Русь: от славянского расселения до Московского царства

Однако в Орду Василий и Юрий отправились только 6 лет спустя. Поначалу этому, вероятно, мешала незавершенность борьбы за власть в Орде. Позже Юрий, скорее всего, не спешил реализовать договоренность, т. к. не рассчитывал на положительное для себя решение: в Орде утвердился Улуг-Мухаммед, выдавший Василию ярлык на великое княжение при жизни его отца, и был жив могущественный дед Василия и союзник Улуг-Мухаммеда Витовт — гарант интересов юного московского князя согласно завещанию Василия Дмитриевича. [1023] В марте 1428 г. был заключен договор между Василием Васильевичем и Юрием Дмитриевичем, в котором дядя признавал себя «молодшим братом» (т. е. вассалом) племянника. [1024]

1023

ДДГ. № 22. С. 62.

1024

Там же. № 24. С. 63. 65.

После смерти Витовта в октябре 1430 г. ситуация изменилась, шансы Юрия Дмитриевича в борьбе за власть повышались; после же того, как умер другой гарант завещания Василия I, митрополит Фотий (2 июля 1431 г.), наступило время, когда оба соперника в борьбе за великое княжение нуждались в поддержке хана. И в августе 1431 г. Василий Васильевич отправился в Орду. Следом, в сентябре, выехал и Юрий Дмитриевич. После длительного разбирательства, в ходе которого одна группировка ордынской знати поддерживала Василия, а другая — Юрия, Улуг-Мухаммед летом 1432 г. отдал ярлык на великое княжение Василию, а Юрий получил в состав своего удела Дмитров (бывший ранее центром удела его брата Петра, умершего в 1428 г.). [1025]

1025

ПСРЛ. Т. 27. С. 101–103; Т. 26. С. 187–188; Т. 25. С. 249–250.

Но ханское решение не прекратило борьбы между племянником и дядей. Причем оба фактически не посчитались с волей «царя», а Улуг-Мухаммед не попытался вмешаться в междоусобицу. Этому препятствовала занятость хана литовскими делами: в первой половине 30-х гг. в Великом княжестве Литовском шла война за власть между Сигизмундом Кейстутовичем (братом Витовта) и Свидригайлой Ольгердовичем (братом Ягайло), и Улуг-Мухаммед активно поддерживал последнего. [1026]

Междоусобица в Московском великом княжестве [1027] (в литературе ее принято называть «феодальной войной второй четверти XV в.») растянулась до 1453 г. Василий II трижды терял в ходе нее престол (в 1433 и 1434 гг. великим князем дважды становился Юрий Дмитриевич, в 1446 г., когда Василий был ослеплен, — сын Юрия Дмитрий Шемяка), но в конце концов одержал победу. [1028] Занятость внутренней борьбой осложняла внешнеполитическое положение Москвы. В 1445 г. Улуг-Мухаммед, изгнанный соперниками из Орды, обосновавшийся в Среднем Поволжье и нанесший поражение Василию II, передал суздальским князьям Нижний Новгород (восстановил там московскую власть несколько месяцев спустя Дмитрий Шемяка, взошедший на великое княжение). [1029] В 1446 г. Василий II отдал Борису Александровичу Тверскому, поддержавшему его в борьбе за возвращение на престол, Ржеву (в 1448 г. она перешла под литовскую власть, в 1449 г. на короткое время возвращалась в состав тверских владений и только по договору Василия II с Казимиром IV от 31 августа 1449 г. была закреплена за Москвой). [1030] В 1448 г. отошел к Литве Козельск (его, в отличие от Нижнего Новгорода и Ржевы, вернуть удалось только в 90-х гг. XV в.). [1031]

1026

См.: Флоря Б. Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430–1460) // Славяне и их соседи. Вып. 10. Славяне и кочевой мир. М., 2001. С. 175–182. Очевидно, начало междоусобицы в Литве после смерти Витовта позволило Василию II овладеть Козельском (напомню, отошедшим к Москве в начале XV в., но в 1406 г. захваченным Витовтом): в договоре Василия II с внуком Владимира Андреевича Серпуховского Василием Ярославичем (1433 г.) Козельск указан в числе владений великого князя (ДДГ. №. 27. С. 70).

1027

Следует подчеркнуть, что, в отличие от борьбы за великое княжение в XIV в., теперь соперничество происходило исключительно внутри московского княжеского дома.

1028

См.: Черепнин Л. В. Образование русского централизованного государства в XIV–XV веках. М., 1960. С. 756–767, 787–808; Зимин А. А. Витязь на распутье. М., 1991.

