. Мало того, что выстрелил раньше, и несколько сарацин разбежались по сторонам, так ещё и не попал ни в одного. Стрелкам были необходимы тренировки.

Пятерых пленных, изловленных за день, повесили после того, как расспросили/допросили: о пленных ромеях, о запасах оружия и где они хранятся, о том где румелийская армия и что вообще произошло за последнее время. А после того, как дело было сделано, собрались и пошли скорым переходом к новой цели.

Ромеи в отряде позже клялись, что не успели люди отойти прочь, как к кустарнику, где были сложены трупы, подошли очень крупные волки.

Глава 12

Допрос сарацин, перед тем как ромеи ушли, показал интересные вещи. Так как на какое-то время ромеи были оторваны от происходящего вокруг, то абсолютно всё им было интересно, всё становилось обсуждаемой новостью.

Все сарацины были из разных «партий» и обладали соответственно немного разными новостями — кто-то знал даже о том, что творится в сопредельных землях.

Вся румелийская армия, которую удалось собрать Селиму Второму, насчитывала примерно 100 тысяч копий и до 120 современных орудий, из них около 20-25 тысяч копий при 32 орудиях (под предводительством албанского сераскира Джевад-паши) была отправлена против ромеев. «Гнилой город», «Империю одного города » исмаилиты не воспринимали серьезными противниками после того, как от ромеев откололись зимой многие войска, а также после ухода савойцев, а ещё — после последних проигранных сражений.