Руководство по системной поведенченской психотерапии

2) Далее психотерапевт формулирует и озвучивает фактическую личностную «идентичность» пациента, то есть говорит с пациентом, максимально возможно игнорируя его «идентификации» (предлагаемую им психотерапевту «версию» своих личностных ролей и отношений), но с позиции фактического поведения пациента в тех или иных личностных отношениях, вызывая тем самым соответствующие эмоциональные реакции, которые обусловлены как поддержанием стабильности имеющихся динамических стереотипов (элементарные эмоции), так и эффектом ассоциации различных динамических стереотипов (эмоции). Данные эмоциональные реакции могут быть двух типов: сопротивление собственной «идентичности» (в случае сильного «лобби» устоявшегося поведения со стороны «картины»), или ее очевидное принятие, хотя и с элементами стеснения, неловкости и т. п. Психотерапевт соответствующим образом означает данные эмоциональные проявления и указывает на их природу.

3) После того как данные эмоциональные реакции спровоцированы, психотерапевт определяет тактику дальнейшей работы. Если непринятие пациентом собственной «идентичности» (из-за противоречий, возникающих с «идентификацией») достаточно выраженное, то значимого эффекта можно будет достичь только после редукции соответствующей невротической симптоматики (включая аддиктивное и аутоагрессивное поведение), что и определяет дальнейшую тактику психотерапевтического лечения. В том же случае, когда пациент принимает свою «идентичность», несмотря на «негодование» или «смущение» «картины», целесообразно переходить к разъяснению, подробной вербализации, конкретизации и переозначиванию различных элементов этой «идентичности».

4) Далее определяется то, какие именно элементы социального поведения носят характер я-отождествленных и я-неотождествленных ролей, выясняется весь спектр чувств и переживаний (по КМ СПП), которые окрашивают данные отношения. Причем здесь необходимо учитывать, что «нейтральность» отношения может быть мнимой, за «позитивной» субъективной оценкой отношений могут скрываться «негативные» чувства (в виде опасений, сомнений, ожиданий), не осознанные пациентом, равно как и, напротив, за «негативными» чувствами и переживаниями, как правило, обнаруживаются «позитивные» чувства (в виде тех же ожиданий, опасений и сомнений, но другого рода). Все эти моменты должны быть тщательно прояснены, а также нужно точно определить «образы» других людей в психическом пациента. При этом необходимо тщательно выяснять – данные чувства и переживания пациента относятся к наличным персонажам отношений или к желаемым, таковым, каковыми, по интенции пациента, они «должны» быть, каковыми они, по его мнению, «являются на самом деле». Весь набор подобных иллюзорных представлений пациента должен быть определен и, по возможности, разъяснен.

Второйэтап (модификация социального поведения).

1) Сначала психотерапевт совместно с пациентом производит верификацию «идентичности» и «идентификаций» последнего по определенному отношению, то есть выясняется, как пациент фактически относится к определенному лицу и, как он себе эти отношения представляет. Выявленное несоответствие выносится в «итог» и обозначается как фактор дезадаптации.

2) Далее определяются два момента: является ли эта роль (отношение) я-отождествленной или я-неотождествленной, с одной стороны, и насколько она дезадаптивна, с другой. Принципиальный нюанс заключается в том, что подобное выяснение и разъяснение за счет формирования других вариантов в «картине» (аберрации «картины»), делает любую роль, каковой бы она ни была, я-неотождествленной, что позволяет ее модифицировать. Производятся процессы дезактуализации (дискредитация, игнорирование, фрустрация и т. п.) дезадаптивной роли, идеалистических представлений, дезадаптивных «идентификаций».

3) Модификация дезадаптивной роли, предпринимаемая далее, обеспечивается, с одной стороны, соответствующей, здесь же, на занятии, создаваемой, новой «идентификацией» (новой «субъективации»), с другой стороны, за счет проигрывания на психотерапевтическом занятии и использовании новых тактик в наличной ситуации. Этот процесс, представляющий собой, по сути, формирование новой, адаптивной «идентичности», не одномоментный, поскольку для образования соответствующих адаптивных динамических стереотипов необходимы время и опыт, «праксис», однако изменения начинаются уже на занятии.

4) Наконец, после предпринятого модифицирования «идентичности» созданные для этого «идентификации» пациента должны быть скорректированы с целью достижения оптимального соответствия.

При выполнении этой психотерапевтической техники психотерапевту необходимо добиться следующих эффектов.

· Во-первых, пациенту необходимо осознать, что любое его социальное поведение (я-отождествленные и я-неотождествленные отношения) – лишь один из возможных вариантов, который при определенных усилиях может быть изменен, а потому любые ссылки на «характер», «натуру» и т. п. должны быть отброшены.

· Во-вторых, любой вариант социального поведения не может расцениваться в дихотомии «положительное – отрицательное», но лишь в системе «адаптивный – дезадаптивный», что и является критерием.

· В-третьих, вновь образуемая «идентификация» должна точно соответствовать новой же «идентичности», в противном случае достаточная степень адаптивности не будет обеспечена.

Третий этап (самостоятельная работа).

В самостоятельную работу пациента входит освоение в наличной ситуации определенной на психотерапевтическом занятии стратегии социального поведения. При этом он должен самостоятельно дезактуализировать прежние дезадаптивные варианты поведения, означая их как «такие» динамические стереотипы, которые могут быть и иными, а потому если они не устраивают (не отвечают критерию адаптивности), то должны быть изменены.

