Рунет: Сотворенные кумиры
Шрифт:
По поводу размещения заказухи в газете «КоммерсантЪ» буду краток, благо расстался полчаса назад с Андреем Васильевым.
Человек, утверждающий, что текст «Антон Носик уволен из Рамблера» появился на первой полосе Ъ случайно, без чьего-либо умысла, просто не отвечает за свои слова. Что совершенно нормально для Дёмы, поскольку он поэт. А во времена этой публикации был еще и невъездной в Россию, так что обстоятельств дела не знает и знать не может. Зато их знаю я, досконально. Я знаю, в каком отделе, в какой PR-компании за эту публикацию выставили счет клиенту. Знаю и другие публикации в Ъ, за которые та же самая PR-компания выставляла счета другим клиентам. Андрей Васильев мне на это сказал: «Ну ты ж понимаешь, что счета можно выставить и за публикацию, которая не была заказной, если она отвечает интересам твоего клиента». Он совершенно прав, это норма жизни в мире PR-услуг. Не все публикации, за которые клиент платит своему пиарщику, были этим пиарщиком заказаны. Некоторые возникли самотеком, но их отмониторили, и счет за них выставился обычным порядком. Так случилось со статьей про 40-минутное
Пока мы с PR-компанией боролись за этого сотрудника, он мне совершенно честно говорил: «Антон, мои текущие наниматели тебя уничтожат. У них неограниченная квота размещения черного пиара в Коммерсанте».
Я в ответ лишь весело смеялся, поскольку КоммерсантЪ представлялся мне бастионом свободы слова и единственным СМИ, где не берут заказухи. Тем более против меня.
Но после публикации на обложке этой газеты заголовка «Антон Носик уволен из Рамблера» (ведущего на стр. 19, где о моем увольнении нет ни строчки) я утратил иллюзии. И понял, что мой друг знал порядки размещения в Коммерсе сильно лучше меня. Как я теперь понимаю, он знал их лучше и Дёмы, и Васильева.
Разумеется, и Дёма, и Андрей при упоминании этого эпизода врубают дурочку и говорят «Мы не знаем, как это туда попало».
Но эта отмазка убедительна только для них самих.
В реальности дихотомия очень простая.
Либо опровержение лжи в том же месте, где она была напечатана, и служебное расследование об обстоятельствах заказа, либо вы, друзья мои, соучастники бизнеса по размещалову.
<…>
В 2001 году я очень хотел судиться с ИД «КоммерсантЪ» за эту клевету.
Но пожалел своих друзей и бастион свободы слова, так что судиться не стал.
В 2009 году у моего ЖЖ больше читателей, чем у Ъ на бумаге, и эти читатели более влиятельны (некоторые из них, в частности, возглавляют государство и правительство, другие решают, кому дать кредиты ВТБ и ВЭБ).
Поэтому по факту упоминания Ъ в моем посте про Пугачева Дёма закатил ту постыдную истерику, которую закатил.
Меня в этой истерике не устраивает ровно одно. Упоминания компаний «МиП» и «Яндекс». Это публичный пересказ приватного телефонного разговора между двумя старинными друзьями. Это примерно как я сейчас начну в ЖЖ публиковать все, что я про Дёму знаю. Но я не начну, не так воспитан, расслабься, любимый. И убери нахуй две этих компании из своего поста. Я тебе давал всего лишь clues для служебного расследования, которое ты отказываешься провести. Если ты не готов отвечать за свой базар, то не лезь, пожалуйста, в залупу. Пост был не про ваше блядство, а про Лео Ляйблиха, который берет с клиента миллион в месяц, доносит до площадок двадцать тыщ, а на остальное покупает квартиры, машины и дачи. Я этот бизнес хочу уничтожить, а не ИД «КоммерсантЪ» со всем его размещаловом, при упоминании которого вы с Васей так неуклюже врубаете дурочку.
Из журнала dolboeb, 13 марта 2009
Так Антон Носик, часто и много рассуждавший о специфике, а также о бессмысленной беспощадности сетевой полемики, сам стал жертвой синдрома «Живого журнала». В самых общих чертах синдром этот можно описать так: любая полемическая реакция в ЖЖ становится гораздо жестче и радикальней, чем была бы, например, при личной встрече участников дискуссии или даже в их частной переписке. В каком-то смысле блогосфера провоцирует человека на автоматическое письмо: стимулом к написанию поста или комментария зачастую становятся не длительные размышления, а непосредственная сиюминутная эмоция. А дальше уже язык ведет блогера, порой заводя его довольно далеко. Нигде с такой легкостью не напишут незнакомому человеку «умри, сволочь», как в блогосфере, — просто потому, что у блогеров нет других жестов, кроме слов. К тому же публичность конфликта ставит его участников в позицию шоуменов, от которых публика требует продолжения, подначивает, аплодирует и всячески поощряет все новые и новые «набросы [говна на вентилятор. — Ю.И.]».
В августе 2009 года Носик так прокомментировал свой «срач» с Демьяном Кудрявцевым для московского TimeOut: «Можно поругаться по телефону и пару дней не разговаривать. А то, что происходит в публичном поле, — шоу, для которого расхождение во мнениях — отправная точка и питательная среда. Я в своем ЖЖ написал о блоках на информацию, допуская, что блок можно поставить не только за деньги, но и, например, по телефонному звонку. И назвал, кстати, несколько изданий. Интересная тема — это ведь вредный для СМИ рынок, большой и коррумпированный. Но только Дёма решил мне ответить. Тоже через ЖЖ. Он написал, что я сошел с ума, потому что блоков в “Коммерсанте” не бывает и быть не может. С этого момента сюжет про блоки стал сюжетом про то, как мы поссорились. И эта история оказалась гораздо увлекательнее для публики. Таков закон шоу-бизнеса — видимый конфликт интереснее, чем невидимый».
