Рук

— Рук! Рук, приятель, какого чёрта происходит? — на моё плечо ложится рука. Этот контакт меня ошеломляет, и я разворачиваюсь, готовый начать крушить любого, кто меня трогает. Это Джейк. Он поднимает руки, отходя от меня.

— Воу, воу, воу, чувак. Остынь.

— Ты знаешь этого сопляка? — спрашивает коп.

Джейк кивает.

— Да. Знаю.

— Тогда сделай ему одолжение и убери его отсюда, пока он не натворил чего-нибудь глупого.

Я собираюсь перепрыгнуть через ограждение и засунуть голову этого идиота ему же в зад, но Джейк хватает меня за майку и тянет назад. Я пытаюсь вырваться, но когда со всех сторон давит так много людей, злобно толкая и пихая меня, это невозможно. Я позволяю ему оттащить меня обратно через толпу, еле слышно рыча оскорбления. Как только мы отходим, Джейк разворачивается ко мне, глядя с яростным напряжением.

— Ты с ума сошёл, чувак? Пытаешься затеять драку с копом? У тебя судимость, или ты об этом забыл? Облажаешься так, и для тебя не будет тюрьмы для несовершеннолетних. Это будет зона для больших мальчиков, придурок.

— Зона для больших мальчиков, — повторяю я. — Да уж. Очень по-взрослому. Не я виноват, что этот парень ведёт себя как идиот. Я просто спросил информацию. Он ведёт себя как баба.

— Он ведёт себя не как баба. Он ведёт себя как коп.

— Это не одно и то же?

Джейк закатывает глаза.

— Это их работа — охранять здание. Как думаешь, что будет, если они просто разрешат каждому из этих глазеющих мудаков зайти и осмотреться? Думаешь, это сделает ситуацию внутри лучше или хуже?

Я мгновение смотрю на него, а затем выдыхаю воздух, который сдерживал.

— Ладно. Прости, ты прав. Но что я должен делать? Она может быть там.

— Кто?

— Саша.

Меня бесит, что он ещё не понял этого. Он знает, что она работает в музее.

— Ааа. Верно. Ну, ты знаешь, что она там?

— Нет, я не знаю, что она наверняка там. Но кто-то там есть.

— Почему бы тебе просто не успокоиться? Там может быть какой-то чёртов чувак, откуда тебе знать. Это может быть...

— Вон она! Смотрите! Вон там!

— О боже! Её ранили!

— Помогите! Кто-нибудь, помогите!

Вокруг нас поднимается крик, заглушая голос Джейка. Моё тело простреливает адреналин, и руки начинают дрожать.

— Какого чёрта? Какого хрена происходит?

Я оглядываюсь; только когда люди начинают бежать к левой стороне музея, я вижу, что происходит. Фигура стоит на коленях, на земле, опираясь на пожилого мужчину в толстом синем пальто. Он пытается поднять фигуру, но с трудом. Подбегает ещё один парень в костюме, роняя на землю свой дипломат. Тот раскрывается, и разлетаются стопки бумаг, подхваченные ветром, пока он помогает фигуре — женщине — встать на ноги.

Она поднимает голову, её лицо покрыто кровью, и это она. Это Саша. Я был прав.

— Чёрт, — кровь отливает от моей головы, тошнотворно разливаясь где-то внизу моего желудка.

— Это она? — спрашивает Джейк.

Я киваю.

— Я должен пойти к ней. Чёрт. Она ранена. Она очень сильно ранена.

— Она в норме, приятель. Смотри, с ней врачи. Она в порядке. Она в порядке.

К ней подбегают несколько парней, с медицинскими сумками в руках, освобождая бизнесмена и пожилого мужчину от их бремени. В то же время, вперёд выбегают около двадцати парней с камерами, делая снимки и выкрикивая вопросы. Вспышки их «Канонов» и «Никонсов», кажется, делают пасмурный серый день внезапно ярко-белым. Саша морщится, поднимая руку, щурясь и качая головой. Она напугана. Полиция спешит с обеих сторон. К Саше подходит высокая блондинка, разговаривая с ней, пока её осматривают врачи.

