Рунет: Сотворенные кумиры

<.> Сегодня я хочу начать рассказ об устройстве собственного головного мозга (о спинном и костном мозге мне ничего неизвестно). У меня мозг устроен достаточно интересно, в одном посте все не опишешь, поэтому я заведу тег «мозг», чтобы потом любой желающий смог собрать всю серию.

Начну с того, почему у меня не бывает творческих кризисов и почему меня всегда прет.

Мне по жизни достался крайне медленный, туповатый, по всей видимости, бракованный, ленивый, малопроизводительный и дырявый мозг. Я могу прочитать книгу толщиной в 600 страниц и запомнить из нее только одно предложение, да и то только потому, что оно мнемонически к чему-нибудь прицепится. Сначала меня это напрягало, а потом я совершенно успокоился — все равно я смогу прожить только свою жизнь, а на жизнь других людей мне, по большому счету, насрать (в том смысле, что их жизни я прожить все равно не смогу).

У меня не бывает творческих кризисов, и меня всегда прет, потому что мне всегда все интересно. Мне интересно устройство, описание, история, внешний вид почти всего. При этом я ничего не понимаю (и не собираюсь начинать) в химии, физике, математике и танцах. Мне интересно все, что попадает в область моего увлечения, — например, объекты материальной культуры в городах, способы передачи информации и интерфейсы (отсюда светофоры, столбы и пр.). Мне глубоко насрать на балет, оперу и модные тусовки — поэтому в моей памяти я сведу к минимуму количество занимаемых этой поебенью килобайт.

Режим интереса никогда не выключается. Количество единиц интересного (введем такое понятие) должно поддерживаться на определенном уровне. Скажем, если я за день ничего нового не узнал, то у меня будет состояние близкое к подавленному. Но я не позволяю такому случиться, потому что даже в глухой деревне я буду каждый день находить что-нибудь новое. Что уж говорить о поездках — в моем любимом режиме «один день — один город» я чувствую себя как акула, плывущая в открытом океане (если акула остановится, она задохнется).

<…>

Кроме того, мне интересны любые виды задач. Я возьмусь за проектирование диктофона, радиатора, стакана, рюкзака, логотипа молокозавода или плаката для ассоциации детей-даунов с одинаковым интересом. Меня постоянно прет. Мне интересно ходить на работу. Я не могу устать, сидя за компьютером. Для меня не бывает скучных заданий.

Единственный случай, когда у меня наступает короткое замыкание, это когда я сталкиваюсь с человеком, которому неинтересно. Я просто не знаю, что делать в этот момент. Кстати, если дизайнер начинает ныть, что ему задача скучна, он недолго остается в студии. Если кому-то неинтересно все, всегда и везде, не надо тратить на такого человека ни одной секунды.

Из журнала tema, 7 января 2009

— Сколько времени в день у вас отнимает ЖЖ?

— Часа полтора. Я с утра за завтраком просматриваю комменты и смотрю, чего в Яндекс. Блогах написали, а потом в течение рабочего дня уже другими делами занимаюсь.

— Чужие дневники не читаете?

— Очень мало. Я смотрю, что в топе сегодня, причем не в яндексовском: туда-то вообще трэш попадает, «кросс-пост приветствуется» — и люди начинают выносить в топ что-то абсолютно неинтересное. А в самом Livejournal: там топ интересный, он показывает, куда самих ЖЖистов больше пришло, что их интересует.

— То есть вы топом пользуетесь, как газетой.

— Да, сам себе ее кастомизирую. Если мне хочется про что-то почитать, я как бы вызываю волну на эту тему — и читаю.

Устройство мозга: всегда последовательно

<.> Мой мозг не в состоянии удерживать в памяти и восстанавливать большие объемы информации. Я не могу запомнить номеров своих паспортов, хотя у меня их всего три. Но зато я активно пользуюсь методом очевидного каталогизирования. Этот метод заключается в том, что я все делаю совершенно одинаково и предсказуемо. Другому человеку совершенно неизвестно, что является очевидностью для меня, поэтому можно не переживать, что кто-либо перехватит сигнал. То есть в моей системе «свой — чужой» есть только «свой».

