Рубеж веков-2

Все восприняли это спокойно, даже с радостью. Как же хотелось расслабиться… Год, проведенный среди врагов, в постоянном напряжении, был очень тяжелым.

Да и подготовиться к празднику требовалось достойно.

Разведали ближайшие селения, в которых наняли женщин чинить себе одежду, а многие принялись за это дело сами (с энтузиазмом, и зачастую плачевным результатом)

Лагерь наполнился оживлением, словно длинный и изнуряющий поход вдруг остался где-то далеко позади. У костров сидели воины, вычищая от пыли, грязи одежду и снаряжение. Один примерял новые сапоги, уверяя товарищей, что такой обуви мог бы позавидовать сам полководец. Другой хвалился ярким камзолом: диковинный узор на ткани заставлял остальных гадать, в каком краю его могли изготовить. Смех раздавался повсюду — кто-то пытался брить товарища, выстругивая комичные проплешины, а кто-то, окунаясь в прохладные воды Марицы, плескался, как малое дитя.

Река бурлила от тел, унося с собой грязь, пот и усталость, накопленные за долгие месяцы пути. Мужчины, один за другим, выходили на берег, с удовольствием чувствуя, как проходит усталостью. Стало видно — где была грязь, а где — загар. На белых телах, словно их никогда не касалось солнце, ярко выделялись части, которые были предоставлены погоде — кисти рук, шеи, лица. Один из воинов накинул на себя слишком длинный плащ и, с важным видом, нарочно копируя чиновника, начал раздавать «приказы», вызвав громкий хохот. Другой, натянув шелковую рубаху, вдруг заявил, что теперь он не меньше, чем богатый купец, и принялся «торговать» выдуманными чудными невидимыми товарами.

В воздухе витало облегчение. Чистая вода, одежда, добыча — всё это будто стирало воспоминания о тяготах похода. Воины чувствовали себя победителями. Пусть впереди их ждали новые испытания, но эти дни были их, вечер людей, которые выжили, выстояли и, хоть на мгновение, вновь почувствовали себя свободными.

Через несколько дней к ним прибыл с небольшим отрядом сопровождающих еще один комит.

Перед Теодором предстал высокий мужчина средних лет, с суровым, замкнутым лицом. И он явно привык отдавать приказы. Его эпилорикон был изрядно потёрт, но носился с гордостью.

— Теодор Лемк, протодекарх? — голос был резким.

— Да, — коротко ответил Теодор, приподняв голову, чтобы взглянуть на говорившего.

— Я Василий Вер, кентарх гарнизона крепости Ипсала. — представился он, чуть прищурившись.

— Вас называют друноарием. Так как вас никто не назначал, ваше звание — протодекарх. — продолжил Василий, резко, словно чеканя слова, — И вам следует подчиняться моим приказам. Вам ясно?

— Нет, — спокойно ответил Теодор, не отводя взгляда.

Повисла тишина, напряжённая, как натянутая струна. Теодор остался стоять ровно, чуть развернув плечи, словно бросая вызов.

— «Нет»? — переспросил Василий, медленно, будто не веря своим ушам.

— Именно так, — подтвердил Теодор. — Моё войско — не часть ваших гарнизонных сил. Мы пришли с другим приказом и с другой целью. Когда будет приказ моего турмарха, хартулария, магистра милиторум, первого стратега или самого басилевса — я тут же стану подчиняться вашим приказам.

Василий нахмурился, его рука чуть дёрнулась, словно собираясь что-то сделать. Но он замер, видимо, осознавая, что перед ним стоит человек, который знает свою цену и не склонен терпеть унижений.

Василий Вер нахмурился, но затем, чуть прищурившись, сделал глубокий вдох. Он был человеком горячим, но не глупым, а Теодор, стоящий перед ним, явно не принадлежал к тем, кто готов подчиниться.

— Хорошо, — наконец произнёс Василий, смягчая голос. — Похоже, вы знаете, чего хотите, протодекарх.

Теодор кивнул, не позволяя себе особо радоваться. Он понимал, что в таких переговорах важна каждая деталь, и малейшая слабость могла обернуться против него.

— Моё предложение таково, — продолжил Василий, спокойнее. — Вы ставите лагерь у города. Ваши люди остаются в лагере, выход в город небольшими партиями, без оружия. Порядок сохраняем вместе. Ваши войска — здесь гости, а значит, ответственность за мир и безопасность ложится на нас обоих.

— Порядок мы поддержим, — ответил Теодор. — Но мои люди отвечают только передо мной.

Василий внимательно посмотрел на него, словно обдумывая каждое слово. Затем медленно кивнул.

— Согласен. Но давайте обойдёмся без лишнего. Пусть держат себя в руках. Мы оба знаем, что у нас достаточно врагов снаружи, чтобы не искать их внутри.

— На том и порешим. — ответил Теодор, протягивая руку.

Рукопожатие было крепким, но недолгим. Василий ещё раз внимательно посмотрел на Теодора, словно пытаясь оценить, стоит ли он доверия. Оба понимали: в сложившихся обстоятельствах мир был лучшим исходом.

Под Ипсалой войско ромеев встретили криками ликования.

Сначала слух о приближении нескольких тысяч вооружённых воинов с обозом, тянувшимся на полверсты, вызвал тревогу. Вообще об отряде узнали заранее, но люди решили, что это очередной набег, может быть, Дамат-паши, хотя отсутствие конницы и нехарактерный порядок колонны вызывали сомнения. При этом, когда когда стало ясно, что это свои, возвращающиеся с богатой добычей и славой, радости не было конца. Мужчины покидали поля и мастерские, спешили взглянуть на героев. Женщины вытаскивали детей из домов, толкали вперёд, чтобы те хотя бы дотронулись до сапога скачущего впереди Лемка — на удачу.

Звуки приветствий перекрывали даже топот сапог:

— Слава победителям! Да здравствуют наши герои!

Девушки причесывались, надевали лучшие платья и выходили на дорогу, надеясь привлечь внимание проходящих воинов. Молодые, крепкие, закалённые битвами — такие могли обеспечить семью, куда надёжнее, чем какой-нибудь деревенский батрак. Толпа раздвигалась, шумела, кричала приветствия, пока воины, шаг за шагом, несли себя с достоинством, словно уже не просто солдаты, а участники триумфального шествия.

Теодор, даже не удерживая Гоплита, который сам знал куда надо идти, оглядывал своих людей. Толпа смотрела на них с восхищением, а ему вдруг стало ясно, как много они значат для этих людей. Разгром сарацин, добыча, добытая в пути, и одержанные победы возвысили его в глазах соратников и простых людей. Но вместе с этим на плечи легло новое бремя. Эта высота, которой он достиг, была шаткой, как вершина дерева. Стоило разжать руки — и он рухнул бы вниз, разбиваясь о камни ответственности и ожиданий.

Шаг за шагом, он двигался сквозь толпу, радуясь и тревожась одновременно.

Из крепости Ипсалы ромеев вышел встречать гарнизон, выставив своих людей в подобие парадного строя. Их попытки придать себе торжественный вид выглядели жалко: серая, потёртая униформа, доспехов почти не было, а у кого были — побитые и помятые, оружие — больше похожее на рухлядь. Лишь знамя Империи, алое и золотое, развевающееся на ветру, придавало хоть какую-то гордость этому сборищу. Сами солдаты стояли неровными рядами, переминались с ноги на ногу, многие украдкой бросали взгляды на наш отряд.