Можно
добавить только, что закон шоу-бизнеса в ЖЖ предполагает еще и приоритет личного над всем остальным. Блоги — это не только возможность писать о себе и общаться с друзьями, но и возможность читать личные записи известных, но незнакомых с тобой людей. Так что вполне закономерно, что срач двух старинных друзей, которые к тому же являются видными медиаменеджерами, ЖЖ-аудиторию заинтересовал больше, чем анализ ситуации с блоками на информацию в российских СМИ. Срач всегда будет интересовать блогеров больше, чем анализ.История о том, как dolboeb стал dolboeb’ом, от многократного повторения превратилась почти что в притчу. Как говорит сам Носик, это притча про «общение между живым человеком и неживой многопользовательской СУБД» (системой управления базами данных).
— Вот, у тебя есть логин на «Ведомостях», и ты была первая, кто залогинился на «Ведомостях», и ты была там Julia, — тоном библейского пророка начал Носик, когда я спросила его, почему все-таки он dolboeb. — А пришла ты на «Коммерсантъ» логиниться — там за пять лет до тебя залогинилась какая-то Julia. В результате ты заебешься разбираться, где ты Julia, где ты Idlis, где ты Julia Idlis, и т. д. В 1994 году, когда для меня эта проблема актуализировалась, Anton где-то был свободен, а где-то занят. Помнить, где я кто, уже тогда не хотелось. Поэтому я взял первый попавшийся набор латинских букв, которые легко один раз на всю жизнь запомнить и который всегда будет свободен в любой англоязычной вновь создающейся системе логинов, будь то Yahoo, Geocities, Wall Street Journal, New York Times, Usenet, Gmail, — потому что никого так не зовут, и ни у кого это не фамилия, и ни в каком западном языке случайного омонима нет. Иначе говоря, это просто набор букв, который гарантированно свободен в любой западной системе регистрации. Российских систем, предусматривающих регистрацию, тогда еще не было. До появления Mail.ru оставалось четыре года. Соответственно, это было удобно — помнить, что ты везде вводишь эту строчку и везде либо она свободна, либо она твоя.
А потом, в связи с тем, что некоторым пишущим журналистам понравилось существование ЖЖ как системы, его стало модно обсуждать в прессе. И тут встал вопрос, готов ли я к публичному предъявлению себя окружающему миру. Выбор был простой: либо завести журнал Anton Nossik, чтобы взаимодействовать с миром, либо не заводить его и не взаимодействовать [12] . Поскольку на тот момент я совмещал самое большое в своей жизни количество руководящих должностей в разных холдингах, корпорациях и редакциях — главный редактор объединенной редакции интернет-вещания в «Медиа-Мосте», вице-президент «Рамблера», генеральный директор и главный редактор Ленты. ру, главный редактор газеты «Вести», — то комментариев в неделю у меня брали десятки. И все, что я хотел сказать широкой публике, этим, а также «Вечерним Интернетом» исчерпывалось. А в ЖЖ я позволял себе какие-то высказывания, и мне совершенно не хотелось, чтобы они становились предметом обсуждения в прессе. И мне пришло в голову, что, имея такой ник, можно гарантировать, что никто не будет цитировать тебя как тебя.
12
Журнал anton_nossik он все-таки себе завел — вернее, воспользовался старым журналом с таким названием, который кто-то из пользователей ЖЖ завел от его имени. В январе 2008 года Носик начал публиковать там посты из серии «100 фактов про Антона Носика» — о рождении, о смерти, о музыке, которую он слушает, о своей женитьбе на Ане Писаревской, о том, как познакомился с первым носителем ВИЧ-инфекции в СССР, и т. д. То есть свою, пусть и несколько беллетризованную, но все же автобиографию.
— Почему? Цитировать-то все равно можно.
— Нет. Цель была достигнута на пять полных лет.
— То есть тебя пять лет не цитировали в прессе?
— Мой ЖЖ — нет. Пять полных лет это было табуированное слово для местной прессы. Потом уже, когда, блядь, Головинский суд рассмотрел иск Льва Сигала к журналу dolboeb [13] и половина иска была посвящена размещенным в этом журнале комментариям, Газета. ру написала, что моя большая заслуга перед отечественными блогерами состоит в том, что я сделал слово «долбоеб» частью делового оборота в виде судебных документов.
13
На самом деле табу на слово dolboeb в прессе продержалось всего три года. В 2004 году Лев Сигал в своем ЖЖ sorex написал целую статью о нелегальных рабочих на стройках компании «Дон-Строй». Носик в своем ЖЖ dolboeb написал, что статья лживая и, вероятно, заказная. Сигал оскорбился и подал в суд, обвиняя dolboeb’а, а вместе с ним и Носика в клевете, оскорблении чести, достоинства и деловой репутации, и потребовал один рубль в качестве компенсации. Однако на слушание истец опоздал, в связи с чем дело было закрыто, а судебное решение так и не вынесено.
На этом, впрочем, Носик не остановился. В апреле 2009 года он запустил универсальный справочный портал с не менее табуированным для российской прессы названием WhoYougle, а в ноябре получил за нее Премию Рунета в номинации «Здоровье и отдых». За месяц до этого мы с Носиком и его женой Аней Писаревской провели несколько дней в кинотеатре «35ММ» на конкурсных показах кинофестиваля «3aBTpa/2MORROW», где Носик был в жюри блогеров. На второй день общение наше приняло конвенциональный характер. Носик ловил какое-нибудь слово в разговоре — например, «веник» — и говорил: «А я знаю рифму к слову “веник”».