Сначала я и сам не подозревал, что пользуюсь методом очевидного каталогизирования, пока несколько раз не столкнулся с тем, что пытался сохранить файл в директорию, которую не открывал десять лет. «Файл с таким названием уже существует, заменить?» — спросил компьютер. «Нихуя себе», — подумал я. Оказывается, десять лет назад файл, имеющий отношение к той же теме, я сохранил в ту же директорию под тем же названием. Так я понял, что всегда называю файлы так, как мне удобно, — каждый раз совершенно одинаково. И всегда знаю, где лежит любой документ на компьютере.

<.> Помимо того, что я кладу файлы в нужные папки, я еще располагаю их пространственно в понятном мне порядке. Сверху — нужное, потом группа на разбор, снизу — ненужное, но необходимое. Я не могу пользоваться Виндами, которые не могут нормально запоминать порядок расположения иконок. У меня есть папки, которые лежат на десктопе годами в одном и том же месте, — для меня это лучший индикатор стабильности мира. Я не могу пользоваться списками файлов — яв них ничего не понимаю.

<.>Поиск и метаданные я не воспринимаю. Мне важно, что нужный мне документ лежит слева в папке «почитать», которая лежит на десктопе. Мне даже не так важно, как называется этот документ.

У меня не возникает сложности при поиске в голове информации о месторасположении нужных бумаг в офлайне. Главное, чтобы никто не прикасался к той куче, куда я засунул три года назад нужный листочек. Куча растет ввысь, но я всегда знаю, на какой глубине в куче нужный мне документ.

Так же располагаются и вещи в шкафу. Полка для носков хранит носки много-много лет. В дальнем правом углу — шерстяные, я их никогда не надеваю. Слева спереди — дырявые, которые надо взять в поездку, чтобы выкидывать каждый день. Посередине — стопка непарных. И так далее.

Сбои, конечно, бывают, но настолько редко, что ради них я систему устройства своего мозга совершенно не хочу менять.

Из журнала tema, 2 марта 2009

Живожурнальное государство

О том, что русские блоги в целом и «Живой журнал» в частности — последний оплот свободы слова, социальный инструмент и виртуальное государство в государстве реальном, сказано много слов. В интернете эти слова говорятся с особым гражданским пафосом: в том, что касается свободы слова, рунетовское сообщество относится к самому себе очень серьезно. Это вообще свойственно Рунету. «Люди не умеют нейтрально выражать свои мысли: русскую часть Википедии никто не может нормально поддерживать, — сказал Лебедев во время публичного интервью в клубе “Проект ОГИ”. — Это очень яркий показатель того, как общество независимо формирует какие-то социальные инструменты».

Обустройство «Живого журнала» с его трехмиллионной аудиторией напоминает обустройство какой-нибудь территориальной единицы — мегаполиса, области, небольшой страны вроде Латвии. В силу того, что ЖЖ — это, прежде всего, большое собрание людей, любые изменения в нем, от появления рекламных баннеров во френдлентах до борьбы со спамом в комментариях — это, прежде всего, изменения общественного устройства.

Такие изменения всегда вызывают большие общественные движения, чаще всего — протестные. Любая попытка организовать сообщество, идентичность которого основана на презумпции абсолютной свободы (мой блог, что хочу, то и пишу), изначально воспринимается как попытка узурпировать власть. В Рунете, в связи с острым вниманием ко всему, что так или иначе связано со свободой слова, распространением информации и запретом на ее распространение, блогер — как некогда поэт в России, — со временем оказался больше самого себя. Он не пользователь коммерческого блог-сервиса, каким является «Живой журнал» по сути и каким хотят сделать его акционеры СУПа; он — рупор эпохи, даже если пишет исключительно «лытдыбр».