1029

См.: Кучкин В. А., Флоря Б. Н. О докончании Дмитрия Шемяки с нижегородско-суздальскими князьями // Актовое источниковедение. М., 1979; Назаров В. Д. Докончание князей Шуйских с князем Дмитрием Шемякой и судьбы Нижегородско-Суздальского княжества в середине XV века // Архив русской истории. Вып. 7. М., 2002.

1030

См.: Кучкин В. А. К изучению процесса централизации в Восточной Европе (Ржева и ее волости в XIV–XV вв.) // ИСССР. 1984. № 6.С. 155–157.

1031

ДДГ. № 49. С. 149; Кром М. М. Меж Русью и Литвой. М., 1994.С. 182–183.

Но имели место и приобретения: в начале 40-х гг. было непосредственно присоединено к Москве Суздальское княжество (его принадлежность Москве была закреплена после возвращения Василия II к власти, в 1447–1449 гг.). [1032] После гибели Шемяки (1453 г.), когда власти Василия Васильевича уже ничто не угрожало, он совершил «куплю» крупного массива рязанских владений на правом берегу Оки, вплоть до верховьев Дона. [1033]

Правление Василия II пришлось на период, когда ордынские «замятни», в отличие от прежних времен, стали заканчиваться не временной консолидацией под властью того или иного сильного правителя, а складыванием на окраинных территориях Орды особых, практически независимых политических образований: в период его княжения возникли Казанское ханство, (основанное Улуг-Мухаммедом), Крымское ханство, стала оформляться Ногайская Орда на левобережье нижней Волги. [1034] «Центральная» часть, занимавшая пространство между Днепром и Волгой, в русских источниках начинает именоваться «Большой Ордой»; ее правитель формально считался сюзереном остальных ханов. [1035] После изгнания Улуг-Мухаммеда (1438 г.) [1036] и до середины 50-х гг. в этой «основной» части Орды правили два хана — Кичи-Мухаммед, которому принадлежали ее восточные области (между Доном и Волгой), и Сеид-Ахмет, кочевавший в Поднепровье. В Москве до конца 40-х гг. признавали верховную власть их обоих. [1037] Но с 1449 г. начинаются (и идут в течение всех 50-х гг.) систематические набеги татар Орды Сеид-Ахмета на московские владения. Походы на Русь, санкционированные правителями Орды, всегда имели под собой конкретные причины, связанные с теми или иными нарушениями русскими князьями вассальных обязательств (расхожее представление, будто ордынские ханы только и думали о том, как бы сходить походом на Русь, поразорять и пограбить, очень далеко от действительности). Чисто грабительские набеги исходили от татарских группировок, не подчинявшихся центральной власти (каких в XV в. было немало) и, следовательно, не имевших даннических отношений с русскими князьями. Для правителя же, власть которого признают и которому платят дань, посылка войск на выполняющего свои обязательства вассала — нонсенс, это означало бы губить собственную дань. Такие правители организовывали походы только тогда, когда требовалось привести вассала в покорность или, если для этого не хватало сил, хотя бы наказать за своеволие разорением его владений. Поэтому начало набегов Орды Сеид-Ахмета на Московское великое княжество является свидетельством того, что с конца 1440-х гг. в Москве стали признавать верховенство только Кичи-Мухаммеда. В 1451 г. войска Сеид-Ахмета даже сумели осадить Москву, но к середине 1450-х гг. удалось наладить оборонительную линию на Оке, а во 2-й половине 1450-х гг. Орда Сеид-Ахмета распалась. [1038]

1032

См.: Горский А. А. Судьбы Нижегородского и Суздальского княжеств в конце XIV — середине XV в. // СР. Вып. 4. М., 2003.

1033

ДДГ. № 76. С. 285, 288–289. Очевидно, Василий II купил эти земли у князя Василия Ивановича Рязанского, который, будучи малолетним, воспитывался с 1456 г. в Москве, после чего, женившись на дочери Василия II, был отпущен в 1464 г. на свое княжение (ПСРЛ. Т. 25. С. 275–276); следовательно, «купля» датируется временем от 1456 до 1462 гг. (года смерти Василия II).

1034

См.: Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 225–231, 260–263.

1035

Впервые термин «Большая Орда» употребляется под 1460 г. (ПСРЛ.Т. 23. С. 156).

1036

Барбаро и Контарини о России. М., 1971. С. 117–126, 140, 151; Сафаргалиев М. Г. Указ. соч. С. 242–244, 258–260.