Я хочу нажать на паузу. Хочу остановить всё, чтобы подойти к ней самому, оттолкнуть всех с пути, подхватить её на руки и унести прочь. Она выглядит испуганной и ошеломлённой, будто просто не может понять, что происходит.

— Прямо сейчас не делай ничего глупого, — предупреждает Джейк. Его пальцы снова впиваются в мою руку. Теперь, когда мы вне толпы, будет достаточно легко оттолкнуть его и помчаться туда, но он прав.

Чем я сейчас полезен Саше? Я не профессиональный медик, так что не могу позаботиться о её травмах. Я не коп, так что не могу расспрашивать её о том, что произошло. Или могу, но что потом? У меня нет с собой пистолета. Я не могу ворваться в музей и найти придурков, которые сделали это с ней. Я не могу войти туда и арестовать их.

Прямо сейчас я не принесу ей пользы.

— Какая здесь ближайшая больница? — спрашивает Джейк.

— Ближайшая больница?

— Да, приятель. Думай. Её не будут держать здесь дольше, чем необходимо, верно? Её повезут проверять. Если мы поедем в больницу, ты сможешь там с ней поговорить.

Проклятье. Он прав. Я шевелю мозгами, думая.

— Маунт-Синай, верно? — спрашивает он.

— Нет. Ленокс-Хилл. Там есть отделение экстренной помощи. Её отвезут туда. Гринвич-Виллидж, прямо за парком, — конечно же, в Нью-Йорке ничего не «прямо за парком». Центральный парк огромный. Мы никогда не обгоним скорую, добираясь до больницы пешком, никогда за миллион лет. — Нам нужно такси.

Джейк уже пришёл к этому выводу. Он указывает вперёд по улице.

— В ближайшее время движения тут не будет. Пойдём к Амстердаму.

*** 

Требуется двадцать пять минут, чтобы добраться до больницы. Когда мы приезжаем, видим, что та скорая действительно уже обогнала нас, и нет, нам не разрешат увидеть пациентку. Медсестра за стойкой говорит слово «пацентка», будто Саша какая-то инопланетянка, какой-то фрик, находящийся под исследованием местных властей, и что мы сумасшедшие, раз вообще считаем, что сможем делить с ней один воздух. Нам говорят, что мы даже не можем подождать её в зале ожидания. Появляется пара охранников бандитского вида, держа руки на оружии, и нас выгоняют из здания на улицу, где уже собралась толпа новостных репортёров, которые устанавливают своё оборудование, прожектора освещают парковку, придавая мрачному, гнетущему, холодному дню вид жаркого и солнечного.

— К чёрту это. Должен быть другой вход, — я осматриваю периметр первого этажа, ища другой вход, который мы могли пропустить. Но, кажется, что ничего нет. Джейк резко выдыхает через нос, в его взгляде блестит раздражение.

— Чувак. Не возвращайся туда. Ты напрашиваешься на проблемы. Почему бы тебе сейчас просто не поехать со мной домой? Мы можем посмотреть по новостям, что происходит. Она выглядела нормально.

— Она не выглядела нормально. Она была в крови. Боже, приятель...

— Хорошо, хорошо. Чёрт. Не дави на меня. Я здесь просто пытаюсь уберечь тебя от тюрьмы.

Я провожу руками по лицу, кивая.

— Прости. Но мне это чертовски не нравится. Мне не нравится не знать, что происходит.

Джейк смотрит на меня долгим твёрдым взглядом, оценивая. Разгадывая меня.

— Я никогда не видел тебя таким, — говорит он. — Ты меня пугаешь. Просто сделай глубокий вдох, ладно? Сейчас мы не можем ничего сделать. Мы должны быть терпеливыми и...

Я слышу позади треск помех — звук полицейской рации. В тюрьме я быстро узнал, что нужно останавливаться и слушать, когда слышишь этот звук. Зачастую это означало, что пришёл начальник, чтобы проверить камеры. Иногда это означало, что друг вернулся в общую камеру. В других случаях это означало, что на нас вот-вот обрушится шквал огня и дерьма, и что нам надерут задницы.