2. Иерархичность ролевых отношений

Социальные отношения не есть некая особенная, взявшаяся сама по себе составляющая человеческого поведения. Она возникает на тех же основаниях и, в сущности, по тем же механизмам, что и все прочие содержательные аспекты поведения человека. Социальное поведение детерминировано биологически, а истоки этой детерминации следует искать в инстинкте самосохранения, который схематически может быть представлен инстинктом самосохранения отдельной особи (собственно инстинкт самосохранения), инстинктом самосохранения вида (половой инстинкт), инстинктом самосохранения группы (иерархический инстинкт). Все три указанные ипостаси инстинкта самосохранения и определяют необходимость «социального» поведения.

Традиционно принято считать, что теоретическая модель И.П. Павлова построена на принципе инстинкта самосохранения отдельной особи (положительное и отрицательное подкрепление), психоанализ стоит на инстинкте самосохранения вида (либидо), а на иерархическом инстинкте базируется, например, здание индивидуальной психологии А. Адлера. Однако это не совсем так. И.П. Павлов представил, по сути, иерархический инстинкт в концептах «рефлекса свободы» и «рефлекса рабства»⁸⁹². З. Фрейд несомненно апеллировал к инстинкту самосохранения особи, формулируя «принцип реальности», а А. Адлер открыто определял иерархический инстинкт, лежащий в основе его теории, как половой (инстинкт самосохранения вида). Подобная путаница разрешается КМ СПП введением понятия тенденции выживания, которая, будучи несодержательной, позволяет рассматривать инстинкт самосохранения в его целокупности. Вместе с тем для удобства изложения имеет смысл использовать абстрактную модель разделения целокупной тенденции выживания на инстинкты самосохранения вида, группы и отдельной особи.

Так или иначе, но все три абстрактно определяемые составляющие целокупного инстинкта самосохранения диктуют необходимость социальных отношений. Человеческая особь нуждается в социальных отношениях для собственного выживания (инстинкт самосохранения отдельной особи), без них – без социальных отношений – надежд на выживание у человека нет, по крайней мере, если рассматривать социальные отношения не в узком понимании этого термина, а в полном их виде, то есть с учетом «выросших» из них (благодаря им) рече-мыслительных процессов. Половой инстинкт (или инстинкт самосохранения вида) также в значительной степени определяет необходимость социального поведения, поскольку именно сексуальная потребность, нуждающаяся в своей реализации (и при невозможности немедленной, непосредственной реализации [481] ), дает повод к налаживанию столь сложноорганизованной структуры, как социальное поведение. Кроме того, психоанализ показал, что «энергия» этой потребности, сублимируясь, перенаправляется с сексуального объекта, ее провоцирующего, на иные цели, «далекие от сексуального удовлетворения; суть при этом заключается в отвлечении от сексуального»⁸⁹³, то есть в формировании социального.

481

Здесь уже отчетливо прослеживается инстинкт самосохранения отдельной особи, который и обеспечивает следование «принципу реальности» (З. Фрейд).

Собственно само социальное поведение детерминировано инстинктом самосохранения группы, то есть иерархическим инстинктом. «Принципом организации, – пишет Конрад Лоренц, – без которого, очевидно, не может развиться упорядоченная совместная жизнь высших животных, является так называемая иерархия. Состоит она попросту в том, что каждый из совместно живущих индивидов знает, кто сильнее его самого и кто слабее, так что каждый может без борьбы отступить перед более сильным – и может ожидать, что более слабый, в свою очередь, отступит перед ним самим, если они попадутся друг другу на пути (курсив наш, – А.К., Г.А.)»⁸⁹⁴. Таким образом, принцип иерархии – это фундаментальный механизм любых социальных отношений, под него перестраиваются в этом аспекте поведения и половой инстинкт [482] ⁸⁹⁵, и инстинкт самосохранения отдельной особи [483] ⁸⁹⁶.

482

Так, например, у приматов внутригрупповые отношения, носящие очевидно иерархический характер, обеспечиваются соответствующей символикой полового акта. «Движение покрывания, – пишет Н.А. Тих в “Предыстории общества”, – применяется во взаимоотношениях обезьян во многих вариациях – от полной имитации полового поведения самца до мимолетного движения». «Подставление, как и покрывание, – наиболее употребительный способ общения между подчиненными и господствующими членами стада многих видов обезьян. […] Это движение заключается в том, что подчиненный или зависимый член стада поворачивается задом (демонстрирует свой зад) к господствующему, к вожаку. […] Позу подставления принимают не только самки, но и самцы. […] Многие авторы, специально занимавшиеся изучением явления подставления, истолковывали его в большинстве случаев как извращение половых взаимоотношений».

483

Нижеследующее наблюдение за внутригрупповыми отношениями обезьян наглядно демонстрирует, насколько взаимосвязанными оказываются все составляющие целокупного инстинкта самосохранения в социальной организации. «Поскольку общее количество самцов у обезьян более или менее равно количеству самок, – пишет Я. Дембовский в “Психологии обезьян”, – отсюда следует, что значительное большинство самцов устранено из половой жизни, ибо этому препятствует вожак. Эти одинокие “холостяки” являются причиной разных беспорядков в колонии обезьян. В общем, однако, “холостяки” признают господство вожака и уступают ему. Вожак укрощает строптивость “холостяка” или непослушную самку, принимая такую же позу, какую он принимает во время спаривания. Если поза укрощения является знаком властвования, то поза подставления самки служит знаком покорности». Иными словами, инстинкт самосохранения отдельной особи реализуется здесь в канве иерархических отношений и в символике половых отношений (инстинкт самосохранения вида).