1037

ДДГ. № 38. С. 108, 111, 113, 116; АИ. Т. 1. М., 1841. № 40. С. 80; РФА. Вып. 1. М., 1986. № 19. С. 111. По мнению Б. Н. Флори, орда Ки-чи-Мухаммеда кочевала далеко от русских земель, на нижней Волге и Северном Кавказе, и в качестве сюзерена после изгнания Улуг-Мухам-меда в Москве рассматривался только Сеид-Ахмет (Флоря Б. Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века. С. 184–185). Имеющиеся сведения источников, однако, не дают для такого утверждения оснований. У И. Барбаро говорится о подходе орды Кичи-Мухам-меда в 1438 г. к Тане (Азову), т. е. в Нижнее Подонье (Барбаро и Кон-тарини о России. С. 117–126, 140–151). Арабский автор (современник событий) ал-Айни сообщает, что в 847 г. х. (1.V. 1443 — 19.IV. 1444) Кичи-Мухаммед был «государем Крыма и Дешта» (Тизенгаузен В. Г. Сборник документов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1. СПб., 1884. С. 534). Если «Дешт» — понятие широкое (так именовались степи Восточной Европы), то овладеть Крымом можно было только при условии контроля над степями между Доном и Днепром. Сообщение Я. Длугоша, что владения Кичи-Мухаммеда находятся «за Волгой» (Ioannis Dlugossis senioris canonici Cracoviencis opera. Т. 14. Cracoviae, 1878. P. 422) имеет в виду его коренной юрт, а не места кочевий (аналогично в конце XV — начале XVI в. в Литве и Польше называли орду потомков Кичи-Мухаммеда «Заволжской», хотя кочевала она исключительно западнее Волги). В договоре Василия II с Дмитрием Шемя-кой начала 40-х гг. Кичи-Мухаммед упоминается первым, перед Сеид-Ахметом (ДДГ № 38. С. 108, 111, 113, 116). В послании духовенства Шемяке от 29 декабря 1447 г. говорится, что этот князь не считает Се-ид-Ахмета «царем» (АИ. Т. 1. № 40. С. 80; РФА. Вып. 1. № 19. С. 111). Ясно, что Шемяка при этом не отрицал ордынскую власть вообще, а считал «царем» и единственным сюзереном другого хана. Им мог быть только Кичи-Мухаммед.

1038

См.: Горский А. А. Москва и Орда. М., 2000. С. 147–148; Флоря Б. Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века. С. 189–191.

К периоду правления Василия Васильевича относится примечательное явление: великий князь московский начинает при жизни именоваться «царем». В ордынскую эпоху, в середине XIII–XIV вв., применение этого термина к русским князьям (в домонгольский период спорадически встречавшегося как обозначение князя «высоким стилем» — см. Часть II, Очерк 3) сошло на нет: складывается представление о «царе» как полностью суверенном правителе, и русские князья теперь не подходят под это определение. [1039] «Царем» неоднократно назван Дмитрий Донской в «Слове» о его житии (начало XV в.). [1040] Очевидно, право на такое титулование давало независимое правление Дмитрия (в 1374–1380 гг.) при отсутствии реально правящего «царя» в Орде. Но это титулование было посмертным, Василий II же именуется «царем» прижизненно. Ранее всего этот титул прилагается к нему в начале 1440-х гг. Симеоном Суздальцем в первой редакции его «Повести о Флорентийском соборе» («белый царь всея Руси») [1041] и Пахомием Сербом в третьей редакции «Жития Сергия Радонежского» («великодержавный царь Русский», «благоразумный царь»), [1042] в обоих случаях при изложении конфликта великого князя с митрополитом Исидором по поводу решений Флорентийского собора конца 1430-х гг. Применение царской титулатуры в этих произведениях связано с ролью Василия Васильевича как защитника православия в ситуации, когда «греческий царь» — император Византии согласился на унию с католической церковью, подразумевающую главенство римского папы. В начале 1460-х гг. царский титул по отношению к Василию II неоднократно употребляется в «Слове избраном от святых писаний, еже на латыню», также посвященном Флорентийскому собору и его последствиям. [1043] Но тогда же, в 1461 г., митрополит Иона в послании в Псков упоминает Василия как «великого господаря, царя рускаго» уже вне связи с этими событиями. [1044]

1039

См.: Горский А. А. «Всего еси исполнена земля Русская…» М.,2001. С. 137.

1040

ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 351, 353–355, 359–360, 362, 365.

1041

См.: Павлов А. С. Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против латинян. СПб., 1878. С. 207.

1042

Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 1. М., 1998. С. 437–438. Редакция датируется «около 1442 г.» (там же. С. 168).

1043

Попов А. С. Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян (XI–XV вв.). М., 1875. С. 360, 365,376–377, 379–382, 384, 392–393, 395; ПСРЛ. Т. 25. С. 259–260.

1044

РИБ. Т. 6. 2-е изд. СПб., 1908. Стб. 674.

Очевидно, в середине XV в. делаются первые шаги на пути становления идеи о переходе к московским великим князьям царского достоинства от византийских императоров. Разумеется, более сильным, чем согласие «греческого царя» на унию, стимулом здесь стало падение Константинополя в 1453 г., обозначавшее гибель христианского православного «царства». Если после падения Константинополя в 1204 г. возникли Никейская и Трапезундская империи, продолжали существовать такие независимые православные государства, как Болгария и Сербия, ряд крупных русских княжеств, то после 1453 г. единственным православным государством, представлявшим реальную силу, было Московское великое княжество. Оно имело, таким образом, все основания считать себя наследником места Византии в мире, т. е. «царством». Формированию представления о «царском» характере власти великого князя московского могло способствовать и установление тогда же автокефалии русской церкви. [1045] Поставление митрополита теперь зависело лишь от воли великого князя, санкция константинопольского патриарха не требовалась: а верховенство в церковных делах считалось прерогативой только одного светского правителя — императора, «царя».

1045

См.: Синицына Н. В. Автокефалия русской церкви и учреждение Московского патриархата (1448–1589 гг.) // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 126–137; Белякова Е. В. Учреждение автокефалии русской церкви в политической мысли XV–XVI вв. // Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и политическая практика. М., 1995.

Но царь не может подчиняться другому царю, он должен быть полностью суверенным правителем. Идея о царском достоинстве московского великого князя неизбежно должна была прийти в противоречие с продолжавшимся признанием верховенства хана Орды.

Очерк 3 Когда Москва освободилась от власти Орды?

Время правления Ивана III — с 1462 г. по 1505 г. — стало эпохой, в которую московские владения выросли в несколько раз. Первым приобретением Ивана Васильевича было Ярославское княжество, присоединенное уже в 1463 г.. [1046] В 1474 г. у ростовских князей была куплена остававшаяся номинально суверенной часть их княжества, [1047] а в 1478 г. под непосредственную власть московского князя перешла огромная Новгородская земля. [1048] К первой половине княжения Ивана III относится и ликвидация зависимости от Орды.

1046

См.: Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII в. Т. 1. М., 1997. № 312. С. 302–303, 340–342; Назаров В. Д. О включении Ярославского княжества в состав Российского централизованного государства // Россия в IX–XX веках: проблемы истории, историографии и источниковедения. М., 1998.

1047

ПСРЛ. Т. 24. Пг., 1921. С. 194.

1048

См.: Черепнин Л. В. Образование русского централизованного государства в XIV–XV веках. М., 1960. С. 862–874; Лурье Я. С. Две истории Руси 15 века. СПб., 1994. С. 143–157.

Вопрос о том, когда Москва освободилась от ордынской власти, может показаться парадоксальным, даже странным. Считается общепризнанным, что это случилось в 1480 г., в результате неудачного похода на Московское великое княжество хана Большой Орды Ахмата и т. н. «стояния на Угре». [1049] Однако если обратиться к историческим источникам, вышедшим из-под перьев современников событий — людей конца XV в., там такой трактовки происшедшего в 1480 г. не обнаружится. [1050] Более того — она отсутствует и у книжников XVII в. и даже у историков XVIII столетия! Первым, кто четко связал падение зависимости с событиями на Угре осенью 1480 г., был Н. М. Карамзин, заключивший рассказ о «стоянии» словами: «Здесь конец нашему рабству». [1051]

1049

Соответственно, каждый следующий исследователь обращается к событиям именно 1480 г., пытаясь выявить новые их детали и стороны (см., например: Борисов Н. С. Иван III. М., 2001. С. 420–451).

1050

На это обратил внимание Ч. Дж. Гальперин (Halperin Ch. J. Russia andthe Golden Horde. Bloomington, 1985. P. 70–73).

1051

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 6. М., 1998.С. 978.

Правда, отражение похода Ахмата упоминается в связи с рассуждениями об избавлении от иноземной власти в двух памятниках середины — второй половины XVI в. — послании Ивану Грозному его духовника Сильвестра и «Казанской истории». Но у Сильвестра о походе Ахмата на Русь говорится в самых общих выражениях: «Гордый царь Ахматъ Болшия Орды воздвигъ по-мыслъ лукавъ на Рускую землю, со многими орды, съ великими похвалами во многихъ силахъ вооружився, пришелъ на Рускую землю со множствомъ многимъ воинствомъ, великою гордостию дышюще, помысливъ высокоумиемъ своимъ и рече: избию вси Князи Руские, и буду единъ властецъ на лицы всея земля, а не вдый, яко мечъ Божий острица на нь. И восхот пленити всю Рускую землю…». [1052] Здесь нет ни одной конкретной детали, указывающей на то, что речь идет именно и только о походе 1480 г. Далее упоминаются (также в общих выражениях) бегство и гибель Ахмата (имевшая место в начале 1481 г.) и последующее полное уничтожение Орды — «безъ памяти разсыпашася и погибоша» (в действительности происшедшее только в 1502 г.). Лишь затем констатируется: «А православныхъ великихъ князей Господь Богъ рогъ возвыси и отъ нечестивыхъ царей свободи». [1053]

1052

Голохвастов Д. П., Леонид. Благовещенский иерей Сильвестр и его писания // Чтения ОИДР. М., 1874. Кн. 1. С. 71.

1053

Там же.

В «Казанской истории» события излагаются в следующей последовательности: Ахмат вступает на престол, посылает к Ивану III послов с требованием дани за прошлые годы, великий князь отказывается и царь выступает в поход. В рассказе о походе упоминаются Угра и ряд конкретных деталей событий 1480 г. (включая дату), но кроме того, говорится о разорении «Орды» (в смысле оставленных Ахматом без защиты степных становищ) «служилым царем» (касимовским ханом) великого князя Нурдовлатом и князем Василием Ноздреватым. [1054] В 1480 г. ничего подобного не происходило: возникновению такой легенды могли способствовать события, имевшие место в другие годы. В 1471 г. вятчане (жители тогда еще самостоятельной Вятской земли), спустившись, как и Нурдовлат с Василием Ноздреватым по «Казанской истории», в судах по Волге, разорили Сарай — древнюю столицу Орды; [1055] в 1472 г. отступление Ахмата от Оки (в ходе его первого похода на Москву, о котором речь пойдет ниже) на Руси связывали, в частности, с боязнью, что служилые «царевичи» великого князя Данияр и Муртоза «возьмут Орду» (оставшуюся без прикрытия степную ставку хана); [1056] в 1487 г. Иван III посылал Нурдовлата, а в 1490 и 1491 гг. его сына Сатылгана «под Орду»; [1057] в 1501 г. на Орду ходил Василий Ноздреватый; [1058] наконец, в 1502 г. с Ордой покончил брат Нурдовлата крымский хан Менгли-Гирей. [1059] Далее в «Казанской истории» говорится об отступлении и гибели Ахмата и подводится итог: «И тако скончашася цари ординстии, и таковым Божиим промыслом погибе царство и власть великия Орды Златыя. И тако великая наша Руская земля освободися от ярма и покорения бусурманского». [1060] Очевидно, что в послании Сильвестра и «Казанской истории» события московско-ордынских отношений при Иване III (от вступления Ахмата на ордынский престол во второй половине 60-х гг. XV в. до гибели Орды в 1502 г.) не расчленены во времени, и освобождение от ига связывается с их совокупностью.

1054

Казанская история. М.; Л., 1954. С. 55–56.

1055

ПСРЛ. Т. 25. С. 191.

1056

ПСРЛ. Т. 23. С. 161; Т. 27. С. 279.

1057

Сб. РИО. Т. 41. СПб., 1884. С. 60; № 19. С. 62, 65; № 27. С. 48, 101; № 2 28. С. 105; № 30. С. 115–116; № 32. С. 124–125.

1058

Там же. № 72–76; Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 1. М., 1977. С. 68.

1059

Сб. РИО. Т. 41. № 83. С. 416–420.

1060

Казанская история. С. 56–57.

Если же обратиться к источникам конца XV столетия, обнаруживаются известия, не согласующиеся с тезисом о «ликвидации ига» в 1480 г.

Польский хронист Ян Длугош, умерший в мае 1480 г. (т. е. до событий на Угре, имевших место осенью), под 1479 г. поместил (в связи с темой отношений Польско-Литовского государства с Москвой) панегирическую характеристику Ивана III. Начинается она с утверждения, что московский князь, «свергнув варварское иго, освободился со всеми своими княжествами и землями, и иго рабства, которое на всю Московию в течение долгого времени… давило, сбросил» (excusso iugo barbaro, vendicaverat se in libertatem cum omnibus suis principatibus et terris, et iugum servitutis, quo universa Moskwa a temporibus diuturnis. premebatur, rejecit). [1061] Итак, «стояния на Угре» еще не было, а в Польше уже существовало представление, что Иван III покончил с властью Орды…

1061

Ioannis Dlugossii senioris canonici Cracoviensis opera. T. 14. Craco-viae, 1878. P. 697.